Капабланка - Василий Панов

ШАХМАТЫ! ШАХМАТЫ!! ШАХМАТЫ!!!

Капабланку, по-видимому, не очень прельщали науки, поскольку он пробыл в университете всего два года, в течение которых, по курьезному сообщению самого кубинца, «много занимался спортом» и «играл много серьезных шахматных партий». Для химии и техники времени не оставалось! Да и совершенно очевидно, что Капабланка уже ставил перед собою другие жизненные цели: основную — отдаться своему подлинному призванию, добиться крупнейших успехов на шахматной арене и завоевать мировое первенство и подсобную — освоить европейские языки и приобрести «светский лоск», что необходимо для шахматного профессионала — этого странствующего рыцаря XX века.

Обеих целей Капабланка достиг. «Рассматривая стиль своей игры 1906–1908 гг., — писал он, — я нахожу в нем большие успехи во всех отношениях. Игра в дебюте достигла силы маэстро, хотя в общем была слабее, чем следовало бы, так как я зачастую проводил вялые, надуманные планы, а развитие белых должно характеризоваться простыми, стремительными, сильными ходами. Игра в середине партии улучшилась колоссально: комбинации стали точнее и глубже и, кроме того, я совершенствовался все больше в позиционной борьбе. Окончания партий я играл уже очень хорошо и, по-моему, достиг в них того высокого мастерства, которому предстояло стать широко известным».

Читателю могут показаться нескромными эта и следующие цитаты с автохарактеристиками игры и стиля Капабланки. Кубинца часто упрекали (и порою справедливо) в самовозвеличивании (грубо говоря, в хвастовстве), в чрезмерной самоуверенности и т. п. Как мы увидим, эти недостатки в его характере действительно были, и в дальнейшем они сыграли роковую роль в его шахматной судьбе. Но при оценке цитат надо учитывать такие «смягчающие» обстоятельства.

Прежде всего, Капабланка действительно был гениальным шахматистом, вызывавшим единодушное восхищение современников, и подлинным баловнем судьбы, щедро наградившей его своими лучшими дарами.

Но самое существенное то, что большинство приводимых цитат взято из книги Капабланки «Моя шахматная карьера», выпущенной в 1920 г. с определенной, единственной, крайне для него важной целью: мобилизовать мировое общественное мнение, дабы оно настояло на скорейшем осуществлении матча на мировое первенство Ласкер — Капабланка. А для этого надо было внушать шахматному читателю всех стран Европы и обеих Америк, что Капабланка — самый сильный, самый лучший, самый талантливый, не сравнимый ни с кем шахматист мира и что он, только он, а не Ласкер или кто-либо другой должен восседать на шахматном троне. Ясно, что при такой саморекламной и оправдываемой обстоятельствами цели трудно не перегнуть палки.

К тому же все это бахвальство, самовлюбленность Капабланки носят такой искренний, наивный, чистосердечный характер, в нем столько простодушия гения без всякого нарочитого охаивания конкурентов, что невольно прощаешь кубинцу недостаток скромности. В этом отношении его воспоминания очень схожи с «Жизнеописанием» пресловутого Бенвенуто Челлини, хотя Капабланка далеко не так свирепо расправлялся с врагами, как тот.

Чувствуется, что Капабланку, когда он писал книгу, все же тревожили возможные упреки критики, и он прибег к нехитрому, наивному приему, заявив в предисловии:

«Излагая свои взгляды, я старался говорить только правду, рискуя по временам показаться чрезмерно тщеславным для тех, кто лично знает меня мало. Тщеславие я считаю неразумным явлением, но еще более неразумна ложная скромность, которая тщетно пытается утаить то, что само рвется наружу».

Добился Капабланка к 1908 г., когда он оставил университет, полного успеха и в «шлифовке» своей личности. Это был обаятельный, внушающий симпатию с первого взгляда, элегантный и остроумный, любезный и жизнерадостный двадцатилетний молодой человек — настоящий «любимец богов», как его вскоре стала называть шахматная пресса обоих полушарий. Он свободно говорил на нескольких языках, а под конец жизни, вероятно, немного владел и русским.

Капабланка был очень хорош собой; редко можно было встретить такой образец идеальной (причем одухотворенной, не оперной) мужской красоты. Матово-смуглое лицо южанина с большими лучистыми черными глазами, гармоничное телосложение, легкая походка, безукоризненные манеры, открытый, добродушный характер влекли, как магнит, к Капабланке и мужчин и — особенно! — женщин. Автор этой книги помнит, как в Москве в 1925 г., когда Капабланке было уже 37 лет, великолепного чемпиона мира буквально преследовали московские модницы, поднося ему коробки шоколадных конфет и букеты цветов.

