Обратный отсчёт - Александр Уралов

Проявился экран, распался на несколько изображений, — похоже, что камера на развалинах была не одна. Егор видел совсем близко обрыв Иртяша, заросший кустарником ген-саксаула.

— Музыку хочу, — простонал Зия, расшнуровывая ботинки, — хочу сладостных напевов!

— Отстань со своим дутаром, — не оборачиваясь пробурчал Савва и вызвал что-то незнакомое, но красивое и чуть тревожное. — Моцартом тебя буду глушить.

— Савва, ты консервативен!..

— Я должен старосте позвонить, — сказал Егор. Интонации, против воли получились какими-то просительными, чуть ли не со слезой. — Можно?

— Валяй, — ответил Савва. — Какой там у вас канал?

— SQWD/4793.

— Я и сам знаю, что эс-ку-вэ-дэ… Подканалы есть?

— Н-нет… не знаю.

— Всё с тобой ясно! — воскликнул Зия, снимая второй ботинок. — Савва, друг мой, да продлит твои дни в сладости всемилостивейший Господь-Аллах! Разблокируй ты уже, наконец, весь канал целиком и пусть мальчик успокоит родных и близких!

Савва проворчал что-то непонятное, экран согласно пискнул. Музыка стала тише. У верхнего среза экрана появилась полоска с бегущей строкой. Ниже неярко засветился таймер.

— Звони… лишенец. Как закончишь, блокировка обратно активируется.

Егор торопливо переключил ларинги на режим телефона…

Чёрт их знает, какой у них компьютер… но, похоже, что, — ах, шайтан! — всё перехватывается, пишется, архивируется, анализируется…

Словом, придётся идти с Зией и Саввой в город.

— Вот, мрачно сказал Савва, — живём в двадцать третьем веке — полюбуйся.

— Го-о-ород… — с непонятной интонацией протянул Зия. — Впрочем, нам-то, что за беда? Может, в этом и есть великий философский смысл? Может, на руинах былого зарождается новый мир?

— Вон он, твой новый мир Озёрска, — сказал Савва, — со старой башни, балбес-шайтан, в нас целится. Слушай, Зия, ты бы опустил щиток, не выёживался, а? И обзор включи. Двое сзади… за ген-саксаулом прячутся.

Егор подумал, что, уж кто-кто, а Ромка-джи с башни в голову Зие не попадёт — хоть убейся. Стрелок он неважный, да и калаш у него со сбитой мушкой. Ещё от дяди Ахмата остался — старьё.

— Это мы! — крикнул он. — Староста Володя где? Выходите, всё равно они вас всех видят…

Сзади затрещали кусты. Вышло пара мужиков — смех на палочке, прости меня, Господь-Аллах! Один старее другого… не хватало им ещё Мамы-Гали для полного позора… дружина боевая…

О, Гагарин-шайтан, о-о-о!!!

Вон она, тут как тут… за стеной Установки прячется!!! Ну, позорище…

Ага, вот и староста Володя. И Ромка-джи с башни спускается. Надеюсь, он калаш на предохранитель поставил всё-таки. Если нет — вечером отпинаю. А где же мулла-батюшка с прихожанами? Не захотел, значит. Зато весь Совет тут как тут, в полном составе в тенёчке прохлаждается…

Егор шагал впереди и не оглядывался. Щёки его горели. Знакомый — до последней трещинки в стене Установки, до каждого обломка стены, до каждого кустика ген-саксаула и карагача, — а некоторых из них он сам трудолюбиво высаживал пацанёнком, — до вечно пахнущей верблюжьей фермы и загородок овечьих площадок, прикрытых сверху дырявой пыльной, засиженной вечными мухами маскировочной сетью, — родной город вдруг как-то разом поник и обветшал. Присел в испуге… и развалился… в пыль, песок и колючие кривые растения…

Суета, запахи, мухи, испуганные люди, прячущиеся в тени и вытягивающие шеи им вслед. Извилистые проходы лабиринта, образуемые ген-саксаулом, руинами и карагачами. Удобно обороняться, если придёт враг…

Но вот, пришли незнакомые, пусть и не грозные на вид люди… и ясно, что не отгородишься от них, не спрячешься.

И идут за ними гуськом люди… десятки людей… и хоть впереди староста — но кажется, что именно за незнакомцами покорно в страхе идут горожане… и храбрящийся Ромка-джи с ними…

…и Мама-Галя с выбитым глазом… а выбил ей его своим щупальцем карачи, когда не отдавала она ему своего годовалого ребенка.

