Похоронный обряд - Луиза Купер

На ступени перед дверью упала тень, и появился человек. Его сложно было узнать, потому что беспокойные отблески света луны и меньших светил искажали фигуру, но осанка человека и длинные тяжелые одежды дали Бенетану знать, что перед ним отнюдь не слуга. Новоприбывший окинул взглядом собравшихся, поднял руку. Сердце болезненно сжалось, и Бенетан поспешно пересек двор и взошел по ступеням.

— Капитан Лисс! — Голос был сухим и слегка надтреснутым, старческие глаза пронзительно вглядывались в Бенетана из-под припухших морщинистых век. В дивной вышивке на одежде мага извивались и перемещались странные фигуры, жившие собственной жизнью. — Вы заслуживаете похвалы за столь быстрое реагирование.

— Благодарю вас, мой господин. — Бенетан никак не мог сфокусировать взгляд. Отсалютовал, прижав руку к груди, и скорее почувствовал, чем увидел дрожь небес. Послышались тихие шаги; маг развернулся и ушел со ступеней в безмолвный величественный холл, а Бенетан на почтительном расстоянии последовал за ним.

— Сегодня ночью нам необходим полный сбор. Удовлетворите данное требование, и ваше усердие понравится тем, кому все мы имеем честь служить.

— Слушаюсь, мой господин. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы должным образом выполнить возложенные на меня обязанности. — Бенетан усилием воли подавил тик, от которого могла задергаться щека, и про себя возблагодарил Савринора.

Маг кивнул:

— Мы просим не больше и требуем не меньше. А теперь скажи: все ли всадники на месте?

— Да, сэр.

— Хорошо. Значит, ты готов принять участие в таинстве.

— Я… — Голос Бенетана надломился, но он взял себя в руки. — Я готов, мой господин.

Теперь он услышал первый тонкий, пронзительный вопль, доносившийся из-за моря: ураган Искривления начал путь к полуострову. Пройдет десять, самое большее — пятнадцать минут, и невероятные силы, вызванные магами, с пронзительными воплями вырвутся из ночной тьмы в диком и смертоносном ликовании. И ему, капитану Лиссу, предстоит смело встретить ураган и повести всадников в самое сердце завывающей жути.

Маг отвернулся, Бенетан услышал щелчок пальцев и легкие, нерешительные шаги служанки, что ожидала поодаль в тени, а теперь по приказу выступила вперед. Она держала оловянный поднос: на нем разместились кувшин и крохотная чаша, вырезанная из целого алмаза. Отведя взгляд, служанка опустилась перед магом на одно колено и протянула поднос.

Пока волшебник до краев наполнял чашу, Бенетан пытался унять бешеное сердцебиение. Он видел слабое загадочное фосфоресцирующее свечение жидкости и против собственной воли обнаружил, что страстно желает испить ее и ощутить воздействие. То была защита от страха, броня для разума перед лицом того, что скоро произойдет. В лицо капитана впились проницательные, непреклонные глаза — они словно бы напрямую могли заглянуть в мозг и прочесть мысли. Маг тонко улыбнулся и протянул Лиссу наполненную до краев чашу.

«Яндрос, величайший повелитель Хаоса, укрепи сегодня мою смелость!»

Бенетан закрыл глаза, когда беззвучная молитва явилась в его мозгу, и выпил жидкость, осушив чашу возможно стремительнее.

Напиток обжег язык, затем Бенетан почувствовал, как жар растекается из желудка по всему телу. Не вполне твердо держась на ногах, он поставил чашу обратно на поднос.

— Лабиринт открыт и ждет, капитан. Я бы посоветовал вам не задерживаться. — Маг показал на двери. — Ищите на славу и пожните достойный урожай.

Зная, что последние слова могли быть или благословением, или предостережением, Бенетан еще раз отсалютовал. Служанка шагнула вперед и вручила ему поднос. Маг удовлетворенно кивнул и, когда оцепеневший Бенетан повернулся лицом ко внутреннему двору замка, ушел прочь.

Во главе выстроившихся людей стояли два сержанта. Один из них взял поднос, и Бенетан отрывисто произнес:

— Проследите, чтобы каждый испил полную чашу.

— Сэр. — Сержант с пониманием кивнул.

С тошнотворным чувством, которое не могло объясняться одним только приемом наркотика, Бенетан наблюдал, как сержант обходит воинов и внимательно следит, чтобы каждый пил в соответствии с очередностью. Затем взглянул через плечо и увидел, как Колас, широко раскрыв глаза, стоит в дверях конюшни. Для этого похода мальчик был слишком молод и неопытен — уж лучше ему сейчас повременить, чем попусту рисковать. Бенетан махнул рукой, и Колас бросился к нему:

— Да, капитан?

— Иди поспи, Колас. Этой ночью твоя служба больше не потребуется.

— Но, сэр?!

— Я сказал — иди поспи. Или же завтра будешь наказан плетью за неповиновение. — Лиссу вовсе не хотелось грубо обходиться с мальчиком, но времени на объяснения не было. Если Колас замешкается, то без наркотического щита его разум окажется в опасности.

Глаза Коласа затуманились, и он приложил руку к левому плечу:

— Да, сэр! — Он развернулся и большими шагами пошел прочь, пытаясь сохранить достоинство и ничем не выказать уязвленной гордости.

Над головой сверкнула темно-красная молния. Отдаленный воющий звук нарастал, подобно приливной волне; ему вторили низкие раскаты грома. Безо всякого предупреждения исказилось все то, что Бенетан видел своими глазами. Теперь он глядел на происходящее словно из другого измерения. Иллюзия длилась лишь минуту, но стало очевидно, что наркотик подействовал. Бенетан сделал несколько глубоких вздохов, считая их и ощущая в горле скрежет воздуха. Теперь небесным звукам вторил хор радостных голосов, раздававшийся в его голове. Капитана сотрясала аритмичная дрожь. Он чувствовал себя так, будто его тело было камнем, камнем замка, а в воздухе чувствовался привкус огня, вина и чего-то неуловимого, что он никак не мог назвать.

Бенетан взглянул на сержанта, обносившего снадобьем последних людей в ряду. Стоявшие шеренгами всадники казались иноземцами, их силуэты были словно высечены в камне жутковатым мерцанием ночного света. Мир все изменялся и изменялся; в вышине по небу катилось жуткое зарево набирающего силу урагана. Бенетан почувствовал, как в глубине его существа нарастает сокрушительный смех, развернулся и, словно во сне, направился к конюшням. Мимо возбужденных лошадей капитан прошел дальше, к железной двери с тяжелым засовом. При виде его попятились конюхи — бессмысленные людишки, недостойные внимания. Конюшня тем временем увеличивалась до невозможности, стены разъезжались и кренились, пол выгибался под ногами. Бенетан знал, что это галлюцинации, что наркотик овладевает разумом и телом, вытесняя прежний страх, и Лисс приветствовал иллюзии и упивался ими. В полумраке дверь казалась огромным ртом. Бенетан остановился подле нее и достал из-за пояса пару длинных черных перчаток: каждый их палец заканчивался серебряным когтем. Ладони покалывало, пока он натягивал и расправлял перчатки; в лунном свете сверкали когти. Сгибая пальцы, Бенетан ощущал мощь и власть преобразованных, уже не вполне человеческих рук.