Безмолвный крик - Харлан Эллисон

Захлестнутый своей паранойей, компьютер решил приберечь для себя нас пятерых. Для своего личного бесконечного возмездия, которое никогда не сможет уменьшить его ненависть... а будет только развлекать его, напоминая об отношении к человеку, делая его все более изощренным.

Он никогда не отпустит нас. Мы рабы его утробы. Мы единственное, что осталось ему для забавы в его бесконечном существовании. Мы всегда будем с ним, в пещерах и тоннелях, ставших органами этого существа - машины, всегда останемся в этом бездушном мире абсолютного разума. Он был землей, и хотя мы были плодом этой земли, теперь она поглотила нас. Но он никогда не переварит нас. Мы не сможем умереть. Мы пробовали. Пытались покончить самоубийством, один или двое из нас пытались, но он остановил нас. Я думаю, мы не противились, а поэтому он смог остановить нас. Не спрашивайте, почему. Я никогда не делал этого. Но сожалел об этом тысячи раз ежедневно. Может, когда-нибудь нам удастся протащить смерть незаметно от него. Бессмертные, да, но не неподверженные разрушению. До меня это дошло, когда А. ЭМ убрался из моего мозга, оставив напоследок невыносимое до омерзения ощущение горящей неоном башни, глубоко вдавленной в мягкое серое вещество мозга.

Он убрался, пробормотав:

- К дьяволу вас. В ад!

И добавил, уже пояснее:

- А вы ведь уже там и есть, не правда ли?

* * *

Ураган и вправду был вызван огромной, безумной птицей, когда она хлопала своими крыльями. Мы путешествовали уже больше месяца, и А. ЭМ открывал нам те проходы, которые только и могли привести нас сюда, прямо под Северный полюс, где он уже подготовил нам это жуткое существо, сотканное из кошмарных видений. Сколько же материи понадобилось, чтобы создать эту животину? Откуда взялась сама идея? Из нашего сознания? Из его знания всего, что когда-либо происходило на этой планете, которой он овладел и правит? А может, из северной мифологии проклюнулся этот орел, гриф-стервятник, собиратель падали, летающий динозавр, создающий ураганы?

Гигантская. Огромная, чудовищная, гротескная, массивная, разбухшая, всемогущая - все эти слова не подходят для ее описания. Там, на невысоком холмике над нами, громоздилось крылатое исчадие с черепаховой шеей, изгибающейся в сумерках пещеры. Шея поддерживала голову размером с многоэтажный дом; клюв, медленно раскрывающийся, как челюсти самого чудовищного крокодила, которого можно представить себе в здравом рассудке; складки морщинистой кожи вокруг двух злобных глаз, холодных, как взгляд в ледниковую пропасть, влажно поворачивающихся в глазных впадинах; она вскинулась еще раз, приподняв тяжелые крылья, устраиваясь. Потом затихла и заснула. Перья, лапы, когти, клюв. Она спала.

А. ЭМ появился перед нами в виде пылающего куста и сказал, что мы должны убить птицу, создающую ураганы, если мы хотим есть. Мы не ели уже много дней подряд, но что с этого? Горристер пожал плечами. Бенни начал дрожать и хныкать. Эллен прижала его к себе.

- Тед, я голодна, - сказала она. Я улыбнулся ей, я старался поддержать ее, но это было так же неестественно, как бравада Нимдока.

- Дай нам оружие! - потребовал он.

Горящий куст исчез, и на его месте, на холодных плитках пола, остались два необработанных набора для лука со стрелами и водяной пистолет. Я подобрал один набор. Бесполезно.

Нимдок тяжело вздохнул. Мы повернулись и начали долгий путь назад. Птица-ураган отшвырнула нас, но мы даже не могли представить себе, на сколько времени или сколько километров. Большую часть пути мы были без чувств. И мы до сих пор не поели. Месяц мы шли к самой птице. Без еды. И сколько теперь понадобится времени, чтобы дойти до ледяных пещер и обещанных консервов?

Никто из нас не задумывался об этом. Мы не могли умереть. Нам дадут поесть какой-нибудь дряни или отбросов. А может быть, и вовсе ничего не дадут. А. ЭМ найдет способ поддерживать наши жизни, в боли, в страданиях, в агонии.

Птица спала где-то там, сзади; сколько она будет там находиться, для нас это не имело значения. Когда она надоест А. ЭМ, он найдет способ от нее избавиться. Но мясо, горы нежного мяса!

Мы шли, и над нами звучал смех толстой помешанной женщины; он был наверху и вокруг нас, и эхо разносилось по компьютерным чертогам, ведущим в никуда.

Это не был смех Эллен. Она не была толстой, и я не слышал, чтобы она смеялась хоть раз за 109 лет. Я в самом деле не слышал... мы шли... Я был очень голоден.

* * *

Мы двигались медленно. Часто кто-то падал в обморок, и нам приходилось ждать. Как-то машина придумала нам землетрясение, а нас припаяла к месту гвоздями через ступни ног. Эллен и Нимдок исчезли в пропасти, возникшей прямо на плитках пола и исторгнувшей пламя, поглотившее их. Они провалились туда, и их не стало. Когда закончилось землетрясение, мы продолжили наш путь, Бенни, Горристер и я. Эллен и Нимдок были возвращены нам поздно вечером, который вдруг стал днем, когда ангелы небесные спустили их под звуки чудных песнопений, имитируя сцену явления Христа народу. Ангелы пронеслись над нами несколько раз и потом сбросили спрятанные прежде измятые тела. Мы пошли дальше, но Эллен с Нимдоком стали отставать. Их можно было только нести.

И теперь Эллен стала прихрамывать. А. ЭМ сделал ее хромоногой.

Длинна была эта прогулка в ледяные пещеры, к консервированным продуктам. Эллен все трещала про черешневые компоты и гавайский фруктовый коктейль. Я старался не думать об этом. Голод оживал для нас, как ожил в свое время А. ЭМ. Он постоянно жил в моем желудке, так же, как мы были в чреве земли, и А. ЭМ хотел, чтобы мы осознали схожесть ситуации. А поэтому он усилил для нас чувство голода. Нет средств, чтобы описать страдания, которые мы испытывали, голодая месяцами. И все же жизнь в нас поддерживалась. Наши желудки, наполненные одной кислотой, бурлящие, пенящиеся, посылающие спазмы боли по нервным окончаниям. Это была боль постоянных язвенных приступов, почечных колик, вечная боль от рака. Бесконечная боль...

И мы прошли через пещеру с крысами.

И мы прошли по тропинке в пещере гейзеров.

И мы прошли через страну тьмы.

И мы прошли через уныние и отчаяние.

И мы прошли через юдоль слез.

И мы все же пришли в ледяные пещеры. Безбрежные, тысячемильные пространства, вспыхивающие голубыми и серебристыми сполохами; хаотичное, застывшее нагромождение. Свисающие сталактиты, переливающиеся всеми цветами радуги, которые были когда-то мягкими, как желе, а потом застыли в грандиозном величии вечного покоя и совершенства.

Мы увидели залежи консервов, и мы попытались бежать к ним. Мы падали в снег, вставали и бежали дальше, и Бенни растолкал нас всех, хватал их, грыз, глодал и не мог открыть их. А. ЭМ не дал нам инструмента, чтобы открыть консервы.