Курс настоящей любви (и первых свиданий) - Кассандра Клэр

— Миф о том, что язва вызвана стрессом, развенчан уже много лет назад, — сказал Магнус. — На самом деле, это какие-то бактерии.

— Э-э, а какие у вас блюда дня? — спросил Алек.

— Я их не помню, пока мои эмоции находятся в таком напряжении, — сказал Эрик. — Сумеречный охотник убил моего дядю.

— Я никогда не убивал ничьего дядю, — сказал Алек.

— Откуда вы знаете? — потребовал Эрик. — Когда вы собираетесь кого-то убить, вы останавливаетесь и спрашиваете, есть ли у того племянники?

— Я убиваю демонов, — сказал Алек. — У демонов нет племянников.

Магнус знал, что это лишь формально правда. Он громко откашлялся.

— Может, мне просто заказать за нас обоих, а потом мы можем поделиться?

— Конечно, — сказал Алек, опустив свое меню.

— Хотите выпить? — многозначительно спросил у Алека официант, добавив вполголоса: — Или хотите кого-то ударить? Если необходимо, то можете ударить того парня в углу в красной рубашке. Он оставляет ужасные чаевые.

Алек открыл и захлопнул рот, а потом снова его открыл.

— Это вопрос с подвохом?

— Пожалуйста, уходите, — сказал Магнус.

Алек молчал, даже после ухода раздражающего официанта Эрика. Магнус был уверен, что он ужасно проводит время, и не мог его за это винить. Несколько посетителей ушли, бросив через плечо испуганные взгляды и поспешно расплатившись.

Когда принесли еду, глаза Алека расширились, потому что Магнус заказал им сыр китфо[2].

Луиджи приложил все усилия: тут были и сочные тыбс[3], и доро ват[4], и пряное тушеное блюдо из красного лука, и пюре из чечевицы и листовой капусты, и все это было выложено сверху на толстом рыхлом эфиопском хлебе, известном как ынджера. Итальянские традиции были представлены Луиджи кучкой пенне. Алек расправился с едой и, похоже, знал без слов, что нужно есть руками. Он был ньюйоркцем, хотя и оставался при этом Сумеречным охотником.

— Это самая вкусная эфиопская еда, которую я когда-либо пробовал. Ты много знаешь о еде? — спросил Алек. — Ну, то есть, очевидно, знаешь. Неважно. Было глупо это говорить.

— Нет, не глупо, — нахмурившись, проговорил Магнус.

Алек потянулся к пеннеаррабиата и тут же начал ею давиться. Слезы брызнули из глаз.

— Александр! — позвал Магнус.

— Со мной все в порядке! — ловил ртом Алек, выглядя при этом испуганно. Сначала он схватил свой кусок хлеба и только потом понял, что это хлеб, когда попытался промокнуть им глаза. Он поспешно отбросил хлеб и взял салфетку, скрывая слезящиеся глаза и ярко-красное лицо.

— С тобой явно не все в порядке! — сказал ему Магнус и попробовал совсем немного свою порцию пенне. Она обжигала словно огонь, Алек до сих пор хрипел в свою салфетку. Магнус сделал повелительный жест рукой в сторону официанта, содержащий несколько голубых вспышек, которые щелкали и трещали на скатертях других людей.

Евшие рядом с ними люди слегка отодвинули свои столы.

— Эта паста пенне чересчур аррабиата, и ты сделал это специально, — сказал Магнус, когда в поле зрения оказался угрюмый официант-оборотень.

— Оборотень имеет право, — буркнул Эрик. — Уничтожать мерзких угнетателей.

— Никто никогда не выигрывал революцию пастой, Эрик, — сказал Магнус. — А теперь принеси свежее блюдо, иначе я донесу на тебя Луиджи.

— Я… — дерзко начал Эрик. Магнус прищурил свои кошачьи глаза. Эрик встретился с его взглядом и решил не становиться героем-официантом. — Конечно. Приношу свои извинения.

— Что за зануда, — громко заметил Магнус.

— Ага, — вторил ему Алек, отрывая новую полоску ынджера. — И что вообще Сумеречные охотники сделали ему?

Магнус вскинул бровь.

— Ну, он упоминал убитого дядю.

— О, — проговорил Алек. — Точно.

Он снова уставился на скатерть.

— Хотя он все равно зануда, — высказался Магнус. Алек что-то пробормотал, что маг не смог разобрать.

И в этот момент открылась дверь, и вошел красивый мужчина-человек с глубоко посаженными глазами. Руки засунуты в карман дорогого костюма, а его самого окружала группа из потрясающих молодых фей мужского и женского пола.

Магнус вжался в свое кресло. Ричард. Ричард был тем смертным, кого феи приняли так, как они делали порой, особенно когда эти смертные были музыкантами. А также он был кем-то еще.

