Конец вечности - Агрис Богдан

Лето 2000 года

КОНЕЦ СЮЖЕТА

Елене Качановой

По кромке осени – в путь.... Но прежде,как то положено по обряду,я прохожу, озираясь, междудвумя рядами деревьев. Рядомcквозит трамвайная перекличка,а я, подобие перифразы,литотой колокола в кавычкизажат, и снова теряю разум.Удар, другой... А я между, в чреверазбухшего, жадного тела ночи.То у Донского звонят к вечере,но ты ведь туда не пойдёшь, - не хочешь.Нагорной проповеди осколокзасел у сердца, и ржой сочится.Оглохнуть лучше, чем слышать колок...На полуслове – обрыв. Так птицаНа взлёте падает в глаз болота,и всхлип воды не особо слышен.Я озираюсь, супругу Лотанапоминая собою крышам.Кто обернулся – поставлен ниже,а то и попросту брошен в небыль.Я вновь оглядываюсь и вижу,что снова насмерть повздорю с небом.Но голос, ломкий, как смерть свирели,уже позвал в сердцевину боли.Не виноградным, но лунным хмелемтомится тело... Потеря волив повестке дня. Головокруженье,и сердце в серебряных швах и шрамах.Мне слишком памятен час рожденья.Я возвращаюсь под своды храма,Где ты, богиня смерчей и бликов,меня встречаешь сама у входа.Я таю в горьком свеченье лика,я погружаюсь в седые воды.И я держусь за трамвайный дребезг,как утопающий за тростинку.А близ, у берега – гибкий вереск,но слишком поздно менять пластинку.Я – закорючка, я – запятая,меня ведь нет, и не надо вовсе.Мне птиц предсмертная злая стаястучится в плоть. Я врастаю в осеньвсем телом. Видишь, аорта дышитзнобящей пасмурью, мелким снегом.Я разве зреньем держусь за крышираскосой хваткою печенега.Разрушен голос. По швам расхожимползёт, расслаиваясь, сетчатка.Кто это здесь, на меня похожий,уходит в щйрбину отпечатка?Она смеётся в конце аллеи.Зачем оттуда так много света?И кто-то шепчет: "Иди, смелее!Ты понял? Это конец сюжета".

декабрь 2000

ОДИН ДЕНЬ ИТ-ЖУРНАЛИСТА

Моим коллегам по издательскому дому "Компьютерра"

Я потерялся в трамвайных изводах,Я ошалел от цифири маршруток.Нет бы – махнуть в Баден-Баден на воды,Там иностранных раскармливать уток.Где уж... Ещё подвернулась халтура.Я путешествую разве на "мыши".Сеть, понимаете, инфраструктура...Кто же ещё её, падлу, опишет?Хоть бы начальник сказал недовольно,Видя, что сгасла в коллеге сноровка:"Ты журналист, или хорь протокольный?",И отослал меня в командировку.Так ведь не скажет, он вежливый шибко,Да и меня не поймёшь без устава,Что это, в тридцать три зуба улыбка,Или свело лицевые суставы...Что до сознанья, - так сделалось падкоНа созерцание до сладострастьяОнтологического недостаткаИли не менее умной напасти.Лучше бы тихо дошёл до столовой,(Благо, находится в офисе просто),И под шумок поедания пловаПолюбовался пейзажем погоста.В том, что редакция задним фасадомНа мусульманское смотрит кладбище,Кто виноват, разбираться не надо,Всё же огромного парень умища.Memento mori да memento mori...Помню, отстаньте, скорее бы лето,Мало того, что с Анютою в ссоре,И ни хрена не жуётся котлета.Падает сервер, - изящно, красиво,Я бы сказал, с планетарным размахом...Да, и зачем в пресс-релизе курсивомВыделил кто-то "...онлайн-альманаха..."?Что ты хотел этим выразить, милыйСпециалист по общественным связям?Ну-ка, посмотрим... Неужто Камилла?Вот от кого не видал безобразий...Вечер. И мысли с изрядным изъяном,К бывшей жене завернуть, - недалечеДама живёт... Но без пары стакановЯ не решаюсь обычно на встречу.Дома весь день дожидается "Дьябло".Верхний сосед выплывает на стрежень.Бог ему в помощь... Сыщу пару яблок,Съем, - и случайного монстра прирежу.А за окном – фонари и пороша.Сон не идёт. Подогнувши коленку,Думая: "Может, я тоже хороший",Бьёшься пребольно клыками о стенку...

7 февраля 2001 года

СЕРДЦЕ ЭДЕМА

Анне Керман

Если ныне ветра обретают сознанье и речь,Если наши тела в зазеркальный вросли промежуток,Кто возьмётся нутро заповедного сада стеречь?Кто прорвётся к нему, наплевав на запреты маршруток?Как ресница, в хрусталике плавает яблочный сон,Обращаясь занозой, лишь только доходит до сердца.Рана времени - здесь, но её бередить - не резон:Не излечишь её легковесной рукой иноверца.Мне бы только понять, как же с нами стряслись имена?Назови меня лишь, - и разлука ворвётся мгновенно.Пишешь слово "любовь", - а написано будет "война",И горит Карфаген, и Аттила идёт на Равенну.Что же эта ладонь наливается тяжестью вдруг?Что оделись в базальт невесомые мнимые числа?И мгновенный зигзаг разбивает космический кругНа бессмыслицу сил и бессилие всякого смысла.А черта горизонта становится слишком близка.Воздух – лунный ландшафт: чересчур уж в нём крапин и вмятин.Замер камень в руке – он уже не дождётся броска.Голос вычертил след – иероглиф по образу "ятя".Мы записаны в камень, мы втравлены в известь и жесть.Мы – лакуна пейзажа, обмолвка морщинистой речи.Мы – последний пробел, тот, который уже не прочесть,Не лицо, но рельеф, где зияет расщелина встречи.Тягость век вековых... (Или – "век вековать"? Подскажи...)Неба пасмурный воск процарапав ресницами сосен,Чтобы не ускользнуть за черту вековечной межи,Зрячей хваткою ветра держись за шершавые оси.Хоть тобой до сих пор всё болеет седая вода,Нас и ей не признать – мы забытые, смертные боги......Через сердце Эдема продеты войной провода,Те, что выведут нас напрямую к железной дороге.14 июня 2000 - 12 февраля 2001 года