Чистилище - Захар Петров

В этот день у Владимира закончилась юность. Его мысли в бешеной скачке носились по кругу, раздирая душу на куски и изматывая его от осознания собственного бессилия. Он не хотел бы об этом думать, но сознание само дорисовывало ужас пребывания хрупкого прекрасного создания в логове мутантов. Он не мог этого допустить, этого просто не должно было быть!

Они снова возвращались в партизанские лагеря. Прошли Нейтральную. На выезде стояла увешанная пластами металла бронедрезина. Помогли нейтралам закатить на место металлическую крепость на колёсах. Решение родилось спонтанно. Владимир кинулся обратно, к бронедрезине и протиснулся в узкую щель между бронёй и стеной туннеля.

Догадавшись, в чём дело, Митяй бросился за ним, пытаясь схватить за руку. Нейтрал с бронедрезины удивлённо спросил:

- Малой, ты чего?

- Я хочу стать нейтралом.

Митяй, несвойственным ему почти ласковым голосом, как будто больному, говорил:

- Владимир! Вернись. Ещё не поздно. Давай пойдём домой и всё забудем. Не горячись.

- Нет, Митяй. Я всё решил. Я остаюсь с нейтралами. Прости.

- Ты понимаешь, что это – дезертирство. Возврата обратно не будет.

Нейтрал с бронедрезины примирительно поддержал Митяя:

- Пацан, ты слушай, что командир твой говорит. У нас, знаешь ли, ничего хорошего нет. Лучше иди домой.

Владимир поднял голову. Митяй, изловчившись, схватил его за руку и сильно потянул назад. Пруднич, понимая, что с Митяем ему не тягаться, крикнул нейтралам:

- Я хочу быть нейтралом!

Сверху без воодушевления спросили:

- Ты уверен?

- Да! - ещё громче крикнул Владимир.

Не хотя, нейтрал обратился к командиру ходоков:

- Извини, Митяй. Сам Конвенцию знаешь: каждый желающий стать нейтралом имеет право им быть. Пацан сделал свой выбор, и с этим ничего не поделаешь.

Митяй отпустил хватку и, ничего больше не говоря и не оборачиваясь, пошёл к велодрезинам.

Владимир стоял в главном доте Нейтральной – апартаментах атамана Головы. Он рассказал ему историю своей встречи с Анастасией и то, как стал невольным виновником её казни. Голова не особо вслушивался в рассказ молодого партизана и совсем не проникся его идеями. Он вяло спросил:

- Ну и что ты хочешь?

- Помогите её освободить и забрать сюда!

- Ты дебил или прикидываешься? Из-за какой-то бабы, пусть молодой и смазливой, я должен нарушить Конвенцию и объявить войну Центру? У меня что, врагов не хватает? Вот только центровиков в их число приписать осталось для полного счастья! Чтобы Нейтральную раскатали; а меня, да и тебя-дурня, из-за этой целки твоей к мутантам отправили! Охеренная перспектива!

Волна отчаяния вмиг вскипятила кровь и без того находившегося на пределе Пруднича. Он, стиснув кулаки, в два шага подошёл к массивному люку дота:

- Я сам пойду!

- А вот это – правильно. Подожди-ка.

- Что – правильно? – остановившись, спросил Владимир.

- То-то и правильно, что ты ещё – не нейтрал. В нейтралы мы тебя ещё не посвятили, и ты можешь делать всё, что хочешь. Это нейтрал, по Конвенции, не может нападать на её членов. А ты пока что рискуешь только собой. Сдохнешь, так сдохнешь, а приведёшь центровичку свою – милости просим: обоих тогда в Нейтралы и посвятим.

Пруднич молчал, не понимая к чему клонит атаман.

- Мне: что твои браты-партизаны, что центровики, что американцы – все по боку. Вот поэтому я тебе могу, как бы невзначай, помочь в твоём деле. Например, продать в кредит, в счёт будущих твоих заслуг, кое-какую амуницию; подсказать кое-какие входы-выходы. И, кстати, на Нейтральной сейчас два мужичка ждут посвящения в нейтралы. Они такие же вольные птицы, как и ты. Пойдут с собой – их дело - не-нейтралов удерживать не имею никакого права.

Владимира подташнивало – радиация пробивалась через ватно-марлевые фильтры и прорезиненную ткань. На Поверхности он был в первый раз. От бесконечной бездны неба кружилась голова. Было жарко. Они прошли два квартала, вернее проползли по руинам. С Нейтральной на Поверхность с ним вышли двое. Первый - Центровик-повстанец с Института Культуры Окуневич, который предпочитал, чтобы его называли только по фамилии. После подавления революции, Окуневич в течение нескольких лет блуждал по переходам, чудом остался жив, и, насытившись голодной свободой, пришёл на Нейтральную. Вторым был беглый раб с Америки по имени или кличке Бони. Первый ненавидел государственный строй Центра, второй – рабство. То есть никаких предрассудков насчёт нападения на центровиков они не испытывали. Но с Владимиром они пошли неохотно. Просто атаман «порекомендовал» им помочь пацану таким тоном, что отказать ему они просто не смогли.

Они карабкались по руинам домов. Проще было идти по улицам, превратившимся в лесные заросли. Но атаман, не раз предпринимавший такие вылазки, не рекомендовал выбирать на первый взгляд лёгкий путь. Человек в лесу был беззащитен перед кишевшими там тварями. Поэтому безопаснее было пробираться по руинам, подальше от деревьев и высоких кустарников. Но даже на расстоянии чувствовалась чудовищная враждебность серо-коричнево-зелёной растительности и населявшей её живности. Дважды им надо было пересекать улицы. Они искали прогалины в зарослях, карабкаясь сотни метров вдоль улицы по относительно безопасным руинам. Когда они пересекали очередную прогалину, из леса к ним метнулся ящер. Чудище метровой длины остановилось в полутора метрах от Пруднича, вяло раскрыло пасть, но к людям приближаться не стало. Владимир подумал, что будь он один, монстр вел бы себя более смело.

Они шли к «Динамо» - стадиону, превращённому центровиками в плодородную плантацию, защищённую со всех сторон брустверами обваливающихся трибун. К самому стадиону под землёй вёл подземный ход. Они шли почти наугад, будучи совсем не уверены, что Анастасия находится именно здесь. Голова рассудил, что рабы-каторжане в Центре - товар не редкий, но не настолько дешёвый, чтобы им разбрасываться. Поэтому хрупкую девчонку они вряд ли направят на открытую плантацию. На такие направляли обычно мутантов и более крепких репрессированных центровиков, чтобы они могли при случае сами защититься он набегов врагов и хищников. Поэтому, скорее всего, «соплячку» надо искать в амфитеатре «Динамо». Владимиру оставалось надеяться, что атаман не ошибся.

К стадиону они решили пробираться со стороны квартала по улице Ленина. В других местах вокруг стадиона вздымался высокий лес, и только с этой стороны было относительно чистое пространство, до самого вала амфитеатра. Появления людей охранявшие амфитеатр УЗ-8 боялись меньше всего, а поэтому именно этот участок стены практически не охранялся – дозорных на нём не было. Они стояли там, где могли появиться хищники – со стороны леса.