Катастрофа бронзового века - Алексей Анпилогов

В умелых руках анализ черепков, генов или происхождения слов может рассказать многое об исторических событиях, даже отстоящих от нас на тысячи лет.

Однако, в разгадке всей динамики и последовательности Катастрофы Бронзового века исторической науке приходится напрягать все силы из всех этих отраслей знания — и всё равно смысл происходивших между этими датами событий оказывается покрыт туманом вероятностей и неопределённостей.

Ситуация похожа на известный опыт с концентрацией внимания. В то время, как мы концентрируемся на одних, широко известных фактах, другие, не вроде бы и не столь значимые, остаются вне нашего внимания.

Ведь, в отличии от классического детектива нам с самого начала точно ясно, что убийца — садовник. Но ни способ убийства, ни мотив, ни предыстория взаимоотношений жертвы и убийцы нам неясна.

Садовника-убийцу зовут «народы моря». И это имя — уже загадка.

И я лишь предлагаю одно из возможных решений.

Сегодня кто-нибудь умрёт

В первый раз крах глобализации мира произошёл именно тогда — в конце великолепного и чудесного Бронзового века.

Причём этот крах был предопределен именно той уникальной ситуацией, которая сложилась в Восточном Средиземноморье в конце II тысячелетия до нашей эры. В чём-то этот далёкий XII век до нашей эры неуловимо похож на наш собственный мир 1945–2012 годов.

По сути дела, последнее столетие Бронзового века перед «тёмными веками» перехода от бронзы к железу — это столетие мира, столетие без войн и столетие без крупных потрясений.

Более того, это столетие небывалого потепления в истории Земли. Это вообще самое масштабное потепление, которое застало цивилизованное человечество в своей истории.

Часто алармисты погодных изменений приводят вот такую угрожающую картинку:

Вам страшно? Мне – пока нет.

Всё дело в масштабе. На самом деле картинка исторических температур, выстроенная на основании новейших анализов колонок континентального льда в Гренландии, выглядит вот так:

LBA — температурный оптимум эпохи позднего Бронзового века

RWP — температурный оптимум римского времени

MWP — средневековый температурный оптимум.

Наша скромная, современная температурная планочка вообще пока не получила никакого официального имени — не доросла ещё по масштабам до своих старших братьев.

А в целом, при взгляде на последний график понятно, что на протяжении как минимум последних 3000 лет на планете шло постепенное глобальное похолодание, но никак — не столь рекламируемое и тиражируемое глобальное потепление.

Источник графика, ещё раз — весьма уважаемая программа наблюдений за климатом. Её просто не любят цитировать, ведь поиске Гугла вы скорее всего увидите кучу графиков «полимерыпрос***ыполземнакладбище», очень похожих и по смыслу, и по содержанию на первый график.

Кроме того, надо указать, что глобальное потепление, ассоциированное обычно в массовом сознании с наступлением пустынь и сухим климатом, обычно наоборот — приводит к увлажнению и смягчению климата. Самая большая пустыня в мире на самом деле не Сахара, а Антарктида. Весь лёд, с удобством расположившийся на этом материке не выпал там в виде снега и дождя, а намёрз там прямо из холодного воздуха — по количеству осадков Антарктида, что говорится «ноль целых и ноль десятых».

Например, хорошо задокументированный Средневековый климатический оптимум характеризовался заметным ростом населения и сельскохозяйственной продукции, за счёт расширения земледельческих угодий и более высокого качества урожаев.

Поэтому, согласно последним исследованиям палеоклимата — осадки в Восточном Средиземноморье, хоть и монотонно уменьшались на протяжении периода 4000–1000 гг до н. э., но в целом оставались на более-менее постоянном уровне:

Верхний график — количество осадков. Точка а и белая полоса — последний спокойное докризисное столетие Бронзового века, точка b — температурный оптимум Римской Империи.

Как видите, если бы у римлян было увлажнение Средиземноморья на уровне Бронзового века — с их технологиями и размахом они вполне могли бы дотянуть и до 1000 г н. э. Но — не повезло, уже к III веку нашей эры температурный оптимум испарился — и Римской Империи пришлось пускаться во все тяжкие — начиная от повышения налогов и заканчивая порчей монеты.

Хорошо, скажет внимательный читатель, а где же повышение количества осадков в Средиземноморье во время Средневекового оптимума? Почему у нас тут на графиках в районе 1000–1300 гг. н. э. прямая линия? И почему осадки во время Бронзового века всё же понемногу уменьшаются, несмотря на эпический рост температур?

Просто климат конкретного региона имеет много параметров и глобальная температура — лишь один из них. Например, горная гряда всегда заставляет воздушные массы подниматься вверх, а поднимаясь вверх они охлаждаются и вынуждены терять влагу. Поэтому обычно склоны гор, обращённые к преобладающим ветрам всегда увлажняются больше, чем противостоящие им.

Похожий климатический эффект создают леса. Лес охлаждает воздух над ним за счёт интенсивного поглощения солнечного света (который иначе бы нагревал почву и создавал мощный тёплый восходящий поток) и вызывает дополнительные осадки на лесистой территории.

На протяжении же всего исторического времени лесной покров Европы монотонно уменьшался, достигнув минимума в современности. Бронзовый век был лишь первым аккордом, который возвестил о тотальных притязаниях человека на изменение окружающей природы:

Важнейшим элементом производства металла было топливо, в частности, древесный уголь. Массовая дефорестация восточного Средиземноморья началась ещё около 1500 г. до н. э., по-видимому, сначала в наиболее сухих районах. Во всяком случае, уже законы Хаммурапи (1750 лет до н. э) налагали высокий штраф за вырубку лесов. Трудно сейчас себе представить, но около 2000 г до н. э. всё северное побережье Африки было покрыто густым лесом, а в Марокко, Алжире и Тунисе он сохранился ещё и в 1000 г до н. э.

Провинция Африка была одной из главных житниц Рима, наряду с широко известным Египтом.

Я знаю где, я знаю как

По реконструкции современных археологов, производство рудниками Лавриона в Аттике трех с половиной тысяч тонн серебра и 1,4 миллиона тонн свинца на протяжении 300 лет сопровождалось уничтожением более 1 миллиона гектаров леса. Разработка рудников Лавриона была приостановлена не из-за исчерпания запасов руды и не потому, что выработка опустилась ниже уровня подземных вод, а из-за того, что стоимость «горючего» для производствам металла — леса — делала рудники убыточными.

По словам Платона, район вокруг Афин когда-то был покрыт густым лесом. Ныне же это — кожа и кости прежней Аттики.

Именно металлургия привела и к полному уничтожению растительности Кипра, также некогда покрытого густыми лесами. По свидетельству Эратосфена, до начала интенсивной разработки меди леса на Кипре были так густы, что их вырубка поощрялась. Остров Эльба, (бывшая Aethalia, или Дымный остров) был центром металлургического производства. Но исчезновение лесов вынудило римлян в первом веке до нашей эры перенести производство железа с Эльбы на Аппенинский полуостров.

Таким образом, основная дефорестация (и, как следствие, основные локальные климатические изменения) стартовали именно в местах наиболее интенсивной хозяйственной деятельности Бронзового века — в центрах металлургии и добычи минералов.

Кроме упомянутой в прошлой заметке Малой Азии (а именно — провинции Анатолия в центре полуострова), которая по праву может считаться «матерью античной металлургии» в Восточном Средиземноморье организовалось ещё несколько крупных центров добычи меди, свинца, золота и серебра и выплавки меди и бронзы.

Наряду с Анатолией одним из крупнейших центров металлургии был Кипр, в силу наличия на острове крупнейших медных месторождений Бронзового века. Кроме Кипра и Анатолии, ещё одним из основных центров производства меди была Тимна к северу от современного Эйлата. Только в районе самой Тимны обнаружено около 300 центров производства меди, а всего на Синае их насчитывается четыре сотни. Другой центр существовал в Феннане на юге Ливана.

Плавка сульфидных медных руд стала экономически доступной примерно около 1600 лет до н. э. С этих пор Кипр становится крупнейшим центром производства меди и бронзы вообще для всего Восточного Средиземноморья. Около 1470 года до н. э. правитель Кипра заплатил дань фараону Тутмосу III 108 слитками меди, и каждый слиток весил 30 кг. Корабль, потерпевший кораблекрушение около 1300 года до н. э. у мыса Гелидония возле турецкого берега, нес до тонны медных и несколько дюжин небольших оловянных слитков, новое бронзовое оружие и орудия кузнечные производства. Таким образом, как полагают археологи, груз одного корабля мог поставить материал для вооружения армии небольшого города-государства микенского времени: 50 бронзовых доспехов, 500 наконечников копий, 500 бронзовых мечей.