Все равно тебя не брошу - Тоон Теллеген

  Но стоило ей выйти из дому, как в комнату ворвался ветер, подхватил письма, и бумажная буря помчалась в сторону Муравья.

  Был чудесный день, и Муравей как раз сидел на солнышке перед домом, размышляя о дальних странах.

  Внезапно его осыпало ворохом белкиных писем. Они облепили его с головы до ног. Не без труда выбрался он из огромной бумажной кучи и принялся читать.

  И только поздно вечером, при лунном свете, прочел последнее.

  Некоторое время он сидел неподвижно, уставившись на темные заросли.

  Потом сложил письма в аккуратную стопку, так, что она достигла конька крыши, выбрался через чердак наружу, улегся на письма, накрылся вместо одеяла письмом, начинавшимся "Дорогой Муравей", и уснул.

  Светила луна, и письма шуршали, когда Муравей ворочался с боку на бок.

Тогда он согласно кивал головой и бормотал сквозь сон: "Муравей, это я".

ОДНАЖДЫ ВЕЧЕРОМ Муравей и Белка сидели рядышком на ветке перед Белкиной дверью.

  Светила луна, и они лакомились медом и сладкими буковыми орешками.

  Довольно долго они предавались этому занятию в молчании. Потом Муравей спросил:

  - А ты вообще никогда от меня не устаешь, а, Белка?

  - Я? - переспросила Белка. - Да нет.

  Муравей помолчал и продолжил:

  - Но ведь может такое случиться?

  - Нет, - возразила Белка. - Такого случиться не может. Ну, скажи на милость, как это я вдруг от тебя могу устать?

  - Да очень просто, - сказал Муравей. - Устать можно от чего угодно. Вот ты же иногда устаешь от буковых орешков?

  - От буковых орешков... - проговорила Белка. Она глубоко задумалась, но так и не смогла припомнить, чтобы ей когда-либо случилось устать от буковых орешков. "Хотя все может быть", - подумала она.

  - Но от тебя - ни в жизнь! - сказала она.

  - О, - только и вымолвил Муравей.

  Наступило долгое молчание. Нежные облачка осторожно выпутывались из кустов и медленно плыли по лесу, запутываясь в деревьях.

  - А я порой сам от себя устаю, - наконец нарушил молчание Муравей. – А ты что ли нет?

  - Ну и от чего ты устаешь-то? - полюбопытствовала Белка.

  - И сам не знаю, - сказал Муравей. - Так, устаю, и все. В общем смысле.

  О таких вещах Белке еще слыхивать не приходилось. Она поскребла за ухом и задумалась о самой себе. И вот, посидев таким образом часок-другой в глубокой задумчивости, она, к своему удивлению, тоже ощутила усталость от самой себя. Чувство было довольно необычное.

  - Да, - сказала она. - Вот теперь и я от самой себя устала.

  Муравей кивнул.

  Был теплый вечер. Где-то вдали с ветвей ухала Сова, а высоко в небе висела Луна, большая и круглая.

  Муравей и Белка молчали и отдыхали от самих себя. Время от времени они вздыхали, хмурили лбы и отправляли в рот парочку буковых орешков и ложку-другую меду.

  И только поздно ночью, когда луна уже почти зашла, они полностью

восстановили свои силы и уснули без задних ног.

ОДНАЖДЫ УТРОМ Белка проснулась и увидела, что все куда-то пропали.

  Белка помчалась по лесу с криком: "Вы где? "

  Но ответа не было, и вообще никого нигде не было. Она заглянула в домик Муравья - пусто. Постучалась к Жуку - тишина. Пошлепала ладошкой по воде в реке: никто не высунул голову ей навстречу. И никто больше не распевал на деревьях, и никто не шуршал в траве, и никто не пролетал мимо. Белка все обыскала. "Может, тут за травинкой кто сидит, - думала она, шаря в траве.

 - Или нет, вон там за буком они притаились. Неужто их в самом деле будет не найти? " - думала она мрачно.

  К полудню она решила написать письмо.

  Всем.

  Вы где?

  Давайте возвращайтесь.

  Белка.

  Но стояло полное безветрие, и письма ей отправить не удалось. Белка ужасно огорчилась. Она думала о Слоне, о Карпе, о Сверчке, о Воробье и прежде всего - о Муравье. "Муравей, - повторяла она, - Муравей... "

  "Ну должны же они где-нибудь быть", - думала она. И в тот же момент почувствовала, что вовсе уже не так уверена, что кто-то где-то должен быть.

Может, и вовсе нигде.

  Она попыталась сообразить, что это могло означать, но в голове у нее стоял гул и грохот, и она опустилась в траву, привалившись к буку в самой чащобе леса.

