Тесты для настоящих мужчин. Сборник - Валентин Черных

— Мне ее… в общем, подарили…

— Значит, бесплатно получили. А вот во втором подъезде вашего дома «Жигули», седьмую модель, угнали. На рынке она сейчас сорок тысяч стоит. Ладно, у спекулянта какого. У труженика угнали. Пятнадцать лет копил. Трагедия. Сегодня ко мне его жена приходила. Говорит, совсем тихим стал. Вы «Шинель» Гоголя читали?

— Читала.

— Так там Акакий Акакиевич из-за шинели тронулся. А здесь седьмая модель. А что — и тронешься. У вас машина есть?

— Нет.

— И слава Богу, что нет. Спокойно спать будете. Очень часто угоняют машины. И вскрывают. И приемники тащат, и запаски, и лобовые стекла вынимают. Детские коляски — и те тащат. Я уже не говорю о велосипедах. Тридцать два заявления у меня. Есть разбойные нападения…

— Я понимаю, у вас много забот… Но вы мою собаку будете искать? — спросила она.

— Собаку искать не будем. Будем искать преступника, который произвел кражу личного имущества. Собака ведь личное имущество. А «шкипер», как вы его называете, это рабочий магазина Сысоев. Второй — Виктор Викторов, по кличке Витек, торгует с лотка у метро. Третьего не знаю. В воровстве собак замечены не были…

Лейтенант глянул на часы.

Она вышла из подъезда. У магазина стояла привычная очередь за спиртным, тянулись очереди к лоткам за яблоками, за колбасным фаршем, очередь была у газетного киоска, у будки с мороженым. Люди стояли терпеливо. Привыкли.

Сидела с подругами у себя в квартире. Покуривали. Пили кофе.

— Купи себе другую, — сказала Вера. — Нет выхода. В Москве собаку не найти.

— Буду искать, — сказала она.

— До конца жизни, — заметила Вера.

— Из нее уже шапку сделали, — сказала Надя.

Она заплакала. Пришлось утешать.

— Что ты, как старая дева, собачку завела, роди ребенка! — сказала Надя.

— От кого? — спросила Вера. — Девки, надо что-то делать.

— Что? — спросила она.

Подруги молчали.

— Мне пора, — сказала Надя. — У Мишки по алгебре не получается…

— А у меня вообще ничего не получается, — сказала Вера. — Извини. Но я вечерами боюсь одна ходить…

Распрощалась с подругами. В передней висел Нюркин поводок. Всплакнула.

Потом сполоснула лицо, припудрила, села за стол, взяла лист ватмана, разграфила очень аккуратно и начала вписывать адреса, заглядывая в справочники:

1) ветеринарные поликлиники;

2) собачьи площадки;

3) клубы собаководства;

4) ветстанция;

5) виварии;

6) птичий рынок.

Был второй час ночи, когда она закончила работу и приколола ватман на стену. И тут зазвонил телефон. Она сняла трубку:

— Да. Черная. Ризеншнауцер. Да. Красный ошейник. Нет. Муж не может. Я сама. Я сейчас. Это где? Записываю.

Она почти бежала по микрорайону. В этот ночной час прохожих не было. Она нашла дом, сверилась с записью на листке. Многоэтажный дом был темен, светилось только два окна.

Она поднялась на лифте, нажала на кнопку звонка. Дверь открыл небритый мужчина.

— А где собака? — спросила она.

— Здесь все псы, — усмехнулся мужчина.

Она прошла через переднюю. В комнате было еще двое мужчин, которые встретили ее радостными возгласами. Они были пьяны.

— Проходите, — пригласили ее, — разделите нашу трапезу, а мы разделим ваше горе.

— Где собака? — спросила она и позвала: — Нюра!

— Я Вася. — Мужчина, который открыл дверь, подтолкнул ее в комнату.

Она попятилась. Вася обхватил ее и попытался уже втащить в комнату. Она ударила его локтем, оттолкнула, бросилась к двери, за ней бросились уже все трое. Она справилась с защелкой, распахнула дверь и бросилась вниз по лестнице. Зашумел лифт и пополз вверх. Хлопнула дверь лифта. Лифт пошел вниз. Она сбросила туфли. Выскочила из подъезда, забежала за дом, пронеслась через детскую площадку и выскочила на освещенное место у аптеки. Она надела туфли и пошла, выравнивая дыхание. И тут она увидела, что к ней приближаются двое мужчин. Она огляделась, подняла кусок кирпича и, прижимая его к груди, торопливо свернула в сторону.

Она вошла в свою квартиру, перевела дыхание, сняла с антресолей старый чемодан, набитый изношенной обувью, и достала из него старую финку в потрепанном кожаном чехле. Финку она положила в свою сумочку, проверила все три дверных замка, набросила цепочку и легла спать, положив рядом сумочку, в которой лежал нож.

