Громила - Стивен Кинг

Она уже почти выдернула ответ из множества обрывков воспоминаний, но тут ход ее мыслей прервал шум мотора. Почти уверенная в том, что возвращаются «Зомби бейкерз», она повернулась на звук и услышала скрип дряхлых тормозов. Однако вместо белого фургончика там оказался старенький пикап «Форд-Ф-150», убого-синего цвета и с фарами, залепленными «Бондо»[9]. Сидевший за рулем мужчина в полукомбинезоне и бейсболке смотрел на сброшенные в кювет деревянные обломки.

– Здравствуйте! – окликнула его Тесс. – Сэр!

Он повернул голову, увидел ее на заросшей стоянке, поднял в знак приветствия руку и, подъехав к ее «форду», заглушил мотор – Тесс решила, что подобные звуки, вероятно, сопровождают убийство из милосердия.

– Привет! – воскликнул он. – Вы все эти «елки-палки» убрали с дороги?

– Да, все, кроме той, что вонзилась мне в переднее левое колесо. А… – А у меня здесь почему-то не работает телефон, чуть было не продолжила Тесс, но вовремя остановилась: она – всего-навсего хрупкая женщина «под сорок», а тут возникает этот незнакомец. Да еще к тому же такой здоровенный. – …И вот я здесь, – несколько неуверенно закончила она.

– Могу помочь, если есть запаска, – предложил он, выбираясь из своего пикапа. – Так как?

Тесс на мгновение лишилась дара речи. Мужчина был не просто «здоровенным» – тут она ошиблась. Он оказался настоящим гигантом. Его рост был определенно под два метра, но еще этот человек отличался колоссальным животом, объемными бедрами и широченными плечами. Она отдавала себе отчет, что пялиться невежливо (одна из истин, усвоенных в детстве), однако ничего не могла с этим поделать. Рамона Норвил была дамой внушительных размеров, но на фоне этого парня она показалась бы балериной.

– Понимаю-понимаю, – лукавым тоном продолжил он. – Не ожидали встретить здесь, на задворках, веселого зеленого великана[10], а?

Однако он был вовсе не зеленым, а загорелым настолько, что казался темно-коричневым. Глаза у него тоже были карими. И даже кепка – бурой, правда, местами выцветшей почти до белизны, словно в какой-то момент чересчур долгой жизни ее обрызгали отбеливателем.

– Извините, – сказала Тесс, – просто у меня создалось впечатление, что вы не садитесь в свой грузовичок, а словно надеваете его на себя.

Поставив руки на пояс, он задрал голову и расхохотался.

– Никогда не слышал ничего подобного, но вы тут здорово подметили. Выиграю в лотерею – куплю себе «хаммер».

– Ну, в покупке «хаммера» я вам посодействовать не могу, однако, если поменяете мне шину, с удовольствием заплачу пятьдесят долларов.

– Смеетесь? Да я вам бесплатно помогу! Вы ведь меня тоже выручили, собрав эти палки.

– Тут еще такой веселенький фургончик со скелетом на боку проехал, но ему удалось проскочить…

Здоровяк направился было к спущенному колесу ее машины, но вдруг обернувшись, нахмурился.

– Неужели кто-то проехал мимо, не предложив помочь?

– Думаю, меня не заметили.

– И даже не остановились, чтобы убрать с дороги весь этот хлам?

– Нет.

– Просто взяли и поехали дальше?

– Да.

Что-то в его вопросах насторожило Тесс. Однако здоровяк улыбнулся, и она решила, что все в порядке.

– Запаска, надо полагать, под багажником?

– Да. Думаю, да. Вам надо только…

– …дернуть за ручку – знаем-знаем, дело известное.

Когда он, сунув руки глубоко в карманы комбинезона, не спеша направился к багажнику «форда», Тесс заметила, что дверца его пикапа осталась приоткрытой, а в кабине горел свет. Решив, что состояние аккумулятора модели «Ф-150» могло вполне соответствовать ее внешнему виду, Тесс распахнула дверцу, заскрипевшую ничуть не слабее тормозов, и с силой ее захлопнула. В какой-то момент Тесс случайно бросила взгляд в кузов сквозь заднее окошко кабины. Там на ржавом ребристом полу валялись деревяшки. Они были окрашены белой краской, и из них торчали гвозди.

Тесс на мгновение показалось, что она отправилась в астральное путешествие. Поскрипывающее тиканье вывески «ВЫ НРАВИТЕСЬ ДРУГ ДРУГУ» напоминало уже не старый будильник, а часовой механизм бомбы.

Она попыталась не придавать значения деревянным обломкам: такие мелочи могли иметь значение лишь в определенного пошиба книгах, которых она никогда не писала, или в фильмах, которых она почти никогда не смотрела, – мерзких и кровавых. Но у Тесс ничего не вышло – она встала перед выбором: либо продолжать притворяться, поскольку последствия иной линии поведения было даже страшно представить, либо кинуться в лес по ту сторону дороги.

