Рубеж. Стихи - Михаил Кульчицкий

СТОЛИЦА

Здесь каждый дом стоит, как дот,И тянутся во мглеЗенитки с крыши в небосвод,Как шпили на Кремле.

Как знак, что в этот час роднейС Кремлем моя Земля,И даже кажутся теснейДома вокруг Кремля.

На окнах белые крестыМелькают второпях.Такой же крест поставишь ты,Москва, на всех врагах.

А мимо — площади, мосты,Патрульный на коне…Оскалясь надолбами, тыЕще роднее мне.

И каждый взрыв или пожарВ любом твоем домуЯ ощущаю как ударПо сердцу моему.

Но мы залечим каждый дом,И в окнах будет свет,Дворец Советов возведемКак памятник побед.

И чертят небо над МосквойПрожекторов лучи.И от застав шагают в бойРодные москвичи…

ДОРОГА

Так начинаютЮноши без роду.Стыдясь немногоДраных брюк и пиджака,Еще не чувствуя под сапогом дорогу.Развалкой входятВ века!Но если непонятен зов стихами,И пожелтеет в книгахИх гроза,Они уйдут,Не сбросив с сердца камень,А только чуть прищуривши глаза.И вот тогда, в изнеможенииКогда от силы ты,Когда держать ее в себе невмочь,Крутясь ручьем,Остановив мгновение.Торжественно стихи приходят в ночь.И разлететься сердцу,Гул не выдержав,И умершей звездойДрожать огнем,И страшен мир — слепец.Удары вытерший,И страшен мир.Как звездочеты днем.Иди же, юноша.Звени тревожной бронзой,И не погибни кровью в подлеце.Живи, как в первый день,И знай, что будет солнце,Но не растаетИней на лице.

ПРОЩАНИЕ

Пропали сливы,перезрели звезды,и врач прошамкал,что в больницу поздно.Умрут ее залетные глаза,до осени умрут! — так он сказал.Мои глаза, как под гипнозом, никлив его очков давно протертый никель.А листьев не было на косяках ветвей,и отлетели стаи журавлей.

Решетка никеля: очки, кровать —и я не мог ее поцеловать.Она поймет обманпо дрожи скул.Зачем же ейеще мою тоску?

И я, стыдясь, — уже к другим влеком…Тугим сукном обтянутые бедра,на гнутом коромысле вровень ведра,смех вперемешку с финским говорком.

МАШИНА ВРЕМЕНИ

По багровым степям,         по квадратам на глобусе,Как тура, идущая по прямой,Воздух кромсали круглые                                           лопасти —Словно лед за кормой,                                      он лежал за спиной..И в параболе жизни,                                   взлетевшей к зениту,С 69-го — яснее всех                                        диаграмм —Мы видим с Дворца СоветовИсторию в гранках,                                    не по томам.

«Собор Блаженного…»

Собор Блаженногоперед Кремлемсквозь снег,как шахматная давка,если — «шах»,как комбинация —сложнейшая из всех,и если башняступит еще шаг! —все будет кончено.Лоб,побежденный,вытри.Но длится здесь не матчи не реванш.И счет не в счет,коль за победу — цифирьи в длань историкусвинцовый карандаш.

«Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!..»

Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!Что? Пули в каску безопасней капель?И всадники проносятся со свистомвертящихся пропеллерами сабель.Я раньше думал: «лейтенант»звучит «налейте нам».И, зная топографию,он топает по гравию.

Война ж совсем не фейерверк,а просто трудная работа,когда,          черна от пота,                                       вверхскользит по пахоте пехота.

Марш!И глина в чавкающем топотедо мозга костей промерзших ногнаворачивается на чеботывесом хлеба в месячный паек.

На бойцах и пуговицы вродечешуи тяжелых орденов.Не до ордена.Была бы Родинас ежедневными Бородино.