Занятия спортом в американском университете поддерживали «форму» Капабланки на должном уровне и позволяли ему весело коротать досуг и заводить полезные и бесполезные связи в светском обществе. Из «семи искусств рыцаря», указанных в рукописи XI века: верховая езда, плавание, стрельба из лука, фехтование, стихотворство, птицеводство и игра в шахматы, — Капабланка, надо думать, не освоил только двух: птицеловства и стихотворства. Стрельба же из лука как вид спорта очень популярна в США, и Капабланка, вероятно, с ней был знаком.

В общем, пора было вступать на шахматную арену — сначала американскую, а затем и европейскую!

НОКАУТ ЧЕМПИОНУ США

И вот зимой 1908/1909 г. молодой маэстро отправился в свое первое шахматное турне — по США. Оно длилось около восьми недель и заключалось в показательных партиях с местными чемпионами и в сеансах одновременной игры, которые Капабланка проводил с феноменальной быстротой и исключительно высоким процентом выигрышей. В первых десяти сеансах кубинец вообще не проиграл ни одной партии! Всего же в сеансах этого турне Капабланка сыграл 560 партий, из которых проиграл только 12 при 18 ничьих. Еще поразительнее оказались результаты индивидуальных встреч: из 130 партий с сильнейшими местными шахматистами Капабланка проиграл только две при двух ничьих!

Это турне укрепило репутацию Капабланки в американских шахматных кругах как восходящей звезды первой величины и дало ему основания вызвать на матч чемпиона США Маршалла — победителя крупного международного турнира в Кэмбридж-Спрингсе (1904 г.), в котором он опередил чемпиона мира Ласкера и некоторых других европейских знаменитостей, в том числе Чигорина. Маршалл был победителем или призером и других международных соревнований, а в 1907 г. сыграл (правда, неудачно) матч на мировое первенство с Ласкером.

Матч Капабланка — Маршалл проходил с 19 апреля по 23 июня 1909 г. в различных городах США и закончился блестящей победой молодого кубинского маэстро.

Можно, кстати, поразиться творческой прозорливостью Ласкера. Находясь в Петербурге на международном турнире, который проходил в феврале 1909 г., Ласкер задолго до начала матча Капабланка — Маршалл предсказал победу кубинцу и заявил, что ему, Ласкеру, «скоро, вероятно, придется играть матч за мировое первенство с Капабланкой». Московский журнал «Шахматное обозрение» квалифицировал высказывание Ласкера как шутку, но чемпион мира знал, что говорил, и ему было не до шуток! Как мы знаем, он уже встречался с юным Капабланкой в Манхэттенском клубе и сразу распознал в нем гениального соперника.

Капабланка вспоминал о матче с Маршаллом так:

«Организация матча с Маршаллом не встретила препятствий. Маршалл согласился играть, так как, естественно, рассчитывал на победу. Результат матча показал, насколько он ошибался. Я выиграл восемь партий, проиграл одну и четырнадцать свел вничью. Могу с уверенностью сказать, что никто из шахматистов не делал в своей карьере подобного скачка! Ведь это была моя первая встреча с маэстро, да еще с каким — входившим в десятку сильнейших шахматистов мира. Самое поразительное было то, что я играл не вооруженный никакими знаниями по теории дебютов, буквально не раскрыв ни одной книжки... То, что я знал из опыта или понаслышке, составляло мой теоретический багаж перед матчем. Моя победа сразу выдвинула меня в число крупнейших маэстро. Самый матч показал, что я был слаб в дебюте и силен в „простых“ позициях. Основная моя сила появлялась в эндшпиле, а также в комбинациях в середине игры. Я обладал тонким пониманием позиции, когда нужно было решить, выиграно или проиграно данное положение, и умел защищаться в тяжелых позициях как мало кто: это я доказал не раз в матче, отражая яростные атаки Маршалла. Могу добавить, что хотя стиль моей игры еще не сформировался и был несовершенен, но отличался разносторонностью. Я мог атаковать почти столь же хорошо, как и защищаться, и комбинировал в миттельшпиле почти столь же хорошо, как проводил эндшпиль, в котором себя чувствовал как рыба в воде и был определенно сильнее всех».

Читателю наших дней покажутся странными неоднократные утверждения Капабланки, будто он, будучи уже опытным маэстро, не знал дебютной теории. Частично это, конечно, щегольство собственным талантом и красивое преувеличение, но есть здесь и немалая доля правды. В девятисотые годы теория большинства дебютов не была так скрупулезно разработана, как сейчас, и достаточно было владеть основными методами развития в наиболее ходовых дебютах, чтобы получать приемлемые позиции. А то, что Капабланка «вынес из опыта» и «понаслышке» хотя бы только в течение предыдущих 130 гастрольных поединков с сильнейшими шахматистами разных штатов, составило, конечно, порядочный теоретический багаж. Каждый мастер-практик знает, как много дает тщательный разбор своей выигранной, ничейной и (особенно!) проигранной партии.