Однако прежде чем успела принять хоть какое-то решение, она почувствовала крепкий запах мужского пота. Повернувшись, Тесс увидела незнакомца прямо перед собой – он возвышался над ней, сунув руки в боковые карманы комбинезона.

– А может, я лучше тебя просто трахну, чем шину менять? – вкрадчиво спросил он. – Как думаешь?

И Тесс бросилась бежать… Правда, только мысленно. На самом деле она, прижавшись к пикапу, смотрела на мужчину снизу вверх – он был настолько огромен, что, заслоняя солнце, отбрасывал на нее тень. Она стояла и думала, что еще менее каких-то двух часов назад четыре сотни людей – в основном дамы в шляпках – стоя аплодировали ей в небольшом, но довольно уютном зале. А где-то немного южнее ее дожидался Фрицик. Тесс вдруг осознала – мучительно, словно поднимая тяжесть, – что, возможно, больше никогда не увидит своего кота.

– Прошу вас, не убивайте меня… – Сдавленный голос был еле слышен.

– Ах ты, сучка. – Мужчина говорил таким тоном, словно размышлял о погоде. Над крыльцом продолжала поскрипывать вывеска. – Плаксивая сучка-шлюшка, ей-богу.

Из кармана появилась его правая рука. Большущая рука. На мизинце был перстень с красным камнем. Он напоминал рубин, однако был слишком большим для рубина. Тесс решила, что это скорее всего просто стекляшка. Вывеска продолжала поскрипывать. «ВЫ НРАВИТЕСЬ ДРУГ ДРУГУ». Рука сжалась в кулак, который, стремительно приближаясь к ней, вырастал в размерах, пока не затмил собой все.

Послышался глухой удар о металл – Тесс решила, что это ее голова стукнулась о кабину пикапа. Пекари-зомби, мелькнула у нее мысль. Потом на какое-то время все вокруг потемнело.

Она очнулась в большом мрачном помещении, где стоял запах отсыревшего дерева и все пропиталось ароматами древнего кофе и доисторических закусок. Прямо над ней с потолка криво свисал старинный вентилятор-пропеллер. Он напоминал сломанную карусель из фильма Хичкока «Незнакомцы в поезде». Тесс лежала на полу, раздетая ниже пояса, и незнакомец ее насиловал. Правда, акт насилия воспринимался как вторичный по отношению к навалившейся на нее тяжести: великан буквально подмял ее под себя. Ей едва удавалось вздохнуть. Это, должно быть, сон. Однако она почему-то ощущала свой разбитый нос, шишку на затылке размером с хороший пригорок и впившиеся в ягодицы щепки. Во сне такого не бывает. Во сне не чувствуешь боли – прежде чем ее ощутишь, просыпаешься. А это происходило наяву. Ее насиловали. Он уволок ее в помещение старого магазина и там овладел под вяло кружащимися пылинками, золотящимися в косых лучах послеполуденного солнца. Где-то слушали музыку или заказывали выбранные по Интернету товары, дремали или болтали по телефону, а здесь насиловали женщину; и этой женщиной была она, Тесс. Он снял с нее трусики – она заметила, что они торчали у него из нагрудного кармана комбинезона. Ей вспомнился фильм «Избавление», который она видела на одном из ретроспективных показов в колледже – тогда ей еще хватало смелости смотреть такое кино. «Сымай-ка штанишки», – сказал там один из подонков-извращенцев, намереваясь трахнуть пухленького горожанина. Забавно, что приходит на ум, когда лежишь под тушей весом в три сотни фунтов и ощущая в себе член насильника, двигающийся вверх-вниз чуть ли не со скрипом, точно несмазанный механизм.

– Прошу вас, – произнесла она. – Умоляю… хватит.

– Ничего не «хватит», – отозвался он, и тот же кулак вновь обрушился на нее. Часть лица обдало жаром, в голове что-то перемкнуло, и Тесс вновь отключилась.

Когда она в очередной раз очнулась, он, размахивая руками, пританцовывал вокруг нее в своем комбинезоне, горланя «Браун шугар»[11]. Солнце клонилось к закату, пылая огнем в двух запыленных, но чудом уцелевших после нашествия вандалов окнах заброшенного магазина с западной стороны. За Громилой пританцовывала его тень, растягиваясь по дощатому полу и вверх по стене, на которой светлели проплешины в местах, где некогда висела реклама. Топот башмаков насильника казался апокалиптическим.

Тесс увидела свои брюки – скомканные, они валялись под прилавком. Там когда-то, должно быть, помещался кассовый аппарат (возможно, рядом с лотком вареных яиц или свиных ножек). Она ощущала запах плесени и – Господи! – боль: болело лицо, грудь, но сильнее всего там, внизу, где в нее насильно проникли.