На берегах реки Ждановки - Сергей Петров

Шестидесятые годы опрокинули сонную жизнь Петроградской стороны. Заменялись все без исключения окружающие мосты, строился фактически новый стадион им. В.И. Ленина, преображался Петровский остров, одевались в гранит набережные, исчез питомник…

Проспект Добролюбова. Справа городские питомники. Фото 1950-х годов

Этапов перестройки района, как они мне запомнились, было несколько. Сначала реконструировали, а по сути заново построили в 1957–1961 годах стадион им. В.И. Ленина (ныне – «Петровский»), а заодно привели в порядок прилегающую территорию. Окрестности, примыкающие к стадиону, были открыты для посещения всегда, а не только в дни футбольных матчей.

Затем взялись за сам Петровский остров: ликвидировали коммунальные деревянные бараки и общежития с печным отоплением и вечными поленницами дров поблизости; заменили все три деревянных моста, ведущие на остров. В это же время одели в гранит и берега Ждановки, после чего район лишился значительной доли своей провинциальной привлекательности.

Параллельно отстраивались рядом расположенные «большие» мосты: Строителей (так тогда назывался Биржевой мост) и Тучков. В 1961 году сдали мост Строителей, а в 1965 – Тучков мост.

Строительство гранитной набережной. Фото 1950-х годов

И, наконец, в 1967 году к 50-летию Октябрьской революции на месте городского питомника, где еще с дореволюционных времен разводили саженцы цветов и деревьев, возвели дворец спорта «Юбилейный». Питомник в центре города держался долго, и не в том беда, что здесь построили «Юбилейный», а в том, что рядом, на месте бывшего Ватного острова, предварительно засыпав протоку, отделяющую Ватный остров от Петроградской стороны, возвели корпуса Института прикладной химии (ГИПХ).

Поначалу современные здания на берегу Малой Невы казались необычными, но затем, когда постройки стали довольно скоро «облезать», уродливость этой архитектурной затеи стала очевидной. Достаточно сравнить левый и правый берега Малой Невы в этом месте: на левом – набережная Макарова с доходными домами изысканной архитектуры, на правом – ГИПХ.

И последний штрих: в 1960-х заменили булыжные мостовые асфальтовыми. Если на крупных улицах эта замена обоснована, то с какой целью это сделали в переулках – непонятно. Офицерский переулок, улица Красного Курсанта, другие расположенные рядом улочки и переулки оделись в асфальт, и теперь там, на месте «вечного» булыжного покрытия, вечно нуждающийся в ремонте асфальт. В итоге переулки лишились прежней аккуратности и камерности, ничего не приобретя взамен.

Пиявки, лодки и саженцы

Если бы меня спросили, чем прежде всего запомнилась мне речка Ждановка 1960-х годов, я бы отметил три вещи: обрывистые, неровные берега, на которых вечно сидели рыбаки, лодочную станцию на месте ресторана «Парус», а также пиявок на песчаном дне. На Ждановке все дно было усеяно ими. Недавно я поймал себя на мысли, что уже лет двадцать не вижу пиявок в водоемах – ни в реках, ни в озерах, ни в городе, ни в пригородах! Так необратимо изменилась экология?

Неровные, неокультуренные берега придавали речке захолустный вид, однако когда в 1963 году берега были выровнены и оформлены гранитным банкетом, Ждановка стала напоминать не речку, а искусственный канал – красиво, но души нет. После этого и рыбаков на ее берегах заметно поубавилось. Кроме того, в результате выравнивания Ждановка стала уже на 6-10 метров, что еще больше усилило ее сходство с рукотворным каналом.

А в 1960-х рыбачили, можно сказать, всей коммуналкой. Сосед, вставая по весне очень рано, умудрялся до работы обзавестись неплохой добычей, отчего вечером вся квартира наполнялась аппетитным запахом жареной рыбы – окуня и плотвы. А весной еще и корюшки. Хотя стоила она в магазинах копейки, но брали ее, в основном, у рыбаков. За пол-литра водки – ведро корюшки. Отец привозил рыбу с Финского залива ящиками, и уже через неделю я на нее не мог смотреть: она была у нас и жареная, и маринованная, и на первое, и на второе.

А какой колорит создавали лодочные станции! Одна из них была совсем рядом – у Тучкова моста. В погожие майские дни на веслах выходили семьями, с детьми, но особенно парни с девушками. Разряженная публика в лодках придавала району некую «курортность», и это не где-нибудь в ЦПКиО, а прямо в центре города. В Большую и Малую Неву выходить запрещалось из-за судоходства, но эти правила обычно игнорировали. Помню себя, еще совсем маленьким, с родителями в лодке возле Тучкова моста: рядом по Неве идет большой теплоход, давший такую волну, что лодка чуть не перевернулась – испугался не только я, но и родители.

