Три великих русских полководца - В. Федоровский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Штабные офицеры хихикали, глядя им вслед: Суворов пошёл фазанчика крестить.
День был жаркий. Суворов в сапогах шёл посредине улицы, по толстому слою пыли. Отрок едва за ним успевал, ничего не понимая. Он чихал, сморкался, но терпел. Пот с него лил ручьём, грязь смешалась с пудрой, надломился каблук.
Прошли все улицы, потом – по полям, напрямик – через канавы, перелезали через плетни. У отрока порвался камзол, отлетели пуговицы. А Суворов всё прибавлял шагу и жужжал:
Последуй Аристиду в правоте, Фабрициану – в умеренности. Знаешь, кто такой Фабрициан? Не знаю, – буркнул отрок. Незнайка, немогузнайка, плохо! Солдат должен знать всё!
Отрок не растерялся: Вы тоже не всё знаете. А ну-ка, скажи, чего я не знаю? Как звали мою прабабушку? Суворов хлопнул его по плечу: Молодец, нашёлся! Бабушку знаю – Авдотья. А прабабушку – помилуй Бог! И пошёл опять вышагивать.
На пути – большой сухой ров. Через него перекинуты две тонкие жердинки. Суворов в один миг был уже на той стороне рва.
Отрок решился идти, но рухнул вниз. Еле выбрался, весь измазался в грязи, выбросил шляпу и пошёл догонять Суворова. Рука у него была оцарапана, голова взлохмачена, нога хромала, каблук полностью оторвался. Но он упрямо шёл вперёд.
Горка, лощина, река. Суворов быстро разделся, взял одежду и сапоги в руку и быстро поплыл. Отрок едва приковылял к берегу. Раздеваться не было времени – и он бухнулся в воду во всей одежде.
Противоположный берег был глинист и крут. Он увяз в глине, еле вытащил ноги, на четвереньках взобрался наверх. Вода с него текла ручьями, волосы висели как у протодьякона, в башмаках чвакала вода.
А Суворов уже бежал по лугу навстречу зелёным мундирам мушкетёров. Словно мокрая курица, полинявший с головы до ног, еле плёлся злой отрок. Он знал, что вид его смешон, но шёл твёрдо – второй каблук он давно оторвал.
Солдаты выстроенного на лугу полка беззвучно тряслись от смеха – в строю говорить запрещалось.
Что, Алёшенька, умаялся? – учтиво спросил Суворов. Нет, ничего, – буркнул тот. В отца! Упорен. Твёрд. Молодец! – подумал Суворов.
Суворов попросил у капитана полка шпагу, дал её Мещерскому и поставил задачу: Впереди вал. Взять его штурмом. Первая рота, слушай команду подпоручика князя Мещерского! Веди, Алёша!
Мещерский выбежал вперёд и, закричав: За мной, ура! – побежал вперёд. Рота гаркнула «ура» и кинулась за ним.
Мещерский бежал уже с удовольствием – мытарства заканчиваются, получил звание подпоручика.
И вдруг, когда до вала оставалось несколько десятков метров, впереди блеснул огонь, что-то грохнуло, горячая дымная волна чуть не сбила его с ног.
Холостыми бьют, – пронеслось в мозгу, – коли, руби, – истошно заревел он. Обогнав бегущих мушкетёров, он первым забрался на вал и чуть было не пырнул шпагой первого попавшегося артиллериста.
После испытаний Суворов приказал постричь Мещерского, дать офицерский мундир, сапоги, каску. Обняв еле стоявшего на ногах бывшего фазана, Суворов похвалил его и отправил отдыхать.
***
Однажды Суворов в чине генерал-майора в армии Румянцева, проходя через расположение своих солдат, уступил дорогу барабанщику.
Барабанщик – важная фигура, его слушается сам Румянцев. Ему повинуются наши ноги.
***
Свадьба дочери Суворова, Наташи и Николая Зубова (старшего брата фаворита Екатерины 2), на которую Суворов дал своё согласие, состоялась в апреле. Суворов шутил: Хорошо, что не в мае – век маяться.
Судьба Наташи сложилась счастливо, в отличие от сына Суворова, который (уже после смерти Суворова) в молодом возрасте и генеральском чине утонул, спасая своего кучера, в реке Рымник. На этой реке в своё время Суворов одержал блестящую победу над турками.
***
Командуя отрядом в 500 человек, Суворов разбил при Туртукае турецкий отряд в 4 тыс. человек. Суворов говорил: Бьёт в бою не сильный, а правый. А правда на нашей стороне, с нами Бог. И докладывал Румянцеву: Слава Богу, слава Вам, Туртукай взят, и я там.
