Серпантин - Александр Мильштейн

Но опять же, не было видно ни самого луча, ни вспышек прожектора на мысе...

Наконец до него дошло, что это подводный фонарик Переверзева.

Что он там делает так долго? - подумал Линецкий, - ружьё не взял, вон оно лежит... Или всё-таки это не он? А что тогда? Есть многое в этом море... Например, рыбы-фонари... Но они живут на глубине от четырёх тысяч, а здесь у нас нет такой глубины... Недавно в "Science" была статья... Такая глубина соответствует расстоянию до другой галактики... Океанские глубины таят в себе не меньше тайн, чем космические... Но то океанские, а здесь в глубине вообще ничего нет... А тайны лежат у самой поверхности... Но разгадать их ещё труднее... Поди разбери, кто это там... Учитель физкультуры? Или симметрии? Рыба-фонарь? Дух над водами?

Глава 3. Сквозные мотивы

Неприятно было каждую секунду обманывать надежды женщин и детей, мчавшихся мимо с вёдрами, полными фруктов, с домашними пирожками, с тёплой, завёрнутой в целлофан, картошкой... Доплер кое-что из этого набора купил на прошлой станции и теперь всё время отрицательно качал головой, упрямо продвигаясь к краю платформы. Чтобы там спрыгнуть на траву и немного размяться. Услышав, что предлагает человек в зелёной штормовке, Доплер остановился. Бородатый, высокий, не старый ещё мужчина с такой же интонацией, как бабы, кричавшие "Кому пивка? Кому пирожков?", выкрикивал перед собой: "Кому песню? Купите песню!" Доплер увидел, как он остановился под открытым окошком и заговорил с окликнувшей его пассажиркой.

На груди у барда висела старая белёсая гитара. "Ленинградская фабрика музыкальных инструментов. Цена семь рублей сорок копеек... Удивительный для такой цены звук... Впрочем, уже лет тридцать, как сняты с производства", - подумал Доплер. "Что это значит - купить песню?" - спросил пузатый пассажир в пляжных трусах с пальмами. Человек в штормовке подошёл к нему вплотную и сказал: "Это значит, что я вам спою песню, а вы мне за это заплатите". "А чё это я должен платить?" "Я вам объясню. Вот вы сегодня завтракали?" "Завтракал". "А я нет. И даже не обедал". "Ну и чё теперь? Ужин тебе свой отдать? Так ты же не враг, я надеюсь? Проходи, старичок, шевели ножками, может, дальше кто купит... Песню!.. Чего только не придумают, просто пиздец какой-то..."

"Это — как если б я снимал "Записки князя Нехлюдова", - подумал Доплер, - не в Люцерне... Да, он — не итальянец... Бывший научный сотрудник... Судя по взгляду, старший... Или ведущий..." Когда он подошёл, Доплер сказал: "Я куплю. Сколько стоит?" "Сколько не жалко". Доплер достал из кошелька купюру и тут вдруг заметил, что все спешно садятся в поезд. "Простите, - сказал он, - но если я буду слушать песню, я здесь останусь... Нет-нет, деньги ваши, всего доброго, до свиданья!" Доплер запрыгнул на подножку и помахал оттуда рукой. Человек в штормовке стоял с гитарой наизготовку и смотрел вслед уходящему поезду.

Доплер пошёл по тамбуру, остановился, расправил носком туфли завернувшуюся дорожку. Он почему-то медлил идти в купе. Мысленно он шёл ещё по платформе... Выкрикивая: "Вот вы, девушка, знаете, что женщина без прошлого - это всё равно что мужчина без будущего? Купите себе прошлое!"

Сначала он думал, что это можно сделать, просто показав ей фильмы. Не всё, но какую-то часть. Он, конечно, не надеялся, что Лена сможет всё осилить... И при первом же просмотре понял, что был прав: Лена просто уснула, положив голову к нему на плечо...

Доплер долго сидел, не шелохнувшись, смотрел на экран и думал, что все эти фильмы теперь - всё равно что его воспоминания. Или даже не воспоминания, а старые сны, их теперь никто не может увидеть, кроме него самого...

Лена отчаянно оправдывалась: "Я всегда засыпаю во время сеанса. Любого, даже если он мне очень нравится. Не только перед телеком, я и в кинотеатре засыпаю всегда, середину поэтому никогда не вижу, только начало и ещё иногда - конец..." Доплер смеялся и говорил: "Глупенькая, это же на самом деле ужасно старые и скучные ленты. Смотреть их только потому, что я их снимал, не стоит. Всё, что в них осталось, это разве что фон. В сущности, его я и хотел тебе показать. Сопки вокруг Тихой бухты, скалы под Новым Светом... Ты же никогда не была на море... Знаешь, сколько фильмов было снято на фоне тех скал? Больше двухсот".

- Ты?!

- Да нет, я имею в виду: всего. Моих восемь.

- Тоже не слабо... Доплер, а зачем ты говоришь, что только море и сопки? А как же актёры, не говоря уже о твоей режиссуре?

