Алатырь-камень - Валерий Елманов

Караульные принюхались, затем переглянулись.

– Was ist das? [14] – вновь сурово произнес вскочивший, но его товарищ, все время пристально смотревший на фляжку, отстранил приятеля в сторону и поманил случайного гостя к себе:

– Herum, herum [15] .

Язык жестов – самый интернациональный, так что фигура, шатаясь из стороны в сторону, послушно двинулась вперед, пьяно лепеча:

– И чем это вы тут занимаетесь, братцы? А я тут, понимаешь, иду и вижу – вы стоите…

– Ich verstehe nicht [16] , – нахмурился более суровый из стражников и вопросительно повернулся к товарищу.

– Got verdamme mich [17] , – расплылся в улыбке тот, что манил к себе пьяницу. Ноздри его возбужденно раздувались от манящего запаха, сочащегося из фляжки.

– А может, выпьем? – предложил пьяный и, подойдя вплотную к стражникам, протянул им фляжку. Глупая наивная улыбка на совсем юном мальчишечьем лице окончательно успокоила стражников, а аромат, продолжавший щедрыми волнами исходить из посудины, окончательно ввел их в благодушное настроение.

– О-о-о! – оценил первый, приложившись, и с некоторым сожалением протянул фляжку второму.

Пьяный ромей тем временем двинулся дальше, все так же бессмысленно улыбаясь.

– Эй, эй, – ухватил его один из стражников за рукав саккоса.

– А чего? Нельзя, что ли? – шмыгнул носом пьяница, упрямо стремясь вперед.

– Gehe zum teufel! [18] – довольно-таки благодушным тоном произнес стражник, удерживавший его за рукав.

К этому времени они оба были повернуты спиной ко входу и не увидели две черные тени, стремительно приближающиеся к ним.

Второй открыл было рот, чтобы тоже внести свою скромную лепту в благое пожелание своего товарища и пояснить, что полная фляга с вином еще не повод, чтоб среди ночи лезть в Большой императорский дворец, но черные тени за их спинами так и не дали ему договорить.

– Der teufel [19] , – только и успел прохрипеть еле слышно один из них.

– Обоих в уголок, – вытирая со лба пот, указал на пьянчуг протрезвевший Торопыга и благодушно махнул рукой, глядя на Родиона, умоляюще уставившегося на него. – Раз обещал, значит, так тому и быть. Давай, – и он кивнул в сторону перехода, ведущего в палаты нумеров.

Единственная заминка получилась с самими казармами. Ни в Нумерах, ни у Халки дверей практически не имелось, и заблокировать отдыхавшую стражу возможности не было. Забрать у нее оружие тоже не представлялось возможным, так что пришлось оставить здесь на страже по десятку подоспевших спецназовцев, которые зорко караулили, как бы кто из спящих невзначай не проснулся раньше времени и не поднял тревогу.

Остальные же тем временем бодро и сноровисто брали под охрану палату за палатой, выставляя своих караульных чуть ли не на каждом переходе. Блокировав Магнавру, чтобы никто не смог ускользнуть через нее в храм Святой Софии [20] , а также Дафну вместе с Сакеллой и Кентинарием [21] , на всякий случай выставив часовых даже в Хрисотриклине, Трибунале девятнадцати лож, Багряной и прочих палатах, Вячеслав с оставшимися в его распоряжении тремя сотнями воинов и пятью десятками спецназовцев двинулся к Вуколеонту [22] .

– Главное – не расслабляться, – бурчал себе под нос верховный воевода. – Не бывает, чтобы все прошло так гладко и чисто. Где-то обязательно кроется закавыка.

Но этой самой закавыки так и не обнаружилось. Часовых на стенах, примыкавших к дворцу, спецназовцы сняли точно так же аккуратно, как и всю стражу до этого. Небольшая заминка произошла лишь в самом конце, когда в огромном фонаре Фароса [23] не обнаружилось ни капли масла. Но и эту задачку, хоть и не сразу, они разрешили – и масло удалось найти, и фонарь поджечь, и сигналы дать.

Словом, к трем часам ночи первая из ладей уже причаливала к дворцовой пристани, воины легко взбирались по непривычно гладким и ровным мраморным ступенькам наверх и сотня за сотней выстраивались прямо на Циканистрие [24] .

Часть из них была немедленно отправлена на подмену спецназовцев, продолжавших караулить безмятежно спящих крестоносцев, а остальные, ведомые все теми же черными тенями, неслышно скользившими в трех-четырех десятках метрах впереди небольших отрядов, уходили прямиком через Халку в город. Крепостные стены пока еще далеко не целиком принадлежали русичам, и это упущение надлежало срочно исправить.

К сожалению, при утреннем свете осуществлять захват стало намного труднее. Кое-где не обошлось и без крови. Впрочем, общие потери составили все равно совершенно ничтожную цифру – восемь раненых и двое убитых. Сказывалась не только неожиданность, но и индивидуальное мастерство русичей, помноженное на отвагу и уверенность в своей правоте. Они пришли как освободители, а это значило, что бог на их стороне.

