Расколоведение. Введение в понятийный аппарат - Александр Валерьевич Слесарев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Церковная наука. Первыми исследованиями церковных расколов ХХ века, проведенными в советское время, стали труды архиепископа Лоллия (Юрьевского)[69] и обновленческого «архиепископа» Иосифа (Кречетовича)[70]. Работы этих авторов, увидевшие свет в середине 1920-х гг., носили полемический характер, подвергая критике неканоничный характер провозглашения Украинской Автокефальной Православной Церкви и присущие ей крайне радикальные догматико-канонические установки.
Особое место в истории богословско-канонического изучения церковных расколов занимают труды Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Сергия (Страгородского), возглавлявшего Русскую Православную Церковь в период ее наибольшей подверженности внутренним расколам и разделениям (1925–1944 гг.)[71]. В значительной степени заинтересованность Патриарха Сергия данной проблематикой мотивировалась его стремлением к преодолению русских церковных нестроений (обновленческого и григорианского расколов, движения «непоминающих» и церковных разделений в диаспоре). С другой стороны, Патриарх Сергий ставил задачу выработки богословской позиции в отношении инославных конфессий (в первую очередь англиканства и старокатоличества), активно развивавших экуменический диалог с Православной Церковью. В трудах Патриарха Сергия рассматриваются такие важные проблемы расколоведения, как вопрос канонического статуса инославных и раскольнических сообществ, проблема признания крещений в расколе и инославии, вопрос определения канонического статуса хиротоний, совершаемых в отделившихся от кафолической Церкви христианских сообществах.
Академическое изучение феномена церковных разделений в рамках церковной науки продолжилось после 1943 г., ознаменованного радикальным изменением вектора советской религиозной политики и началом восстановления религиозной жизни в дозволенных пределах. Именно с этого времени начался процесс возрождения системы духовного образования Русской Православной Церкви. Как уже отмечалось выше, структуры Православного богословского института, а также открытых несколько позднее Московской и Ленинградской духовных академий включали кафедры истории и обличения раскола и сектантства. Аналогичным образом программа богословско-пастырских курсов, а затем и духовных семинарий предполагала изучение расколоведения. Среди исследований представителей церковной науки послевоенного периода необходимо отметить публикации профессора кафедры истории и обличения раскола и сектантства Московской духовной академии протоиерея Димитрия Боголюбова[72]. В 1951 г. преподаватель кафедры расколоведения МДА протоиерей Иоанн Козлов был удостоен ученой степени магистра (в нынешней системе классификации ученых степеней – доктора) богословия за изданное им еще в 1915 г. сочинение «В помощь миссионеру, пастырю и ревнителю православия. Пособие по новейшей полемике с расколом, изложенное по предметам в алфавитном порядке»[73].
Упразднение преподавания расколоведения, произошедшее в 1960 г., привело к тому, что курсовые сочинения, кандидатские и докторские диссертации, посвященные расколоведческой проблематике, защищались в рамках смежных научных дисциплин «История Русской Православной Церкви», «История Поместных Православных Церквей», «Византология» и «История славянских Церквей». При перечислении этих работ уместно упомянуть и о тех сочинениях, в которых расколы или разделения не являются основным объектом исследования, но их осмысление составляет важную часть раскрываемой темы.
Научное развитие расколоведения в Московской духовной академии рассматриваемого периода отмечено защитой докторских диссертаций профессора-протоиерея Василия Верюжского[74] и профессора К.Е. Скурата (впоследствии опубликованной)[75], магистерской диссертации архиепископа Феодосия (Процюка) (впоследствии опубликованной)[76], а также кандидатских диссертаций и курсовых сочинений иеродиакона Германа (Веретенникова)[77], И. Макаренко[78] и И. Христова[79]. В Ленинградской духовной академии состоялись защиты кандидатских диссертаций и курсовых сочинений архимандрита Иоанна (Снычева) (впоследствии издана)[80], протоиерея Н. Муллера[81], протоиерея Николая Свешникова[82], иеромонаха Серафима (Бондаря)[83] и А. Мисеюка[84].
Особо следует отметить исследования расколов, проведенные церковными авторами, не притязавшими на соискание ученой степени в области богословия или церковной истории. Главной мотивацией этих исследователей являлось сохранение для истории той уникальной информации и личного жизненного опыта, которыми они обладали в силу своей причастности к эпохе и событиям, ознаменованным церковными разделениями. К рассматриваемой категории следует отнести крупные исследования по истории обновленческого раскола, проведенные А.Э. Левитиным-Красновым в соавторстве с В. Шавровым[85], А.И. Кузнецовым[86], а также биографический каталог русских архиереев-обновленцев, составленный митрополитом Мануилом (Лемешевским)[87]. В 1994 г. увидело свет уникальное собрание исторических источников, систематизированных и сохраненных в тяжелые годы сталинских репрессий М.А. Губониным[88]. Многие из представленных в этом сборнике документов имеют непосредственное отношение к русским церковным расколам 1920–1930-х гг.
Подобно дореволюционному периоду, в советское время изучение истории церковных разделений представителями церковной науки предполагало рассмотрение истории и канонический анализ изучаемых схизматических сообществ. В силу означенного обстоятельства данные исследования практически лишены ориентации на освещение теоретических вопросов, связанных с выявлением общих закономерностей в развитии церковных расколов.
Русское расколоведение в эмиграции. По естественным причинам в условиях эмиграции научное развитие расколоведения проходило в несопоставимо меньших масштабах, нежели в дореволюционной России. Среди немногочисленных исследователей, специализировавшихся на проблематике старообрядчества, следует отметить С.А. Зеньковского, опубликовавшего целый ряд статей[89] и примечательную во многих отношениях монографию «Русское старообрядчество», убедительно раскрывающую духовно-психологические предпосылки и мотивацию русского церковного раскола XVII ст.[90] Другим исследователем-эмигрантом являлся старообрядец В.П. Рябушинский, опубликовавший монографию «Старообрядчество и русское религиозное чувство»[91], в которой первоосновой расколообразующего конфликта XVII ст. назывались не разногласия литургического характера, а разность в понимании духа веры. Такое же видение внутренних основ старообрядческого протеста продемонстрировал М. Чернявский в своем исследовании «Старообрядчество и новая религия»[92].
Помимо исследования феномена старообрядчества, представители русской церковной науки в эмиграции проводили изучение и анализ современных расколов и разделений. Одним из наиболее заметных исследователей в этом направлении является представитель «первой волны» русской эмиграции С.В. Троицкий, впоследствии профессор Белградского университета. Вышедшие из-под его пера монографии[93] и серия статей в «Журнале Московской Патриархии»[94] посвящались рассмотрению и каноническому анализу обновленческого раскола, а также политически мотивированного отделения от Московского Патриархата крупных церковных центров русской эмиграции (Русской Православной Церкви Заграницей, Западно-Европейского и Американского Экзархатов). Бесспорным достоинством названных работ является проведенная в них разработка важных теоретических вопросов, связанных с историко-каноническим осмыслением феноменов раскола, церковной автокефалии, церковной юрисдикции и принципов взаимоотношения митрополии с кириархальной Церковью.
Проблематике обновленческого раскола и церковных разделений в русской эмиграции посвящены исследования профессора И.А. Стратонова (1881–1942)[95], воспринимавшего всякий административный разрыв с кириархальной Церковью (в том числе и независимое существование Русской Православной Церкви Заграницей) исключительно как
