Смерть в диких условиях. Реальная история о жизни и трагической смерти Криса МакКэндлесса - Карин МакКэндлесс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Толчком и визгом Чарли сообщает Мэриан, что он закончил, и она приглашает меня зайти с ними в дом, к моему большому удивлению.
Когда я захожу на кухню Мэриан, запах прокуренного помещения переполняет меня еще до того, как закрывается задняя дверь. Из-за аллергии на дым и желания поскорее выйти я пытаюсь сдержанно покашлять, но у меня не получается.
– О! Боже мой! Может, налить вам воды? – любезно предлагает Мэриан.
Я бросаю взгляд на россыпь стекла и керамики, которая перетекает из кухонной раковины на столешницу, чистую, но хаотичную. «Нет-нет, спасибо. Я в порядке». Наверное, состояние за пределами дома должно было подготовить меня к тому, что может ждать меня внутри. Тем не менее я польщена тем, что Мэриан пригласила меня в свой дом. У нее приятная и соблазнительная улыбка, и даже Чарли тявкает и вертится в предвкушении экскурсии по дому.
«Прошу прощения за беспорядок, – говорит она, прислоняясь к столу. – Просто я была так занята!» Бесчисленные кипы бумаг и почты были аккуратно разложены, и это наводит меня на мысль, что для каждой стопки у нее есть своя личность. Пепельницами заставлены все горизонтальные поверхности. Почти все вокруг меня, за исключением беспорядка, выглядит так же, как и тогда, когда я стояла здесь ребенком: планировка, шкафы, столешницы и кафель, даже техника та же самая.
– Помню, как мы с подругой Дениз готовили на этой плите печенье, – вспоминаю я.
Кажется, Мэриан нравятся мои путешествия назад во времени. Я вспоминаю фотографию со своим щенком – Баком. На ней мы растянулись на этом полу и крепко спим. Уютно устроившись на моей желтой толстовке, он был славным щенком. У меня на голове были косички. То фото сделано в день переезда в этот дом.
Мэриан ведет меня через главный этаж двухуровневого дома. Голубые обои с цветочным рисунком, которые я помню с детства, заменены слоем бежевого с кирпичным оттенком и песочными рисунками навахо. Мы спускаемся на два лестничных пролета в подвал, где у моих родителей был офис. Именно здесь мама проводила бо́льшую часть своего времени – часто в пижаме, пуховом жилете и тапочках, – усердно и быстро приступая к дневной работе сразу после пробуждения. Она променяла свои карьерные устремления на обещание светлого будущего, помогая отцу основать компанию User Systems Incorporated, аэрокосмическую инженерную и консалтинговую фирму, которая специализируется на разработке радаров воздушного и космического базирования. Долгие часы в этом подвале сделали их богатыми. Но не счастливыми.
Мама постоянно печатала и редактировала документы, делала копии, готовила и переплетала презентации. Еще до того как мы уходили в школу, она выпивала четвертую чашку кофе. В дополнение к офисной работе она была обязана бесконечно стирать, содержать дом в чистоте, поддерживать красоту во дворе и аккуратно подавать ужин. К тому времени, как мы с Крисом возвращались домой со спортивных тренировок и групповых репетиций, банки с яванским кофе сменяли бутылки красного вина. Так мама начинала глушить боль еще до папиного возвращения домой. В течение рабочего дня он встречался с авторитетными учеными в НАСА, заключал контракты с такими компаниями, как Jet Propulsion Laboratory, Northrop Grumman и Lockheed Martin, или читал лекции в Военно-морской академии.
Иногда, когда отец уезжал в длительную командировку, у нас выдавалось несколько спокойных дней. Однако в большинстве случаев, как только мы слышали, что его «Кадиллак» въезжает в гараж, мы с Крисом убегали и прятались. Он выкрикивал имена и отдавал приказы, как только открывал входную дверь. Он часто отчитывал маму, говорил, что к его приезду она должна быть при полном параде: короткая юбка, восьмисантиметровые каблуки, безупречная прическа и макияж.
Мы с Крисом выполняли много работы по дому и с возрастом стали приносить еще больше пользы, но мамина нагрузка все так же была огромной и сложной. В конце концов она обуздала свои амбиции и наняла горничную на неполный рабочий день, чтобы та помогала по дому. Но после этого «босс» обвинил ее в том, что она ничего не делает и вообще теперь у нее нет причин не следить за своей внешностью.
На самом деле она играла не менее важную роль в их бизнесе. Он никогда не признавал, как много она делала для их компании, но само это осознание, вероятно, и стало причиной его постоянных издевательств над ней. «Ты ничто без меня, женщина! – кричал он при любом проявлении ее непокорности. – Ты даже колледж не окончила! А я чертов гений! Я отправил первый американский космический корабль на Луну! Ты за всю жизнь не сделала ничего важного!»
Если бы наша мама была готова положиться на свою находчивость, она могла бы добиться чего угодно – даже устроить переворот. Сколько бы дипломов и опыта ни было у отца, она помогала ему достигать успеха. В очень юном возрасте я научилась распознавать самовлюбленных мудаков-шовинистов и поклялась, что никогда не буду с этим мириться. Как только стану достаточно взрослой, чтобы делать выбор.
Мама всегда выглядела красиво и собранно по вечерам, когда папа приводил домой деловых партнеров на ужин. От нас с Крисом тоже ожидали выступления на самом высоком уровне. Обычно под этим имелся в виду сольный концерт на фортепиано, скрипке или валторне, а также демонстрация наших последних академических и спортивных наград. Помню, как прямо перед одним из таких вечеров, когда мне было девять лет, я лежала у мамы под столом, корчась от боли. Казалось, будто внутри живота происходит такое движение, что кишечник вот-вот взорвется.
«Ш-ш-ш! Тихо! – шипела мама. – Я должна закончить дело до того, как твой отец вернется домой!» Она была полуодета, с бигуди в волосах и ужином в духовке. Когда я высказала мнение о причине моей агонии, она закричала: «Я сказала,