К утру власть почти полностью поменялась, хотя и не до конца. Те рыцари, что жили в самом городе, до сих пор ничего не знали, равно как и высшее руководство крестоносцев, продолжающее видеть последние безмятежные и сладкие утренние сны.

«Конечно, до абсолютного результата, как Костя говорил, я немного не дотянул, – вспомнил Вячеслав рассказ друга о том, что рыцари не потеряли при штурме Царьграда ни одного человека. – Но и это тоже недурственно».

Последнее и, пожалуй, самое неприятное Вячеслав оставил напоследок. В казармах по-прежнему находилось несколько сотен рыцарей. Пока они спали, но стоит кому-то проснуться, как… Об этом даже и думать не хотелось. Воевода вытащил из своей дорожной сумки увесистую гранату, задумчиво взвесил ее на руке и вновь заколебался – пускать ее в ход сразу или для начала предложить сдаться.

Его раздумья прервал встревоженный сотник, дежуривший у входа в Нумера. Крестоносцы, спавшие там, уже пробудились.

– Сдаться предлагали? – спросил Вячеслав.

– Куда там, – махнул рукой сотник. – Лезут, проклятые, прямо на мечи. У меня там пять десятков, и то еле сдерживают. Как бы не прорвались, – усомнился он. – Их там все-таки не менее трех сотен.

– Что ж, раз отказались сдаться, – пожал плечами воевода и решительно тряхнул головой. – Значит, они сами выбрали свою судьбу. Думаю, что десяток гранат для вразумления им хватит. – И, обернувшись назад, окликнул дружинника, терпеливо ожидавшего чуть поодаль:

– Кремень! Бери свою пятерку и… давай! – Воевода выразительно кивнул в сторону Нумеров.

– А с этими как быть? – поинтересовался второй сотник, отвечавший за Халку. – Они тоже, того и гляди, проснутся.

– Сдаться ты им все же предложи. Или…Что скажешь, Любим? – спросил он молодого дружинника, стоящего поблизости. – Ты же целых три дня ходил близ них. Сдадутся они или как?

– Навряд ли, – покачал тот головой. – Уж больно они надменны. Таких твердокаменных вразумлять долго надо.

– У нас на это времени нет, – буркнул Вячеслав. – А мне жизнь одного нашего русича дороже тысячи этих тупоголовых. Мокша!

Невысокий темноволосый воин вырос перед воеводой и застыл в молчаливом ожидании приказа.

– Бери свою пятерку и действуй, – распорядился Вячеслав.

– А может, предложить сдаться? Вдруг согласятся, – неуверенно предложил тот и с упреком посмотрел на Любима. – Попробовать-то недолго. Чай, они тоже живые. Хоть и не по-нашему, а все же в Христа и богородицу веруют.

– Они варвары, и за душой у них ничего святого нет. Одна нажива и в глазах и в сердце, – поучительно ответил Вячеслав. – А христианами они себя лишь называют. На деле же такие мерзости творят, что и не всякий язычник решится… – Он вздохнул и махнул рукой.

– А чего они делали-то? – не унимался жалостливый Мокша.

Воевода в глубине души тут же пожалел, что не провел соответствующую политбеседу, беззвучно выругался и стал мучительно припоминать все то, что ему рассказывал Константин.

Впрочем, услужливая память не подвела, и уже через несколько секунд он уверенно продолжил:

– Сами помыслите, разве может истинный христианин в храме Софии у святых на иконах глаза выкалывать, если видит, что туда лалы или иные самоцветы вставлены? Вдобавок, они еще и своих лошадей в божьи храмы заводили, если чувствовали, что самим награбленное не вынести. – Он внимательно посмотрел на сотника и добавил для вящей убедительности: – И женщин прямо там внутри насиловали.

– В самой Софии? – зло сузил глаза молодой сотник.

– И в ней, и в храме Христа Пантократора, и в церкви Святых Сергия и Вакха… Словом, везде, – подытожил воевода.

– Я все понял, Вячеслав Михалыч, – кивнул Мокша.

– Ну вот и славно. А кто в живых останется, тех вязать и в подвалы, – добавил воевода и усмехнулся. – Это они хорошо придумали – тюрьмы прямо под казармами устраивать. Очень удобно, особенно на случай переворота, – он вздохнул и медленно побрел в сторону Вуколеонта – навалившаяся усталость вкупе с бессонной ночью давала о себе знать. – Сейчас бы поспать немного. Ах, да, – вспомнил он еще об одном деле, на сей раз не столь неприятном. – Николка! Панин! – окликнул Вячеслав довольно улыбающегося Торопыгу. – Давай-ка ты вместе с Филидором буди всю оставшуюся компанию вместе с их духовенством и запихивай всех кучей в одно место.