Иногда доходили на лодке и до Финского залива. Один случай чуть не закончился трагически. Выйдя по течению Ждановки в залив, далеко за Большой Петровский мост, мы потом с большим трудом вернулись обратно. На обратном пути наша лодка стала быстро заполняться водой; пришлось непрерывно вычерпывать ее не очень удобным ковшом. Гребли, сменяя друг друга, но лодка из-за встречного течения и внезапно поднявшегося ветра почти не двигалась, мне тогда казалось, что нам никогда не вернуться обратно.

В 1960-х годах лодочная станция у Тучкова моста исчезла, простояв на одном месте много лет. О ней писали в свое время Алексей Толстой в рассказе «Как ни в чем не бывало» и Вадим Шефнер в «Сестре печали». Потом, на том самом месте, где была лодочная станция, открыли плавучий ресторан «Парус».

Еще о Ждановке ходили легенды как о речке, в которой тонуло множество людей. Кто кончал жизнь самоубийством, кому в этом помогали злоумышленники. В рассказах фигурировала и лодочная станция. Здесь злоумышленник, как правило, брал напрокат лодку, чтобы «покатать» жертву.

Ждановская набережная в 1934 году

Обычно эти рассказы, возможно, и имевшие под собой реальную почву, обрастали такими подробностями и страхами, что от первоначального факта мало что оставалось. Например, типовой рассказ о том, как муж брал жену покататься по Ждановке, выходил с ней в Малую Невку и там инсценировал переворот на волнах. Разумеется, «спастись» удавалось ему одному. От многих я слышал эту историю, однако в литературе о ней нигде не читал – тут, вероятно, нужно изучать уголовную хронику XIX века, а вот о том, как банщик Емельянов утопил в Ждановке свою жену Лукерью, для того чтобы сойтись с любовницей, известно из резонансного уголовного дела 1872 года. Обвинение тогда поддерживал адвокат А.Ф. Кони, и, несмотря на то что полиция первоначально определила самоубийство, на суде благодаря стараниям и красноречию Кони была доказана вина Емельянова.

Много говорили и о самоубийцах на Ждановке. Воды этой тихой речки, видимо, располагали к трагическим решениям. Тихо, темно, не так страшно, как на Неве, где водные просторы гнетут; плюс к этому возможность постоять вечером в одиночестве, никем не замеченным. Известно, что жена поэта Ф. Сологуба покончила с собой в 1921 году возле Тучкова моста.

Лодочная станция возле Тучкова моста существовала, кажется, почти столько же, сколько и сам Тучков мост, поэтому всякое случалось, однако в наше время, в 1960-е годы ничего страшного там не происходило. Иногда у кого-то переворачивалась лодка, но в узкой Ждановке удавалось спастись; у кого-то текла лодка, но успевали доплыть до станции. Кстати, лодки тогда были дощатыми, промазанными смолой, и сколько я себя помню катающимся по Ждановке, столько же помню и покрытое водой дно лодки и нелепый железный ковш, которым приходилось вычерпывать воду.

Если в 1960-х годах лодочную станцию закрыли, значит, она кому-то мешала. По-видимому, судоходству, так как зачастую люди не ограничивались прогулками по Ждановке, а выходили в Неву, пусть это строго-настрого запрещалось. Логично, что после открытия в 1964 году нового Волго-Балтийского водного пути, избавились и от лодочной станции, служившей помехой интенсивному судоходству. Ушла еще одна примета старого Петербурга.

Удивительно, но по Ждановской набережной, в общем-то довольно широкой улице, в то время не существовало интенсивного автомобильного движения. А дело в том, что в 1960-е годы не существовало нынешней трассы: Тучков мост – Ждановская набережная – Новоладожская улица– набережная Адмирала Лазарева – Каменноостровский мост. Все движение шло по Большому проспекту и Большой Пушкарской улице, поэтому Ждановская улица выглядела пустынной. Автомобили двигались лишь на Петровский остров – к пивоваренному заводу «Красная Бавария» да к судоремонтным заводам. И все!

Оживлялась набережная лишь в дни футбольных матчей. «Волги», «Победы», «Москвичи» и «Запорожцы» сплошным потоком неслись по набережной, а затем через Петровский остров к стадиону им. С.М. Кирова. Это была кратчайшая дорога к нему. Стадион в то время легко заполняли 60–70 тысяч болельщиков, поэтому в дни матчей та Ждановская набережная напоминала нынешнюю – поток машин не позволял перейти улицу. В остальные дни можно было свободно кататься по улице на велосипеде и роликах, изредка уступая дорогу троллейбусу № 7, идущему на Петровский остров, да машинам, тянувшим на прицепе бочки из «Баварии».