Город… родина…

Спасибо тебе, Господь-Аллах, пришли наконец-то. Вот они, колонны над треугольной крышей; лестница, выдирающаяся из песка и пыли, степенно поднимается вверх щербатыми ступенями. Загадочные лица над дверью — с пустыми глазницами и узкими подбородками… одно лицо плачет, а другое жутко смеётся… и непонятная надпись «Озёр…к…й т…атр им…акси… Горько…»… и маленькие окошки, заложенные мешками с песком во времена незапамятные, неведомые. Быть может, ещё и Старыми Людьми. Потому, как слежались эти мешки так, что между верхней балкой окна и верхним мешком два кулака просунуть можно…

Вот мы и внутри. Теперь вниз, вниз, по широкой лестнице, мимо большой статуи человека-Ленина с отбитой рукой… в спасительную прохладу старых знакомых стен. Ну их, этих гостей! Пусть пока староста Володя им втирает… про родной город, загадочный «т…атр», зловещий Комбинат, — который совсем рядом, — и прочие местные достопримечательности, включая Установку-кормилицу.

Уф… теперь можно отключить комбинезон, быстро-быстро содрать его с себя в тёмной, облицованной кое-где белым кафелем комнате, вымыть ноги и переодеться в обычную одежду…

Хм… это, наверное, Маринка рукав зашила…

Боролись с дядькой Сашей аккурат перед выходом в дозор, ну и покалечили одежонку — так по шву и затрещала. Спасибо, Маринка! Хорошо бы, конечно, чтобы комбез домашний так же сам себя латал, как и военный… да и поддув прохладный во все места также не помешал бы…

Да, вот, не дал Господь-Аллах, — зашивать, да штопать приходится. Ну, ничего, не маленькие…

Егор торопливо ополоснул лицо, вымыл ноги. Армейские ботинки, конечно, не те говноступы из верблюжей кожи, что приходится носить в городе, но и от них устаёшь. Он сунул комбинезон в шкаф — кто там у нас следующий в дозор? Карим? Эх… опять он калаш не смажет! Ну, да ладно, это всё потом…

А теперь — бегом в зал Совета, мимо закрытых дверей, мимо жмущихся к стенам любопытных людей — прямо по коридору. Эй, разойдись!

Вот и надпись «Гардеро…». Теперь слёту поворачиваем мимо старого Кима… — Привет, Ким! Всё власть охраняешь?.. А это что у тебя? Господь-Аллах, опять штаны расстегнулись?!. Да ладно тебе, никто ничего пока не заметил… Извини, потом всё расскажу! После Совета!

Егор осторожно толкнул дверь. Изнутри, естественно, к ней прислонилась задницей Лада-оглы, а если по настоящему — Лада Макова — все-то уши она городу прожужжала о том, что сам Великомученик Тагил-мэр-бай, Танк-Веры-Истины, да благословит его Господь-Аллах! — ей приходится самым что ни на есть прямым предком.

Нет, ну не сидится ей, как всем нормальным правоверным… обязательно надо стоять, прислонившись задницей к двери!

— Ой! Извините, Лада-оглы… я вот тут…

— Выкинуть бы тебя, мальчишка, шайтан! — прошипела Лада-оглы. — Сядь вон там, не мешай!

Егор, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь в полумраке, прополз на четвереньках в угол, сел и затих. Никто не обратил на него никакого внимания… а могли и шугануть. Странно… даже Лада-оглы возмущалась только тем, что он ей под зад дверью двинул. А что на Совет припёрся без приглашения — слова не сказала…

Странно…

Егор осторожно пошевелил ногами — затекли. Пол-то каменный, да ещё и расположиться поудобнее не получается. Совет на подушках сидит, им-то что… а тут майся. Ромка-джи пыхтел над ухом и постоянно пытался навалиться ему на спину.

Староста продолжал плаксиво, но с какими-то внезапными визгливыми похвалениями, бубнить об Установке. Всю историю города гнал подряд, старый хрыч: о том, как в великом бою наши отцы и деды отбили здешнюю Установку чуть ли не у самих демонов… как несколько лет искал нужные режимы Борис-оператор, да упокоит его Господь-Аллах на тенистых пажитях! Как получили предки фирман-Москва едва ли не от самого Президента-эмира на владение и установление границ. Как школу Веры-Истины утверждали. Про договоры и клятвы с Комбинатом затянул, — где сплошные атомы и радиация, — Господом-Аллахом проклятое место, — спаси и сохрани нас от тамошних дикарей — пусть в других местах свою смерть ищут. И вообще, мол, Комбинат, — а его ещё человек-Ленин строил! — через нашу голову с Полевским стакнуться норовит, еретики-гяуры-дрянь…

Тоска!

А Зия с Саввой — ничего. Терпят. Сидят на высоких подушках, слушают, только ген-кумыс иногда прихлёбывают. Даже вопросы норовят вставить… да где уж там! Староста, как пойдёт про политику, так его только мулла-батюшка осадить может. О, Господь-Аллах, теперь про верблюжью чуму девяностых затянул… подвиги зоотехников… в общем, сплошная самоотверженность предков, каковые не в пример своим ленивым потомкам понимали толк в жертвенности духа…

Это Егор ещё не с самого начала пришёл, не иначе староста прямо со времён Святого Джихада, а то и прямиком с Иисуса-Любви начал!