Ведьма. Рассказы. Публицистика - Николай Углов

Уже к весне по деревне прошёл слух, что у Ивановых ночью был домовой. Якобы, исчезла сука с кутятами. Она жила под печкой, где обычно живут в деревнях домовые. Но ещё страшнее было известие, что домовой якобы оставил свои следы на полу в хате. Вся деревня ринулась к ним. Мы с Гришкой Круковцом и Верёвкиным Колькой тоже пришли посмотреть. Из избы выходили какие – то бабки, крестясь и охая. Зашли и мы в хату. От ужаса обмерли. Прямо по центру комнаты кровавые красные следы от печки – вроде человек босой прошёл! Дед и бабка стоят на коленях перед иконой с лампадой и неистово молятся, кланяются. Выбежали мы перепуганные, навстречу другие идут. Гришка захлёбывается:

– Видели, какие огромные следы? Кровавые. Ужас, здоровый какой домовой! К чему бы это, ребята? Как он не задушил деда и бабку?

– А куриные следы на золе у печи видели? Ведь курей они не держат в избе. Откуда это?

– Да, дед с бабкой не похожи на шутников. Угрюмые оба всегда. А собака куда делась с щенками?

– Тут что – то не то! Страшно всё это! Вон, все бабки говорят – к худу это!

Мы ещё долго обсуждали это событие. Но всё вроде прошло, и забываться стало, как уже в апреле опять вся деревня толпилась у хаты Ивановы. Они оба угорели насмерть.

Бабки крестились и шептали:

– Это домовой закрыл им заслонку печи! Чем – то обидели они его…

В эту осень, мы узнали впервые вкус королевы всех местных ягод – клюквы. О клюкве мы и до этого много слышали, но теперь, повзрослев, стали ходить за ней сами. Собралась компания из пятнадцати ребятишек и девчонок. Повёл всех нас в первый раз на клюквенные болота отец Кольки Верёвкина. Он собрал всех, оглядел, покачал головой:

– Да, ребятушки! Собрались вы, как на банкет! Обувь, одежда, никуда не годятся! Сапоги, плащи на фуфайки – вот что надо! А еду хоть взяли? В поход идём на два дня, километров пятнадцать отсюда до болот клюквенных. Ну ладно, что делать… Условие одно: слушаться меня, не разбредаться. Когда будем идти по болоту – только шаг в шаг! Там уже не один утоп в трясине! Да и леших, кикимор, моховиков полно – можно заблудиться. Ну, двинулись!

Его слова об утопленниках и леших не на шутку напугали многих. Но отступать было как – то стыдно. Тронулись гуськом. Сначала дошли до деревни Каурушка – это километров шесть от Вдовино, слева от Шегарки. Заночевали у какого – то знакомого Верёвкина. Было уже холодно и нас не пустили на сеновал, сколько мы не просились. Пришлось всем спать в тесноте, вповалку на полу в большой просторной комнате, на чём придётся. Промаявшись всю ночь, мы с радостью вскочили, чуть только забрезжил рассвет. Сразу вышли за крайние избы и окунулись в сырой, зыбкий, бесконечный туман. Ноги мгновенно промокли, на осоке роса, да и под ногами чавкало. Холодно, зябко, ничего впереди не видно. Как это Верёвкин знает дорогу в этом белом безмолвии? Подкрепились, и сразу стало ещё светлее – показалось солнце, и стал отступать туман. Поднялись, пошли гуськом, все повеселели. Так прошли с полчаса, и вдруг редкий лес отступил – мы оказались на краю огромного болота. Трудно описать впечатление от увиденной картины! Из густого белого тумана, низко стлавшегося над кочками, выступали редкие одиночные верхушки карликовых берёзок. И это увиденное, на всём пространстве, насколько хватает взгляд! Все восхищённо замерли и молчали, потрясённые. И вдруг встрепенулись, зашептались:

– Т-с-с-с —ы! Тихо, тихо! Смотрите, сохатый!

И впрямь – чудо необыкновенное! Боком к нам величаво выплывал необыкновенный лесной зверь – лось. Ноги его скрыты были туманом, и он как бы плыл по белой вате, величаво неся красивую гордую голову с огромными ветвистыми рогами. Величественный красавец – зверь прошагал, проплыл беззвучно совсем рядом, и скрылся в лесу. Оторопелые, мы долго не могли забыть это зрелище! Расспросы, рассказы о лосях долго еще продолжались среди нас. Верёвкин прервал наши разговоры:

– Итак, ребятишки, пришли! Начинаем сбор клюквы, здесь её уйма! Напоминаю – далеко не разбредаться, на открытые места, где не растёт трава – не лезть! Там трясина, может засосать. Клюквы набирайте столько, сколько можете донести, чтобы не пришлось потом высыпать. Помните – дорога долгая, не жадничайте! И, главное, не кричите! На ваш голос может откликнуться аука – эхо. Это голос из другого мира. Он может вас заманить в трущобу, а там вас защекочут кикиморы, матохи, жмары и лиходеи.

