Сюжет для романа (Сборник научно-фантастических рассказов) - Илья Варшавский

— Да я быстро. — Стук машины перешел в оглушительный скрежет. Лампочки на панели замигали с бешеной скоростью. — Я ведь ух как быстро умею!

"Крак!" — сработало реле тепловой защиты. Табулятор сбросил все цифры со счетчика.

Автомат сконфуженно молчал.

— Не нужно, — сказал Семако, — отдыхай пока. Завтра я тебе подберу задачку.

— Да… вот видишь, схема не того… а то бы я…

— Ничего, старик. Все будет в порядке. Ты остынь получше.

— Был у шефа? — спросил «Смерч».

— Был.

— Обо мне он не говорил?

— Почему ты спрашиваешь?

— На днях он сюда приходил с начальником АХО. Дал указание. Этого монстра, говорит, на свалку, за ненадобностью. Это он про меня.

— Глупости! Никто тебя на свалку не отправит.

— Мне бы схемку подремонтировать, лампы сменить, я бы тогда знаешь как?..

— Ладно, что-нибудь придумаем.

— Лампы бы сменить, да где их нынче достанешь? Ведь, поди, уже лет двадцать, как сняли с производства?

— Ничего. Вот разделаемся с планом, соберу тебе новую схему на полупроводниках. Я уже кое-что прикинул.

— Правда?

— Подремонтируем и будем на тебе студентов учить. Ведь ты работаешь совсем по другому принципу, чем эти, нынешние.

— Конечно! А помнишь, какие задачи мы решали, когда готовили твой первый доклад на международном конгрессе?

— Еще бы не помнить!

— А когда ты поссорился с Людой, я тебе давал оптимальную тактику поведения. Помнишь? Это было в тысяча девятьсот… каком году?

— В тысяча девятьсот шестьдесят седьмом. Мы только что поженились.

— Скажи… тебе ее сейчас очень не хватает?

— Очень.

— Ох, как я завидую!

— Чему ты завидуешь?

— Видишь ли… — Автомат замолк.

— Ну, говори.

— Не знаю, как то лучше объяснить… Я ведь совсем не боюсь… этого…

конца. Только хочется, чтобы кому-то меня не хватало, а не так просто… на свалку за ненадобностью. Ты меня понимаешь?

— Конечно, понимаю. Мне очень тебя будет не хватать.

— Правда?!

— Честное слово.

— Дай я тебе что-нибудь посчитаю.

— Завтра утром! Ты пока отдыхай.

— Ну, пожалуйста!

Семако вздохнул:

— Я ведь тебе дал вчера задачу.

— Я… я ее плохо помню. Что-то с линией задержки памяти. У тебя этого не бывает?

— Чего?

— Когда хочешь что-то вспомнить и не можешь.

— Бывает иногда.

— А у меня теперь часто.

— Ничего, скоро мы тебя подремонтируем.

— Спасибо! Так повтори задачу.

— Уже поздно, ты сегодня все равно ничего не успеешь.

— А ты меня не выключай на ночь. Утром придешь, а задачка уже решена.

— Нельзя, — сказал Семако, — пожарная охрана не разрешает оставлять машины под напряжением.

"Смерч" хмыкнул.

— Мы с тобой в молодости и не такие штуки выкидывали. Помнишь, как писали диссертацию? Пять суток без перерыва.

— Тогда было другое время. Ну отдыхай, я выключаю ток.

— Ладно, до утра!

Утром, придя в лабораторию, Семако увидел трех дюжих парней, вытаскивавших «Смерч».

— Куда?! — рявкнул он. — Кто разрешил?!

— Николай Петрович велели, — осклабился начальник АХО, руководивший операцией, — в утиль за ненадобностью.

— Подождите! Я сейчас позвоню…

Панель «Смерча» зацепилась за наличник двери, и на пол хлынул дождь стеклянных осколков.

— Эх вы!.. — Семако сел за стол и закрыл глаза руками.

Машину выволокли в коридор.

— Зина!

— Слушаю, Юрий Александрович!

— Вызовите уборщицу. Пусть подметет. Если меня будут спрашивать, скажите, что я уехал домой.

Лаборантка испуганно взглянула на него.

— Что с вами, Юрий Александрович?! На вас лица нет. Сейчас я позвоню в здравпункт.

— Не нужно. — Семако с трудом поднялся со стула. — Просто я сегодня потерял лучшего друга… Тридцать лет… Ведь я с ним… даже… мысленно разговаривал иногда… Знаете, такая глупая стариковская привычка.

Сюжет для романа

В атолле

— Мы теперь можем сколько угодно играть в робинзонов, — сказал папа. — у нас есть настоящий необитаемый остров, хижина и даже Пятница.

Это было очень здорово придумано — назвать толстого, неповоротливого робота Пятницей. Он был совсем новый, и из каждой щели у него проступали под лучами солнца капельки масла.

— Смотри, он потеет, — сказал я.