На следующий день после работы она начала объезжать районные ветеринарные лечебницы.

На улице Юннатов в лечебнице сидела очередь из хозяев и собак.

Собаки задирались, хозяева молча пересаживались. Были здесь и кошки, и хомяки, и морские свинки, но больше все-таки собак.

Из кабинета врача выходили люди с перевязанными животными. Самых маленьких выносили на руках.

Она прошла к заведующему, молодому мужчине в хорошем костюме, при дорогих японских часах.

— Извините, — сказала она. — У меня пропала собака, сука, ризеншнауцер. Если вдруг…

— Давайте, — сказал заведующий.

— Что? — не поняла она.

— Объявление.

Она достала листок. Заведующий кнопкой прикрепил его на картонный щит. Таких объявлений было несколько десятков.

В следующей поликлинике пожилой ветеринарный врач приклеил ее объявление на стенку. Здесь тоже были десятки объявлений. Ее объявление легло на другое, в котором была мольба сообщить о пропавшем коккер-спаниеле.

Вечером она возвращалась домой. На пустыре гуляли несколько собачников. Двое мужчин курили, а их собаки резвились рядом. Борис занимался с двумя эрделями, которые не хотели влезать на вышку. Она поспешила пройти мимо, Борис ее не заметил.

В воскресенье она ходила по Птичьему рынку. Продавались щенки — породистые и беспородные, продавались котята, птицы, рыбы. Шел дождь со снегом. Мокрые щенки жались друг к другу. Их накрывали целлофановой пленкой. Под полупрозрачной пленкой они казались странноватыми, почти неземными существами.

Рядом с ней в модном, но холодном плаще ходил он.

— Поехали домой, — предложил он.

Она тоже замерзла и молча прошла вперед. И вдруг она увидела Нюрку, мокрую, дрожащую. Бросилась к ней:

— Нюра, Нюрочка! — и стала ее обнимать. Собака шарахнулась от нее.

— Ты чего, выпила? — спросил ее продавец. — Какая Нюра, это же кобель. Бест.

— Извините, — сказала она.

— Поехали домой, — снова предложил он. — Это же бессмысленно… Прошло столько времени…

— Ты поезжай, я останусь.

— Ну и оставайся!..

Он энергично зашагал к выходу. Она надеялась, что он оглянется, но он не оглянулся.

Вечером она сидела с подругами на кухне. Пили чай.

— Кстати, есть щенки, — сказала Вера. — Шпицрутены.

— Ризеншнауцеры, — поправила Надя.

— Я так и сказала. Покупай. Мы тебе одолжим денег.

Она промолчала. Она уже приучила себя не отвечать, просто молчала. Зазвонил телефон. Она сняла трубку и начала записывать.

— Спасибо. Я сейчас приеду. Девочки, посидите, я подъеду в Химки. Очень похоже, что там Нюрка.

— Мы с тобой, — встала решительно Вера. — В такую темень мы тебя одну не отпустим.

Но их решимость заметно поубавилась, когда они вышли из такси на неосвещенной улице у домов барачного типа. Чиркая спичками, они нашли нужный им дом, вошли в подъезд. Вверху что-то загрохотало.

— Надо ездить с мужиком, — сказала шепотом Вера.

— Нет мужика, — ответила она и начала стучать в дверь.

После работы она выстояла очередь за колбасой. Но когда подошла к тележке, колбаса закончилась. Очередь мгновенно распалась и так же мгновенно выстроилась у другой тележки. Она оказалась в самом конце очереди, не стала испытывать судьбу и вышла из магазина.

В универсаме давали колготки. Очередь была громадная. Была очередь и на автобусной остановке, здесь она покорно встала, ехать-то надо.

У себя в квартире, не раздеваясь и не зажигая света, она поплакала. Телефон молчал. Телевизор не работал.

В воскресенье она снова была на Птичьем рынке. Шел дождь со снегом. Ризеншнауцеров на этот раз не предлагали. И тут она увидела Бориса. Он покупал корм для рыб. Она тут же повернула назад, но он уже ее заметил.

— Анна! — Он явно обрадовался. — Я вас давно не вижу, вы раздумали дрессировать Нюрку?

— У меня ее украли…

— Как? Когда?

— Три месяца назад.

— Можете уже не ходить сюда, — сказал он. — Продают или сразу, или выдерживают чуть больше месяца, когда владельцы теряют надежду найти.

— Я надежды не потеряла. Если она жива, я ее найду.

Он внимательно посмотрел на нее. В ее отрешенности была непреклонная воля.

— Замерз как цуцик. Выпьем чего-нибудь горячего, — предложил он.