Магнус откашлялся.

— Быстрое предупреждение. Парень, который только что вошел, мой бывший, — сказал он. — Ну. Почти бывший. Все это было мимолетным. И мы расстались очень дружелюбно.

В этот момент Ричард его заметил. Все его лицо исказилось, а потом он пересек комнату в два шага.

— Ты подонок! — прошипел Ричард, а потом поднял бокал Магнуса и выплеснул ему вино в лицо. — Убегай, пока можешь, — продолжил он, обращаясь к Алеку. — Никогда не доверяй магу. Они околдуют все годы твоей жизни и любовь из твоего сердца!

— Годы? — пролепетал Магнус. — Это едва длилось двадцать минут!

— Время имеет разное значение для тех, кто из фей, — сказал Ричард, претенциозный идиот. — Ты украл у меня лучшие двадцать минут моей жизни!

Магнус поднял свою салфетку и начал вытирать лицо. Он моргал и сквозь красную размытость различил лицо Ричарда и испуганное лицо Алека.

— Ну, хорошо, — сказал он. — Возможно, я немного погорячился с дружелюбным расставанием. — Он попытался мило улыбнуться, что было довольно трудно сделать с вином в волосах. — Что ж. Ты же знаешь этих бывших.

Алек изучал скатерть. Многим предметам искусства в музеях уделяли даже меньшее внимание, чем этой скатерти.

— Не совсем, — проговорил он. — Ты мой первый парень.

Не сработало. Магнус не знал, с чего он вообще решил, что должно было сработать. Надо бы ему убираться с этого свидания, чтобы не слишком ранить гордость Алека Лайтвуда. Он жалел, что не чувствовал удовлетворения от того, что на этот случай у него имелся план, но когда он отправил Катарине сообщение из-под стола, то ощутил окутывающее уныние.

Магнус сидел молча, ожидая звонка Катарины, и пытался найти способ, как сказать: «Без обид. Ты мне нравишься больше, чем любой Сумеречный охотник, которого я встречал за век, и надеюсь, что ты найдешь хорошего парня Сумеречного охотника… если рядом с тобой вообще есть хорошие парни Сумеречные охотники».

Его телефон зазвонил в тот момент, когда Магнус по-прежнему мысленно сочинял речь, в тишине между ними раздался резкий звук. Он поспешно ответил на звонок. Руки его не слушались, и он боялся, что уронит телефон, как Алек уронил его бокал, но все-таки смог ответить. На линии прорвался голос Катарины, четкий и неожиданно настойчивый. Катарина явно играла по системе Станиславского.

— Магнус, произошла…

— Чрезвычайная ситуация, Катарина? — спросил Магнус. — Это ужасно! Что случилось?

— На самом деле, произошла чрезвычайная ситуация, Магнус!

Магнус ценил приверженность Катарины своей роли, но ему хотелось бы, чтобы она не орала так громко ему на ухо.

— Это так ужасно, Катарина. То есть я действительно занят, но думаю, если на карту поставлены жизни, то не могу от…

— На карту поставлены жизни, ты законченный идиот! — прокричала Катарина. — Приведи Сумеречного охотника!

Магнус помолчал.

— Катарина, не думаю, что ты в полной мере понимаешь суть того, что должна сейчас делать.

— Магнус, ты уже пьян? — спросила Катарина. — Пьянствуешь сам и спаиваешь одного из нефилимов — одного из нефилимов, которому нет еще и двадцати одного?

— Единственный алкоголь, коснувшийся моих губ, — это вино, которое мне плеснули в лицо, — ответил Магнус. — И даже в этом я был совершенно безупречен.

Повисла пауза.

— Ричард? — проговорила Катарина.

— Ричард, — подтвердил Магнус.

— Послушай, не обращай на него внимания. Слушай внимательно, Магнус, потому что я работаю, и одна моя рука в жидкости, и дважды я повторять не буду.

— Жидкость, — повторил Магнус. — Что за жидкость?

Алек вытаращил на него глаза.

— Дважды повторять не буду, Магнус, — решительно повторила Катарина. — В «Бьюти Баре» в центре города находится один молодой оборотень. Она выходит в ночь полнолуния, потому что хочет доказать себе, что может по-прежнему жить нормальной жизнью. Вампиры это не признают и не собираются как-то ей помогать, потому что вампиры никогда этого не делают. Оборотни изменяются, а она находится в незнакомом и многолюдном месте, так что она, возможно, потеряет контроль и кого-нибудь убьет. Я не могу покинуть больницу. Телефон Люциана Греймарка выключен, в его стае говорят, что он в больнице со своей любимой. Ты же не в больнице — ты на дурацком свидании. Если ты отправился в тот ресторан, о котором мне говорил, то ты из всех знакомых ближе всего, кто может помочь. Ты поможешь или продолжишь тратить мое время?