***
При ходатайстве о награждении особо отличившихся в одном из сражений солдат и офицеров, Суворов сначала не внёс в списки капитана Лосева за его неуёмное хвастовство.
Но позже, всё-таки, попросил наградить его так: за Мачин – майора чин, за Кобылку и Брест – Георгия крест, за Прагу – золотую шпагу, за долгое терпение – 100 душ в вознаграждение.
***
В Петербурге у Екатерины 2 был большой приём военных. Обсуждали продолжение турецкой кампании. Пришёл Суворов и почтительно раскланялся с истопником. Какой-то генерал сказал ему, что генерал-аншефу, герою, не пристало так с истопником.
Суворов отвечал так: Я здесь человек новый, меня никто не знает, надо заручиться знакомствами. При дворе без поддержки ничего не сделаешь.
Так не в истопнике же искать поддержки.
Сегодня он истопник, а завтра – во какой большой – и князь, и граф, и генерал-адъютант. Так лучше уж заблаговременно.
***
Суворов был остёр на язык. Смело высмеивал всех, кого не уважал, и приобрёл много врагов, которые распространяли про него всякие сплетни.
Например, такую. Когда жена наследника Павла Петровича, княжна Мария Фёдоровна, угощая Суворова, поднесла ему вазу с персиками, Суворов взял всю вазу, отдал лакею и сказал: Неси ко мне.
***
После победы над турками в Кинбурне, Суворов предлагал начальству атаковать и Очаков, чтобы по горячим следам добить турок. Но главнокомандующий Потёмкин решил взять Очаков в осаду, считая, что он сдастся сам.
Суворов писал Потёмкину: Я на камушке сижу, на Очаков я гляжу.
И только в связи с недовольством солдат и офицеров, обвинявших Потёмкина в трусости, Потёмкин дал команду на штурм. Через 2 часа после начала штурма Очаков был взят.
***
При штурме Измаила было несколько критических моментов, когда турки в отдельных местах побеждали. Адъютанты доносят, Суворов приказывает:
Ваше сиятельство, турки вышли из города в контратаку, казаки во рву гибнут.
Послать туда батальон Апшеронских охотников.
Ваше сиятельство, Кутузов еле держится. Дважды он оттеснял турок, а теперь сам прижат к валу, войск у него осталось мало.
Скажи генералу Кутузову, что я назначаю его комендантом Измаила.
Ваше сиятельство, атакующие истощены, батальоны поредели, а турок видимо-невидимо.
Скачите и скажите солдатам, что я отдаю им в полное распоряжение весь город со всем имуществом на 3 дня.
Ваше сиятельство, турки одолевают…
Не успел Суворов принять какое-то решение, как его австрийский адъютант, которого Суворов за храбрость и честность взял к себе служить ещё в прежние времена совместных действий с австрийской армией, верный ученик Суворова, в белом мундире на белом коне помчался к нашим солдатам. На его пути умирающий полковой священник дал ему крест.
Увидев скачущего с высоты белого всадника с саблей в одной руке и крестом в другой, солдаты воспрянули духом:
Братцы! Георгий Победоносец с нами, он нас благословляет! С нами Бог! Ура! И бешено бросились на турок.
А турки, увидев, что, появившись откуда-то из облаков, сам ангел врезался в их ряды, опешили и массово побежали.
***
Однажды армия Суворова двигалась к месту новой дислокации, останавливаясь на ночлег в попутных деревнях. После одного из дневных переходов, когда и солдаты, и лошади устали, Суворов дал команду остановиться в близлежащей деревне на отдых.
После того, как лошадей выпрягли из повозок, расседлали и стали кормить, Суворов собрал своих генералов и объявил, что ровно через час в следующей деревне по пути следования, находящейся в 10 верстах от места, где армия остановилась, будет очередной военный совет. Все генералы должны быть там в срок. И побежал туда бегом.
Генералам на лошадей рассчитывать было нельзя – пока их накормят, запрягут, пройдёт время. А опаздывать нельзя. К тому же, командующий – бегом, а они – на лошадях? Стыдно. И генералы были вынуждены вслед за Суворовым совершить этот 10-верстовый марш-бросок.
Самые грузные генералы намного опоздали к месту сбора и получили от Суворова серьёзные выговоры и рекомендации по приведению себя в должную физическую форму.
***
Однажды Суворов, будучи уже известным генералом, ехал в южном направлении принимать вверенные ему войска. Он не любил пышных приёмов и славословия и ездил, в основном, ночью и в старой карете, в которой ездят низшие чины.
В один из городков, где его ждали, он с адъютантом приехал вечером. Вышел станционный смотритель и, увидев старую карету, спросил, когда приедет Суворов. Суворов понял, что здесь его в лицо не знают, и решил притвориться слугой своего адъютанта.
