Вспышка. Книга вторая - Джудит Гулд

– Но мы же ездили куда-то и что-то видели, – защищаясь, проговорила Тамара. – Мы ездили на Тивериадское озеро, которое называют Галилейским морем, и потом мы были в Иерусалиме…

– Именно об этом я и говорю! – сказала Инга. – Всего каких-то две коротких поездки за две недели. И это ты называешь осмотром достопримечательностей?

– Я знаю, что здесь много интересного, но неужели ты в самом деле ожидала, что я стану бродить по руинам и церквям в то время, как все мои мысли заняты ожиданием известия от отца?

– Это все же лучше, чем лезть на стену.

– Я пока не лезу на стену, – равнодушно возразила Тамара. – Просто я… немного волнуюсь. – Взяв в руки бокал, она залпом осушила его.

Инга сощурила глаза.

– Если бы ты была кошкой, то просто ходила бы взад-вперед по крыше. – Неожиданно выражение ее лица смягчилось, и она наклонила голову. – Тамара, ты же знаешь, я желаю тебе добра. Я просто хочу облегчить твою жизнь.

Тамара облокотилась одной рукой о стол и обхватила ладонью подбородок. Затем посмотрела на Ингу и медленно проговорила:

– Я начинаю ненавидеть эту страну. Здесь ужасно, скучно и грязно. Не могу себе представить, чтобы кто-то хотел тут жить. По мне, так пусть арабы забирают ее себе.

Инга была поражена.

– Это потому, что ты не даешь себе труда полюбить ее. Мне, например, она нравится.

– А тебя не спрашивают, – со злостью прошипела Тамара. – Ты что, не можешь заткнуться?

Не веря своим ушам, Инга изумленно смотрела на Тамару. Обретя наконец дар речи, она холодно проговорила:

– Тамара, не веди себя так.

– Как?

Инга перегнулась через стол и сердито взмахнула вилкой.

– Ты отлично знаешь как! Как испорченный ребенок. Тебе это не идет. Последний раз ты вела себя так в Даниловском дворце, когда тебе было два или три годика. Никогда не забуду, в какую ярость ты пришла, когда я увела тебя из игровой комнаты и тебе пришлось довольствоваться твоими собственными игрушками. Я тогда еще отшлепала тебя.

Тамара бросила на нее удивленный взгляд.

– Не может быть. Я не помню, чтобы ты когда-нибудь шлепала меня.

– Так и было. – Инга выразительно кивнула головой. – И сейчас ты тоже заслуживаешь хорошей взбучки.

Тамару вдруг охватило жгучее чувство вины. Ей стало стыдно за то, что она так грубо разговаривала с Ингой, стыдно за то, что вымещала на ней свою злость. Всю жизнь Инга старалась заменить ей мать, заботилась о ней, не думая о себе.

– Прости меня, Инга, – чуть слышно произнесла Тамара. – Я не хотела обидеть тебя. Не знаю, какой бес в меня вселился. – Она покачала головой. – Мои нервы так напряжены, что я не отдаю себе отчет в том, насколько невозможной становлюсь.

– Ладно, теперь, когда ты все осознала, ты сможешь взять себя в руки. И ты должна мне верить. – Инга назидательно помахала пальцем. – Вчера у меня в ушах звенело, а это значит, что кто-то думает и говорит о нас и что скоро у нас будет посетитель. Давай. Издевайся надо мной. Но вот увидишь, я права.

В этот момент чья-то фигура заслонила от них солнце, и на стол упала длинная темная тень.

– Возможно, у вас звенело в ушах потому, что я собирался навестить вас? – произнес по-английски вкрадчивый голос.

Тамара озадаченно подняла голову. Этот человек подкрался к ним так бесшумно, что ни она, ни Инга не заметили его приближения. Тамара, никак не ожидавшая, что бригадир Диггинс появится столь внезапно, на мгновение пришла в замешательство. По его лицу нельзя было понять, удалось ли ему подслушать что-то важное.

Он щелкнул каблуками и слегка поклонился.

– Добрый вечер, дамы, – приятным голосом произнес англичанин, похлопывая по ноге стеком. – Насколько я могу судить, вы приятно проводите время?

Тамара обратила внимание на то, что он занял очень выгодную позицию – спиной к солнцу, его лицо, скрытое низко надвинутым козырьком коричневой форменной фуражки, было в тени, в то время как ее собственное было ярко освещено, что позволяло видеть тончайшие нюансы его выражения. Нет, этого человека никак нельзя недооценивать. Он слишком хитер.

Приподняв свои тонко выщипанные брови, Тамара проговорила:

– Бог мой, бригадир Диггинс! Как я рада вас видеть. – Она улыбнулась ему самой ослепительной из имевшихся в ее арсенале улыбок. – Наконец-то появился кто-то, кто говорит по-английски. Я как раз только что жаловалась мисс Мейер, что готова лезть на стенку от всей этой еврейско-арабской тарабарщины. – Она показала на пустой стул. – Не хотите ли присоединиться к нам и выпить бокал вина?