  Она представила, что отныне ей придется разговаривать с самой собой. "О чем вот только? " - думала она. Придумать ей ничего не удалось, и она испугалась, что сама с собой она сможет только молчать.

  И те редкие подарки, которые ей еще предстоит получать, она будет

дарить самой себе.

  Солнце светило ей в лицо. "Ну хоть солнце никуда не делось", - подумала она мрачно. И в этот момент солнце скрылось, и вокруг нее сгустился туман.

  Белка сидела под буком, и одно мрачное предчувствие в ней сменяло другое. Чувства были совершенно дурацкие, от них у нее заныли голова и ноги.

Белка почувствовала страшную усталость и решила прилечь.

  Когда она проснулась, был уже полдень. Светило солнце и слышался шорох крыльев - это мимо пролетала Цапля.

  - Цапля! Да Цапля же! - закричала Белка, вскочив с места и размахивая руками, как мельница. Но Цапля не обратила на нее никакого внимания. Немного спустя Белка заметила Ежа, возившегося в кустах напротив ее бука, и услышала, как где-то вдалеке ойкнул Слон, стукнувшись о дерево. А потом она увидела Муравья.

  - Муравей! Муравей! - завопила она, подбегая к нему. Муравей брел

неровной походкой.

  - Привет, Белка, - прохрипел он.

  - Ты где был? - воскликнула Белка, хлопнув его по плечу.

  - Чтоб я знал, - покачав головой, признался Муравей.

  И Мотылек, который с трудом поспешал за ним, подтвердил:

  - Мы и сами не знаем.

  Белка прекратила расспросы. Одна мысль билась у нее в голове: они здесь, они вернулись!

  Она побежала домой и перетрясла все свои запасы, чтобы отпраздновать что-нибудь со всеми вновь обретенными - неважно что. Она наполнила тарелки, налила стаканы, похлопала каждого по плечу и попросила больше не исчезать.

Они должны это пообещать, все до единого.

ЭТО БЫЛО в разгаре лета. Белка сидела за столом на верхушке своего бука.

  Муравей где-то путешествовал, и, возможно, на возвращение его рассчитывать уже не приходилось. "Почти наверняка", - сказал он перед уходом.

  Белка опустила голову на руки.

  Было очень тихо.

  Белка думала о Муравье и о дальних далях и о "почти наверняка" и о "никогда".

  "Приуныла я что-то, - подумала она, - это уж точно. - Она осмотрелась.

У ее стола тоже был унылый вид, и у окна, и у синего неба за окном, и даже у солнца, высоко в небе. Неужто все что угодно может приуныть? " – подумала она.

  Внезапно вокруг нее раздались голоса: "Вот мы, например, очень даже можем приуныть".

  Белка с изумлением огляделась вокруг. По стенам катились крупные слезы.

"Стены мои", - подумала Белка. "Ага", - всхлипнули стены, тихонько

вздрагивая.

  И вдруг снова замерли. Слезы их высохли, и они застыли неподвижно.

  Белка опять уложила голову на руки и задумалась. Если они могут расстроиться, они и рассердиться могут?

  Внезапно она услышала рычание. На пол посыпалось все, что висело на стенах, они угрожающе шагнули на середину комнаты и вплотную обступили стол, скрежеща и скрипя от злости.

  Белка закрыла лицо руками.

  - Вы это на кого? - спросила она.

  - На Муравья, - прорычали стены.

  Белка отвела руки от лица и ошарашено уставилась на стены.

  - На Муравья? - переспросила она. - Да ведь он же такой хороший!

  - Ну вот еще, - фыркнули стены. - Ничего он не хороший!

  И встали на свои прежние места.

  Белка развесила по стенам все, что с них попадало, потом подошла к окну и уставилась вдаль.

  - Муравей, - проговорила она тихонько. "Сердиться-то я не сержусь, - подумала она, - но все-таки... "

  Очень издалека - возможно, с другого конца света - ей вдруг послышалось:

  - Правда не сердишься?

  Белка знала, что некоторые вещи выглядят правдоподобнее, чем они есть на самом деле. Но она знала и то, что "почти наверняка" никогда не означает "совершенно точно". Она потерла ручки, достала из буфета большой горшок меду и снова уселась за стол, уложив голову на руки.

  Стены бесшумно, но весьма целеустремленно обступили ее.

  - Мед, - подобравшись вплотную, зашептали они. - Вкуснятина.

  - Э нет, - сказала Белка. - Это для Муравья. Он скоро придет.

  Стены немного поворчали, но отступили, и снова сделались обычными стенами, встали на обычные места и притихли.

- МУРАВЕЙ! - крикнула Белка с высокого откоса. - Муравей! Муравей!

  Она знала, что Муравья внизу не было, что он был далеко в пустыне - гостил у Льва.

  "Странно, - думала Белка, - и все равно я его зову и думаю: а вдруг откликнется? "