Волчий камень - Петр Заспа

Никто не проронил ни слова, разглядывая непрошеного гостя. Черный с отблеском, как мазут, он улыбался во весь рот, демонстрируя белые зубы. Мощного сложения, ростом повыше любого из подводников, за пару глубоких вздохов восстановив дыхание, американец вдруг рухнул на колени.

От неожиданности ближайшие к нему моряки попятились.

Разглядывая команду и пытаясь определить капитана, он затарахтел на непонятном языке с невероятной скоростью.

Кюхельман озадаченно разглядывал чернокожего. Ему показалось, что несколько прозвучавших слов похожи на английский язык.

— Ваше имя? — старательно подбирая слова и вспоминая весь свой словарный запас английского, Гюнтер дал понять, кто здесь старший. — Как вас зовут?

Мгновенно сориентировавшись, американец, подняв к небу руки и продолжая стоять на коленях, теперь обращался только к нему. Переживая, что не успеет все рассказать, он говорил еще быстрее. Делая страшные глаза, он показывал то на корабль, то на море или солнце. Кюхельман чувствовал себя окончательно сбитым с толку.

— Он говорит, что он не американец, а доминиканец. На корабле случайно, подвернулась возможность подзаработать. Он простой моряк и обожает немцев. — Старший помощник раздвинул толпу и, наклонившись, внимательно разглядывал чернокожего матроса. — И, кстати, капитан, он говорит на английском.

Гюнтер опешил. Неужели обер-лейтенант позволил себе иронию в его адрес? Со старпомом у них были сложные, строго служебные отношения. Но насмешек над командиром он себе еще не позволял.

«Пусть он и посажен мне на голову штабом, — подумал Гюнтер, — но подобное терпеть я не намерен, даже если мой английский действительно примитивен». Исподлобья он хмуро посмотрел в лицо старшему помощнику.

— Но сразу видно, это его не родной язык. Говорит плохо, с жутким акцентом, — обер-лейтенант понял, что сказал лишнее, и попытался сгладить свой ляп. Ссориться с командиром ему не хотелось. — Его зовут Удо Герреро, и он вас прекрасно понимает.

— Название судна? — Кюхельман решил, что обязательно поговорит со старпомом и поставит его на место. Но не сейчас, попозже.

Герреро вновь взорвался мощной словесной тирадой, размахивая руками.

— Корабль называется «Генерал Ли», — жестом остановив его, перевел обер-лейтенант.

— О-о, генерал! — Гюнтер удивленно поднял брови. — Но он же сказал гораздо больше?

— Капитан, он опять перечисляет все его трудности, больную родню и всякую прочую ерунду. Не думаю, что вам интересно это слушать.

Складывалась странная ситуация. Кюхельман задавал вопрос на английском языке, Герреро, понимая его, тоже отвечал на английском, который командир не понимал. Для него и для всех сказанное доминиканцем переводил старший помощник.

— Вам известен тоннаж вашего судна?

— Он неплохо осведомлен для простого матроса, — удивился обер-лейтенант, — говорит: 5184 тысяч тонн.

Гюнтер сделал себе пометку на руке химическим карандашом, чтобы потом перенести в судовой журнал.

— А почему не уплыл с остальными?

Гримаса Удо была красноречивее слов. Казалось, он действительно сейчас расплачется. Растирая руками лицо и всхлипывая, Герреро взорвался новым рассказом.

— Его бросили. Американцы не любят черных. Он пытался забраться в шлюпку, но его вышвырнули. Проплыв немного рядом с лодками, он развернулся и поплыл к нам, потому что знает: немцы лучше американцев. Он простой матрос, на корабле мыл полы в каютах, — старпом еле успевал переводить, с сомнением глядя на мощный торс доминиканца. Такой, пожалуй, сам всех из шлюпки выбросит.

Обратив внимание, что выстрелы орудия стали реже, Гюнтер посмотрел на корабль. Огонь теперь полыхал, охватив половину палубы. Языки пламени, отрываясь, взлетали в небо. «Генерал Ли» стоял с сильным левым креном, так что отчетливо была видна вся палуба с контейнерами. Жить пароходу оставалось явно недолго.

«Надо спросить, что за груз везли», — подумал он. Но никак не мог вспомнить, как на английском будет груз. А к старпому обращаться за помощью не хотелось.

— Что здесь делали и какой у вас порт следования?

— Они следовали в Новый Орлеан, но им пришла радиограмма остановиться и ждать корабли сопровождения. Командование испугалось немецкой подводной лодки, о которой стало известно от трех спасшихся моряков с потопленного судна.

— Значит, наши мексиканцы все-таки добрались до Флориды.