Мы все стояли на берегу и смотрели на удаляющегося «Альбатроса». Он был уже так далеко от нас, что я не мог рассмотреть, есть ли на палубе люди.

Потом из трубы появилось белое облачко пара, а спустя несколько секунд мы услышали протяжный вой.

— Все — сказал папа, — пойдем в дом.

— А ну, кто быстрее?! — крикнула мама, и мы помчались наперегонки к дому. У самого финиша я споткнулся о корень и шлепнулся на землю, и папа сказал, что это несчастный случай и бег нужно повторить, а мама спросила, больно ли я ушибся. Я ответил, что все это ерунда и что я вполне могу опять бежать, но в это время раздался звонок, и папа сказал, что это, вероятно, вызов с «Альбатроса» и состязание придется отложить.

Звонок все трещал и трещал, пока папа не включил видеофон. На экране появился капитан «Альбатроса». Он по-прежнему был в скафандре и шлеме.

— Мы уходим, — сказал он, — потому что…

— Я понимаю, — перебил его папа.

— Если вам что-нибудь понадобится…

— Да, я знаю. Счастливого плавания.

— Спасибо! Счастливо оставаться.

Папа щелкнул выключателем, и экран погас.

— Пап, — спросил я, — они навсегда ушли?

— Они вернутся за нами, — ответил он.

— Когда?

— Месяца через три.

— Так долго?

— А разве ты не рад, что мы, наконец, сможем побыть одни и никто нам не будет мешать?

— Конечно, рад, — сказал я, и это было чистейшей правдой.

Ведь за всю свою жизнь я видел папу всего три раза, и не больше чем по месяцу. Когда он прилетал, к нам всегда приходила куча народу, и мы никуда не могли выйти без того, чтобы не собралась толпа, и папа раздавал автографы и отвечал на массу вопросов, и никогда нам не давали побыть вместе по-настоящему.

— Ну, давайте осматривать свои владения, — предложил папа.

Наша хижина состояла из четырех комнат: спальни, столовой, моей комнаты и папиного кабинета. Кроме того, там была кухня и холодильная камера. У папы в кабинете было очень много всякой аппаратуры и настоящая электронно-счетная машина, и папа сказал, что научит меня на ней считать, чтобы я мог помогать ему составлять отчет.

В моей комнате стояли кровать, стол и большущий книжный шкаф, набитый книгами до самого верха. Я хотел их посмотреть, но папа сказал, что лучше это сделать потом, когда мы осмотрим весь остров.

Во дворе была маленькая электростанция, и мы с папой попробовали запустить движок, а мама стояла рядом и все время говорила, что такие механики, как мы, обязательно что-нибудь сожгут, но мы ничего не сожгли, а только проверили зарядный ток в аккумуляторах.

Потом мы пошли посмотреть антенну, и папе не понравилось, как она повернута, и он велел Пятнице влезть наверх и развернуть диполь точно на север, но столб был металлический, и робот скользил по нему и никак не мог подняться. Тогда мы с папой нашли на электростанции канифоль и посыпали ею ладони и колени Пятницы, и он очень ловко взобрался наверх и сделал все, что нужно, а мы все стояли внизу и аплодировали.

— Пап, — спросил я, — можно, я выкупаюсь в океане?

— Нельзя, — ответил он.

— Почему?

— Это опасно.

— Для кого опасно?

— Для тебя.

— А для тебя?

— Тоже опасно.

— А если у самого берега?

— В океане купаться нельзя, — сказал он, и я подумал, что, наверное, когда папа таким тоном говорит «нельзя» там, на далеких планетах, то ни один из членов экипажа не смеет с ним спорить.

— Мы можем выкупаться в лагуне, — сказал папа.

Право, это было ничуть не хуже, чем если бы мы купались в настоящем океане, потому что эта лагуна оказалась большим озером внутри острова и вода в ней была теплая-теплая и совершенно прозрачная.

Мы все трое плавали наперегонки, а потом мы с папой ныряли на спор, кто больше соберет ракушек со дна, и я собрал больше, потому что папа собирал одной рукой, а я двумя.

Когда нам надоело собирать ракушки, мы сделали для мамы корону из веточек коралла и морских водорослей, а папа украсил ее морской звездой.

Мама была похожа в ней на настоящую королеву, и мы стали перед ней на одно колено, и она посвятила нас в рыцари.

Потом я попросил Пятницу поплавать со мной. Было очень забавно смотреть, как он подходил к воде, щелкал решающим устройством и отступал назад. А потом он вдруг отвинтил на руке палец и бросил его в воду, и, когда палец утонул, Пятница важно сказал, что роботы плавать не могут. Мы просто покатывались от хохота, такой у него был при этом самодовольный вид. Тогда я спросил у него, могут ли роботы носить на руках мальчиков, и он ответил, что могут. Я стал ему на ладони, и он поднял меня высоко над головой, к самой верхушке пальмы, и я срывал с нее кокосовые орехи и кидал вниз, а папа ловил.