Танец власти - Андрей Верхола

И в тот миг, когда мне оставалось сделать лишь несколько прыжков, дабы спрятаться в спасительных зарослях леса, я учуяла магию…

«Оборотни никогда не были способны к магии. Их стихия — наука. Тем не менее, они способны учуять любое магическое воздействие. Для того, что бы использовать магию против оборотня необходимо…

Практическая магия. Учебник. с. 45»

…это было в большей степени странным. Магов в Степи не жаловали, так же, как представителей других народов. Их сжигали на кострах.

Я резко остановилась, всего на одно мгновение, дабы решить, как поступить дальше. В этот миг, один из «Рыцарей» поравнялся со мной. Свист меча, разрезавшего воздух, дразнил мои уши, но меня уже не было на том месте. Один прыжок, и я скрылась в зарослях Вольстрима. И в тот миг, когда чаща спрятала меня, за моим хвостом раздался слабый хлопок.

Я мягко приземлилась на землю. Здесь, под кронами тысячелетних дубов, снегу было значительно меньше, хоть и лежал он дольше.

Осторожно подойдя к опушке леса, я заметила странную картину. Моих преследователей не было. Так же не было и снега, и сухой травы. Лишь черная земля да характерный запах озона — все, что осталось как след о примененном заклятье.

Я подошла к поваленному дереву, в стволе которого была спрятана одежда, и изменила сущность.

«Оборотни имеют две сущности. Одна — истинная, похожа на человека или эльфа: длинные волосы того же цвета, что и шерсть; глубокие, выразительные глаза, которые не меняют свой цвет ни в одном из образов; короткие, острые клыки и слегка заостренные уши (но не такие острые, как у эльфов); гладкая кожа, и лишенное растительности лицо. Другая — волчья. Сами оборотни утверждают, что обе эти сущности есть истинными, ведь ее смена не является ни магией, ни техникой. Это их природа. Тем не менее, некоторые исследования показали, что оборотни рождаются в первой сущности, и когда умирают, их тело тоже приобретает ее. Способность трансформироваться развивается лишь на двадцатый год жизни…

… к тому же, истинная сущность оборотней столь прекрасна, что даже эльфы воздают дань ей.

История народов Материка. Том 2. с. 25–27.»

Этот образ всегда вызывал у меня противоречивые чувства. С одной стороны, мне нравились мои длинные снежно-белые волосы, темно-синие глаза, и две пары маленьких, но острых клыков.

А с другой стороны, эта сущность имела ряд недостатков: усиливалось ощущение боли, терялась скорость и физическая сила. Хотя обаяние оставались волчьим. А вот зрение наоборот, улучшалось.

Мороз легонько щекотал кожу. Я неспешно оделась, и уже собиралась пойти домой, когда путь мне преградил один из посланников Стаи. Этот не высокий Волк, в сей сущности имел длинные, серые волосы и черные глаза. Его имя Греслор.

— Лианна, тебя ждут на совете стаи. — Заученной строгой интонацией произнес посланник. — Ты опять ослушалась приказа… — Что ж, такое было не впервой. Каждый раз, когда я забредала на территорию людей, все оканчивалось одинаково: при входе в Вольстрим меня ждал Греслор. Я делала покаянное лицо, или мордашку (если доводилось возвращаться в местах, где не было моих тайников с одеждой), мы шли на заседание Совета Стаи. Там мне делали выволочку. Я обещала, что больше такое не повторится, а спустя месяц, уже во всю опять разгуливала территорией Степи, Орона, или какого-либо западного государства людей. Так я надеялась поступить и в этот раз, но Греслор явно был настроен пессимистично. — В этот раз, Лианна, ты действительно доигралась, и это твое наивное выражение тебе не поможет.

— А что собственно произошло?

— Я не знаю, но твой отец зол, и Совет тоже…

* * *

Лишь когда, ближе к вечеру, мы добрались к месту, где традиционно собирался Совет Стаи (благо оно находилось не очень далеко, в «сердце Вольстрима»), я осознала, что произошло что-то ужасное. При входе меня не встречали улыбающиеся охранники, и не отпускали похабные шуточки молодые Волки-воины. Их лица сегодня были суровы и напряжены до предела. Некоторые охранники были в своей волчьей сущности.

Само место собрания находилось на небольшой поляне, окруженной сросшимися между собой огромными стволами тысячелетних дубов. Огромные ветки крон переплелись, сотворив надежный потолок, защищающий от снега, дождя и ветра. На окружающих стволах были размещены специальные светильники, дающие мягкий белый свет.

В дальней части поляны, стояло одиннадцать деревянных стульев с высокими спинками. На них восседало десять старейших Волков, а в их центре сидел мой отец. Все они были в своих истинных сущностях, а их вид, и строгие взгляды не предвещали ни чего хорошего для меня.

— Лианна, — произнес правитель, — ты опять покидала Вольстрим?

— Я немного увлеклась на ночной охоте в погоне за туурами, и не заметила, как азарт завел меня в Степь.

— Значит, те обвинения, которые прислали нам правители Степи правда? — Голос Гресоара стал еще более суровым, и одновременно обреченно печальным.

— Какие обвинения? Что здесь происходит?! — Воскликнула я в отчаянье, глядя на Совет Стаи.

Несколько мгновений старейшины переглядывались, а потом, с левого края поднялся один из них. Когда-то я слышала, что он старейший из волхвов, хотя и никогда раньше его не видела.

— Сегодня ночью трое благородных Волков-охотников случайно забрели на территорию Степи. С тех пор о них ничего не известно. Их следы обрываются на границе Вольстрима. А дальше ничего: ни следов оружия, ни магии, ни их собственных. Лишь ровная гладь снега. Мы послали запрос в Степь, и они прислали нам ответ. — Старейший достал из-под стула какой-то свиток, и начал читать:

«В день сей скорбный, посвященный умерщвлению Спасителя нашего, когда весь честный люд молится за спасение душ своих грешных, отродье Дьявола, в лице оборотня богопротивного, подкралось к стенам селения Гороул, дабы сорвать восхваление Бога истинного и единого. Двое рыцарей верных, благословленных на дело богоугодное, преподобным приставником Никодимом, отправились в погоню за тварью мерзкою. А по окончанию службы Божьей святейшей, их отгрызенные головы лежали у входа в храм святого Перена.

Посему я, святой Антоний, правитель Степи и глас Божий в роду человеческом, тридцать шестой носитель сего титула и третий носитель сего святейшего имени, за учиненное кощунство и надругательство над святыней и верой истинной, повелеваю: выдать инквизиции нарушителя до истечения третьего дня, или же найти решение, позволившее сохранить мир. В случае неповиновения мы не видим иного выхода, кроме введения законов инквизитора.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});