Гюнтер перехватил взгляд доминиканца. Тот очень внимательно и оценивающе смотрел на горящий корабль. Потом, спохватившись, начал вновь о чем-то рассказывать.

— Он просит оставить его с нами. — Старпом пожал плечами, мол, решай сам, командир.

— Отто, ты прекрасно знаешь наши правила, — Гюнтер впервые обратился к старпому по имени. — Мы не круизный лайнер и не можем никого брать.

Он отвернулся от доминиканца. Бывают в жизни решения, которые неприятно принимать, но если он считает себя командиром, то принять их обязан. Так ему говорил еще Вернер Хартман.

Удо, понимая, что сейчас решается его судьба, заглядывал в лицо поочередно старпому и капитану. И то, что он увидел, ему очень не понравилось. Обер-лейтенант отшатнулся, когда Удо попытался схватить его за ногу. Прибавив громкости своим просьбам и сложив руки как для молитвы, он пополз на коленях к командиру. Кто-то из команды засмеялся.

Гюнтер отступил назад. Хватит! Пора заканчивать этот балаган.

Невысокий матрос из торпедистов, встав перед доминиканцем, начал изображать святого отца, крестя его и отпуская грехи. Экипаж заржал. Удо, стоя на коленях, был вровень со «святым отцом».

Кюхельману показалось, что сквозь смех он слышит тонкое, как писк комара, гудение.

«С парохода что ли», — подумал Гюнтер.

Герреро, ничего не понимая, тоже смеялся вместе со всеми. Он был рад, что чем-то развеселил экипаж и теперь его наверняка возьмут. Его хлопали по черному плечу, дергали за кучерявую шевелюру на голове. И никто не заметил, как за кормой лодки низко над водой появилась темная точка, которая, приближаясь, росла в размерах.

Гюнтер еще раз взглянул на пароход. С ним было все ясно. Крен на левый борт усилился, пламя охватило почти всю палубу. Тяжелый черный дым теперь не поднимался вверх, а стелился над водой, скрывая судно. Стрельба затихла. Артиллеристы тоже поняли, что дело сделано.

«Скорее перевернется, чем сгорит», — подумал Гюнтер.

Ревом, будто взрывом, ударило по ушам.

— Воздух! — запоздало заорали насколько глоток.

Едва не задевая винтами воду, не далее чем в ста метрах по правому борту лодки пронесся самолет с поплавками под крыльями и белой звездой на фюзеляже. Заложив крен, по большой дуге он пошел к горящему пароходу.

— Все вниз! Погружение! Вот черт! — Гюнтер был готов провалиться от досады. Смеялся над вахтой американцев, а своя оказалась не лучше! Мыслимое ли дело: проспать самолет!

Разбрасывая пустые ящики от снарядов, команда ринулась в рубку.

— Куда?! — Кюхельман увидел, как мелькнули и исчезли в люке черные ноги.

Палуба мгновенно опустела.

— В перископную, — последним слетев вниз и закручивая за собой люк, скомандовал Гюнтер.

Воздушные пузыри вырвались с гортанным звуком из передних цистерн плавучести.

— Все в передний отсек! — крикнул главный механик.

Набирая ход, лодка исчезала, проваливаясь под воду. Не прошло и двадцати секунд, как на поверхности остался только глаз перископа.

Обхватив тубус и вращаясь всем телом вместе с окулярами, Кюхельман попытался увидеть самолет. В объективе мелькнула черная туша парохода, пылающая теперь от кормы до носа.

— Держись! — только и успел он крикнуть, увидев темный силуэт самолета и отделяющиеся черные точки.

Два взрыва за кормой слились в один. Лодку тряхнуло, взлетевшей водой залило стекла перископа, но о повреждениях в отсеках никто не докладывал. Из гидропоста вывалился акустик, не успевший сорвать наушники, с искаженным от боли лицом.

— Громко, но не точно, — улыбнулся Гюнтер, увидев, как побледнели лица окружающих.

Даже красный свет в центральном посту не скрыл гримасу ужаса, исказившую физиономию Вилли.

— Ничего, сейчас он исправит ошибку, — подал из темноты голос старший помощник.

— Нечем ему больше исправлять.

Отто с недоумением посмотрел на командира.

— Это был «Виджен», у него всего две бомбы. — Гюнтер не смог удержаться от злорадной ухмылки: вот так-то, господин старпом, языки — это хорошо, но и противника знать надо. — Странно только, что он сразу не атаковал, а полетел смотреть корабль, возможно, это нас и спасло.

Он осмотрел центральный пост, подмигнул штурману и увидел блестящие в темноте глаза забившегося в угол Удо. Про него он совсем забыл.

— Шум винтов, герр командир, — крик акустика вернул его к перископу, — пеленг не меняется, дистанция сокращается. Похож на эсминец.