- Всё выцвело, выдохлось, испарилось. Всё. Осталось только то, что я тебе сказал... Знаешь, один японец, я сейчас забыл фамилию, делает такие снимки: ставит камеру в кинотеатре с выдержкой, равной продолжительности сеанса. Или чуть больше, потому что на негативе в процессе что-то отображается... Как будто треки элементарных частиц... Это зрители приходят, рассаживаются, экран наполняется... Догадайся, что в итоге получается. На фотографии.

- Я не знаю. Ну что?

- Пустые кресла и белый экран... Он потом ещё делал морскую серию. Тысячи фотографий морской глади...

- Но ты ведь не японец, Доплер.

- Слушай, я сейчас подумал - зачем нам смотреть на кусочки скал, обрубленные рамкой? Если мы можем увидеть их целиком?

- Что ты имеешь в виду?

- Что мы завтра едем туда, где это снималось! Я хочу всё заново увидеть - вместе с тобой.

Доплер стоял в тамбуре у приоткрытого окна, ветер играл с его длинными седыми прядями. За окном быстро темнело. "На самолёте иногда можно обогнать ночь", - подумал он.

Но это был поезд, и Доплер уже замечал огоньки, как-то рано вспыхнувшие, казалось, посреди голой степи... Или что-то там было перед этим, какие-то хутора... Быстро ставшие невидимками... Ещё только смеркалось, а они уже превратились в огненные многоточия...

"Приедем к морю, - думал Доплер, - и не надо больше этих слов... Ну да, первый импульс был такой, увидеть всё заново... Её глазами... Не отхлёстанными плёткой дней..."

Доплер дёрнул ручку, дверь купе отъехала.

- В одном рассказе моего знакомого писателя... - сказал Доплер прежде, чем подумать.

И понял, что снова начал говорить то, о чём только что решил больше не говорить.

- Какого писателя? - обернулась она, не дождавшись продолжения его фразы. - У тебя ведь много знакомых.

- Попова. Ты права, есть ещё один Попов... И даже не один... Да, так вот: сценариста приглашают делать игровой фильм из уже отснятого материала. Какие-то ребятки, получив деньги, провели на них чуть ли не два года в Крыму, или на Кавказе, снимая всё, что движется. Им там хорошо было, солнце, девки, море, ну что ещё... Пока деньги не кончились. Или когда осталось совсем чуть-чуть. Они тогда опомнились и на это чуть-чуть наняли сценариста, в задачу которого входило из километров плёнки сделать художественный фильм.

- Убрать всё лишнее? Типа монтаж. Нет?

- Но доведённое до предела, это приобретает метафорический смысл.

- Ну, может быть.

- А мы с тобой движемся в прямо противоположном направлении!

- Я уже говорила, Доплер... Я ещё маленькая для таких взрослых затей.

- Скажи тогда уже: старческих.

- Доплер, всё хорошо. Прекрасная идея... Просто жить на воле, долой камеру... Только не надо столько об этом говорить. А то я буду думать, что ты таки да едешь снимать очередное кино, и все эти разговоры - это такой обскурантизм... Как в том анекдоте: "Вы лжёте, Хаймович, вы таки да едете в Бердичев!"

- Твои "таки"...

- Мои? Аки-паки, Доплер! По-моему, это твои... Ты же мне и рассказал этот анекдот. Ты скажи наконец, в чём состоял твой эффект?

- Который из них? У меня их было много.

- Главный! Названный в твою честь.

- А, это... Это вообще из другой оперы. Из волновой физики. Я тут совершенно ни при чём.

- Но что это такое, ты можешь сказать?

- Повышение частоты волны... При приближении источника к наблюдателю... Или что-то в таком духе... Я уже не помню!

- И где это видно в твоих фильмах?

- А нигде. И никак не надо понимать. Просто один известный кинокритик блеснул в статье остатками своего физического образования. Так и пошло с тех пор. Надо было бы говорить о "стиле Доплера", не правда ли? Но с его лёгкой руки все всегда говорили только об "эффекте". То есть это просто синомим стиля...

- А может, эффект всё-таки был, а ты мне не хочешь его выдавать?

- Ты сегодня какая-то подозрительная... Нет никакого эффекта... По крайней мере, в фильмах Доплера... А твоё "таки да" напомнило мне сейчас другой анекдот.

- Какой?

- Китайский. В юности он думал, что горы - это горы, реки - это реки... Потом понял, что реки - не реки и горы - не горы... А в старости понял, что реки - это таки да реки. А горы-таки да...

- Не смешно.

- ...горы. Да? Ну, допустим, что нас обманули... Или себя обманули тихоречивые старцы, завещавшие нам лишь туман для обмана... Просветлённость - всего лишь обдуманное тупоумие... Мудрость - знание мёртвых тайн, бесполезных во мраке, в который они всматривались... Поэтому говорите не о мудрости стариков, но об их слабоумии...