– К сожалению, не могу. Я как раз проходил мимо, и мне вдруг пришло в голову, что я слишком пренебрегаю своими служебными обязанностями.

– Пренебрегаете своими обязанностями? Я вас не понимаю.

– Я ведь обещал навещать вас время от времени и ни разу этого не сделал.

«Может, мне только показалось, что за нами все время следили?» – подумала Тамара, а вслух проговорила:

– Вы слишком занятой человек. Нельзя ожидать, что вы можете быть сразу в нескольких местах. – «Но теперь я буду ожидать именно этого. Совершенно очевидно, что у него везде есть глаза».

Он обратился к Инге:

– А как вам нравится у нас, мисс Мейер?

Инга вежливо улыбнулась.

– Очень нравится. Боюсь, гораздо больше, чем Тамаре.

– Понятно. – Он снова перевел взгляд на Тамару. – Тогда, должно быть, есть какое-то объяснение тому, что вы остаетесь здесь, несмотря на то что явно не в восторге от своего пребывания? Вы это делаете ради мисс Мейер?

Тамаре стоило большого труда не отвести от него взгляд: она понимала, что только так сможет сделать свои слова убедительными.

– И да, и нет, – медленно ответила она. – Понимаете, я так долго и тяжело работала, а тут еще эти недели, которые заняла поездка сюда, и сейчас я совсем без сил. Боюсь, я должна их восстановить. У меня просто нет другого выхода. Но, надеюсь, море и солнце вылечат меня.

– Ах. Теперь понятно, почему вы больше никуда не ездите.

«Значит, его люди все же следят за нами».

– Как приятно, бригадир Диггинс, что, несмотря на то что вы лично не могли быть с нами все это время, мы действительно находились под вашим покровительством, – сухо проговорила она.

– Мне казалось, я уже говорил вам при нашем знакомстве, что вы для нас – особо почетный гость.

«Он что, насмехается надо мной?»

– Я лишний раз убедилась, бригадир, что в самом деле родилась под счастливой звездой. Где бы я ни была, у меня всегда находится ангел-хранитель. В Голливуде в его роли выступал глава киностудии, где я работала, а здесь у меня есть вы. Чего еще может желать человек?

– Осторожности, – предположил Диггинс. – До сих пор вы ее соблюдали, и я рад, что с вами ничего не случилось. Надеюсь, что и дальше ваше пребывание здесь будет спокойным. – Он коснулся рукой блестящего козырька своей фуражки и слегка поклонился. – Ну что ж, мне действительно пора. Надеюсь скоро снова увидеть вас.

Тамара кивнула.

– Я уверена, так и будет.

– Вы не обидитесь, если я посоветую вам посвятить какое-то время осмотру достопримечательностей? Было бы обидно увидеть так мало. Это суровый, но красивый край. – И с этими словами англичанин повернулся и направился к выходу.

Через несколько секунд он повернул за угол отеля и скрылся из виду. Взяв чайную ложку, Тамара принялась вертеть ее в руках. Инга была права. Им действительно надо почаще выходить. Внезапное появление бригадира Диггинса свидетельствовало о том, что роль туристов не слишком хорошо удалась им. Если она хочет сбить его со следа отца, им следует целиком – и при том ревностно – отдаться этой игре. Возможно, это поможет убить время. Все лучше, чем это нескончаемое ожидание. К тому же, начав разъезжать, они сильно затруднят жизнь бригадира Диггинса.

Тамара почувствовала, как Инга дотронулась до ее руки, и подняла на нее глаза.

– С тобой все в порядке?

– Все прекрасно, – успокоила она Ингу, – но мне что-то не хочется больше есть. Если мы собираемся начать путешествовать, нам стоит лечь пораньше.

Звук.

Подобно брошенному в спящую заводь камешку, он проник в ее сознание и, распространяя вокруг себя круги, стал медленно опускаться все ниже и ниже, пока наконец не достиг самых глубин ее сна. Против воли она почувствовала, как всплывает, пробуждаясь от убаюкивающего покоя завладевшего ею сновидения. Она неподвижно лежала на правом боку, подложив под щеку ладонь, и тревожно морщила лоб, ресницы ее трепетали.

Скр-р-рип. Звук повторился.

Она широко раскрыла глаза, но первобытный инстинкт, предупредивший ее о возможной опасности, немедленно заставил Тамару снова прикрыть их, оставив только узенькие щелочки, и не дал ей подняться. Страх завладел всем ее существом и вынудил затаить дыхание, как если бы у нее на шее сомкнулась пара рук, стремясь лишить ее жизни. Огромным усилием воли она заставила страх отступить, не позволяя ему овладеть ею.