Нам было страшно от этих слов!

Клюква росла прямо на мху поодиночке и группами, и чем дальше вглубь болота, тем крупнее и обсыпаннее кочки красной яркой ягодой. Рвать её руками легко и приятно, особенно, когда мох чист и нет травы. Некоторые ягодки ещё румяные с одного бока или совсем белые, ну, а в основном, кругом красное море твёрдых, холодных, кисло – сладких ягод. Только не ленись – чаще наклоняйся и работай руками! Клюкву набираем в мешок, который потом перегибаем, перевязываем пополам и несём на двух плечах. Набрали быстро, отдыхаем перед дорогой, набираясь сил. Интересно на клюквенном болоте! Подпрыгнешь вдвоём, втроём на одном месте – всё кругом задрожит, вздрогнет далеко, даже берёзки зашатаются. Видно, находимся как бы на корочке – пенке, а внизу что – то жидкое и вязкое. И впрямь, попадались открытые пространства, на которых не росла ни одна травинка – это была трясина.

Нашли мы с другом Афонькой большой корень и кинули в такую полынью. Чмокнуло, пошли пузыри, пенёк медленно засосало, и он исчез. Все сгрудились, смотрели, а Верёвкин мрачно сказал:

– Леший утянул! Вы знаете, в каждой такой яме живёт болотный леший и к нему лучше не попадаться. Леший похож на человека, только у него жабры, как у рыбы. Весь зарос мхом, водорослями, глаза выпуклые, как у лягушки и ночью светятся, лапы длинные и когтистые.

Мы испугались и кто – то спросил:

– А откуда вы это знаете? Разве кто – нибудь видел лешего?

– Как не видеть? Видели многие, особенно в старину. Мой дед, например, много раз рассказывал. Сейчас – то леших стало меньше в болотах, не знаю, почему. А раньше – тьма!

– А когда в последний раз кто – нибудь видел лешего? Расскажите.

– Когда, когда! Да в прошлом году! Пошли три Каурушинские бабы за клюквой, как вот мы сейчас. Да пожадничали – зашли далеко и заблудились. Ходят – ходят, и словно всё время неведомая сила их водит по кругу и возвращает их к огромной, круглой, вот такой же луже – трясине. Уже стемнело, бабы заробели, крестятся, сели на кочки, чтобы успокоиться. И вдруг раздался тяжкий вздох рядом, а над головами перепуганных женщин пролетела, захохотала дико огромная сова. Засветились тускло два бледных пятна света из трясины, и дрогнули кочки под ногами бедных женщин. В ужасе вскочили несчастные, побросали свою клюкву и побежали что есть мочи в разные стороны. Только днём вернулись две женщины в Каурушку, а третья – молодая, исчезла. На третий день только нашли её красную косынку – лежит с краю той злополучной трясины…

Потрясённые, мы выслушали этот рассказ! Сразу расхотелось здесь находиться, и мы засобирались домой.

Раз восемь я ходил за клюквой в те годы на Каурушинское болото, но, то – первое посещение запомнил на всю жизнь!

И ещё два случая. Наступила зима. Одно такое воскресное утро запомнил на всю жизнь. Почему – то я встал чуть свет, не позавтракал, спозаранку побежал проверять петли на зайцев. Было ещё темно. Морозно. Тихо, тихо. Подхожу к повороту, где Шегарка уходит к Жирновке. А на самом повороте, рядом с мелколесьем, всегда стояли высоченные четыре берёзы. Глянул и ахнул – все берёзы от низа до верха облеплены чем – то чёрным! Шевелятся! Подошёл поближе – огромная стая тетеревов сидит на всех четырёх берёзах. Тысячи, да, тысячи птиц уселись на всём околке и рядом с берёзами! Птицы величиной с крупного петуха сидели на нижних ветках, и рядом со снегом, посередине и на самом верху деревьев. Всё было черным – черно! Такого зрелища более в жизни никогда не видел! И раньше и позднее, встречал стаи косачей по десять – двадцать птиц и не более! Здесь же были тысячи! Остановился, поражённый. До птиц было сто пятьдесят, затем сто метров, уже пятьдесят – птицы и не думают взлетать! Лихорадочно соображаю:

– Откуда они взялись здесь? Может, огромной стаей перелетают куда – то? Может, где – то для них было голодно, и они прилетели к нам? А может, какая – то сверхъестественная сила собрала их со всех лесов?

Эти мысли проносились в моей голове. Крупные чёрные птицы сидят молча. Я начал их считать. Сбивался, опять считаю. Да где там? Разве всех пересчитаешь? Минут двадцать, наверное, стоял заворожённый, боясь сдвинуться. Сердце как будто подсказывало, что такого в своей жизни больше не увижу! Затем, затаив дыхание, двинулся к ним. Вот они уже рядом, но не слетают! Я в замешательстве: