Блок 24 (СИ) - "Vells"

Когда дверь бронированной машины открылась, нас поодиночке отстёгивали от кресел и выводили на двор тюрьмы, где нас ждал конвой.

Когда все были на улице, и построены затылок к затылку, нас повели внутрь места заключения.

Мы шли молча, под суровые взгляды конвоиров, которые сжимали в руках дубинки. Пройдя двери и холл, нас повели по узким коридорам то и дело, открывая и закрывая решетчатые двери, пока мы не очутились в помещении с пустыми корзинами.

Охранник по одному снимал с нас наручники с рук и ног, под взгляды ещё пяти охранников.

— Снять всю одежду, и пройти в дверь! — Рявкнул высокий накаченный охранник.

Я был первым, с кого сняли цепи, от чего расстегнув комбез, выбрался из него, скидывая нижнее бельё, кидая одежду в одну из корзин. После этого, я полностью голый прошёл в дверь и услышал команду:

— Встать к стене. Назвать себя. Сейчас будет душ.

Я встал к кафельной стене с тремя сливами под ногами и назвал уже даже не такое чуждое имя, а в меня ударил поток воды, за секунду делая меня полностью мокрым и пахнущим неким подобием хлорки.

— В дверь! — Услышал я слова под шум сливающейся воды.

Полностью мокрый я пошёл в следующую дверь, где меня ждала охрана.

— Редкий случай, — улыбнулась пошлой улыбкой женщина за сорок в форме охраны, смотря на мой голый пах. — Жаль такое добро даже в камере закрывать. — Всучила она мне картонную коробку с одеждой. — Одевайся и проходи дальше.

Я отошёл в сторону и стал одеваться, испытывая лёгкое смущение. Моя новая одежда была простой, но прочной. Серые трусы и серо чёрная полосатая футболка, а также серый комбинезон.

Когда я оделся, в комнату уже завалился другой зек, который также начинали одеваться в тюремную форму. Ко мне же подошло двое охранников с красными нашивками на плечах, которых не было у остальных охранников.

— 24. 2004, - Обратился ко мне один из крепких мужиков. — Руки вытянул.

Я сначала не понял, что он говорит, но нашивка на груди дала понимание, после чего я протянул руки, на которых сомкнулись наручники.

— Пошёл. — Толкнул меня слегка в спину один из мужчин, который встал со спины.

Меня забрали одного, и пока мы стояли у лифта, я видел как остальных парней, которые ехали в одной машине со мной, уводили совершенно в другом направлении.

Двери лифта открылись, и мы прошли во внутрь, а один из конвоя, нажал на кнопку «-4» и это была последняя кнопка с таким значением. Пока мы спускались вниз, я вспоминал слова о том, что меня должны были перевести в тюрьму для каких то особенных заключённых. Походу этот подземный этаж таковым и являлся.

И вот двери лифта отрылись, и меня опять толкнули в спину, словно этим охранникам, это доставляло удовольствие.

Сделав непроизвольный шаг вперёд, я очутился в помещении, где всюду были двери в камеры, но они были открыты и зеки шарахались, кто, где хотел, вот только у всех были на шеях ошейники.

Меня вели по коридору под любопытные взгляды заключённых, а я понял, что эта тюряга вообще смешенная. Тут в таких же серых робах как у меня были как мужчины, так и женщины, которые сейчас с интересом смотрели, как меня вели под конвоем в неизвестное для меня направление. Также я подметил, что возраст заключённых рознился от очень молодых до просто дряхлых людей, словно тут смешали как детскую, так и взрослую колонию.

Меня довели до камеры, которая была открыта, и я прочитал «Б24. 24».

— Встать спиной к стене. — Произнёс один из конвоиров. — Вытянуть руки.

Я послушно выполнил команду. В тот же момент мне на шею одели такой же ошейник как у всех, а наручники были напротив сняты.

— Ну, вот и всё две тысячи четвёртый. Это твоя камера, и твой дом на ближайшие года. Сменная одежда уже там, номер кровати четыре. Свободен.

— Толкнул меня в плечо конвоир, разворачивая ко входу в камеру.

Сопровождение ушло, оставляя меня одного перед входом.

Глубоко вздохнув я вошёл внутрь камеры и увидев койку рядом с которой стояла тумбочка на поверхности которой красовалась цифра четыре. К ней-то я и пошёл.

В камере было всего четыре кровати, да и сама она была довольно маленькой. Из интерьера только кровати и тумбочки, а за ширмой притаился унитаз.

В помещении никого не было, но стоило мне дойти до своего теперь места, как со спины послышался насмешливый голос:

— Новенький! Как звать?

Я повернулся к говорящему и застал просто огромного толстяка с тремя подбородками и курчавой головой. Рост у парня был под два метра, и он занимал весь проход в двери и при этом стоял даже чуть боком.

— Хён. — Произнёс я.

— Так Хён, — прошёл в дверь толстяк. — Я в этой камере главный. Меня зовут Дох Мо. Сразу скажу, что я не позволю никому тут ставить свои порядки, ты меня понял?

Я скривился, смотря на огромную ряху, и произнёс:

— Да. Понял я, чего тут не понять.

— Это хорошо, что ты понял меня с первого раза, — сел он передо мной на койку, которая жалобно прогнулась и заскрипела. — Первая ходка? — Уже более дружелюбно произнёс он.

— Да, — сел я также на койку. — Так что я не в курсе вашего тут быта. И честно вообще не в курсе, где я.

Толстяк удивлённо вскинул брови и почесал один из подбородков.

— То есть ты не в курсе, где ты находишься? А какой у тебя Арканум?

— Я же сказал, что не понимаю что это за место, а про Арканум да хрен его знает.

Вот тут Дох вообще выпал в осадок. Я же понимая, что всё население планеты знает, что такое Арканум, сейчас выглядел в глазах верзилы полным имбицылом.

— У меня тут несчастный случай был, — сдвинул я слегка ошейник, показывая борозду на шее. — С того света вернули, так что не хрена не помню я Дох. Ни про это место, ни про Арканум в частности.

— Ты суицидник что ли? Смотри у меня, захочешь в петлю лесть, выбирай любое место кроме камеры. Увижу, что тут надумал, ноги переломаю. — Грозно произнёс он.

— Да не собираюсь я в петлю лесть, — стал я на ходу сочинять всякую хрень. — просто накачали хернёй какой-то, вот я на глюках и чуть не удавился.

— Аааа… — протянул, будто сам себе уже до придумывая остальное, толстяк. — Ну, тогда ладно. Короче если ты не хера не помнишь, то слушай. Место это тюремный блок «24». Сюда сажают пробуждённых Арканумом. Это место волчий билет парнишка. Отсюда редко выходят на свободу, особенно мужики.

— Почему? — Удивлённо произнёс я.

— Да потому что, тут отморозки разного уровня силы собрались, которым убить, как поссать сходить. Потому что мы пушечное мясо в подземельях. Щит блядь для героев с плакатов, которые улыбаясь, идут по нашим трупам. Правительству невыгодно иметь в стране зеков с супер силой Хён. Они закрывают глаза на убийства и разборки между заключёнными, а также гребут огромные бабки за наше участие в рейдах. Единственный шанс очиститься от этого говна, это засветиться, перед каким либо кланом героев, мать их за ногу. Чтобы они тебя захотели завербовать, и ты стал их частью. Но такая блажь только у тех, кто пробудил старший аркан. А мы низшие арканы грязь и мусор у их ног. Я сижу уже третий год. И скажу тебе Хён, только три четыре из десяти выходят, отмотав срок от звонка до звонка.

Я сидел на койке и слушал толстого парня, и только охуевал от микромира в который я попал. Нет, конечно, зона это ещё то место, но то, что я услышал, больше смахивало на тюрьму смертников.

— А что тут двери везде нараспашку, да как я увидел, не только мужики сидят? — Задал я вопрос, когда Дох закончил зло матерится, завершая рассказ.

Толстяк откинулся на стену, и почесал шею, где кончался ошейник.

— Да просто свалить отсюда нельзя. Эти украшения, — ткнул он в ошейник пальцем. — Снесут тебе башку, если ты его снимешь сам. К тому же он блокирует у пробуждённых большую часть силы. Ну и ещё мы где-то на двадцати, а то может и больше метрах под землёй и выход один это лифт, на котором ты приехал. Ну а что тюрьма смешанная, так это как я думаю из-за экономии средств. Просто собрали всех зеков в одно супер охраняемое место и делав то. Тут Хён девки сами тебя трахнут, причём твоим же агрегатом если к ним по-плохому подкатить. Забудь нахуй про слабый пол. Они блядь могут в десятки раз превосходить тебя по силе. А если учесть тот факт, что многие состоят в группировках, или уже имеют поддержку кланов снаружи, то даже самый озабоченный и отмороженный заключённый лучше сам себя удовлетворит, чем к ним полезет.