Сталкер по прозвищу Брысь - Равиль Тимиргалиевич Таминдаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Так, браты, вперед. Далеко не уходить. Работаем быстро. Болт. Бросок. У нас минут пять. Пошли.
Бродяга первым бросился к своему болту, на ходу доставая новый болт и сумку для артефактов. Остальные не заставили себя ждать. Все быстро рассредоточились по поляне. Буквально за пару минут, у каждого было по несколько артефактов.
– Всё. Возвращаемся, – выкрикнул Бродяга и быстро вернулся за спасительный бугор. Через минуту, все стояли рядом с ним, возбужденно оглядываясь на поляну, где просыпались и разворачивались аномалии. Люди молча наблюдали за тем, как изменялась поляна. Вновь зарябил воздух над набирающими смертельный заряд ловушками. Медленно, как бы из ниоткуда, появлялись щупальца "Электры". Сначала медленно, а затем все быстрее, начал собирать вокруг себя пожухлую траву и листву "Трамплин". Зашевелил белесые щупальца "Жгучий пух" над просыпающимся "Холодцом". Весело вереща, выпрыгнул из "Жарки" огненный шар и с треском провалился в раскрывшуюся невидимую пасть "Мясорубки"…
– Да уж, – судорожно выдохнул один из сталкеров, – Такого я еще не видел.
– Такого никто не видел.
– А может, еще раз попробуем, а? Дождемся, когда зарядится, долбанем болтом, и опять пробежимся, а?
– Нет, – Бродяга, решительно стал складывать контейнеры в рюкзак.
–Ты что? – произнес сталкер, предложивший повторить эксперимент. – Когда еще на такой клондайк нарвемся? Тут смотри, сколько еще хабара осталось.
– Весь хабар не соберешь, а жизнь запросто можно потерять.
– Это точно. Зона жадных не любит.
– Всё, мужики, давай собираться домой, – Бродяга, решительно забросил рюкзак за спину.
– Стойте! – неожиданно сдавленно выкрикнул один из сталкеров, – Смотрите!
Все повернулись в ту сторону, куда он указал. В метрах ста от них, пробегала большая стая слепых псов, окруженных десятком "чернобыльцев". Еще чуть дальше, ломились через кусты кабаны, с неуклюже прыгающими вокруг них "плотями".
Сталкеры, потянулись за своим оружием. Брысь тоже достал свой пистолет. Ловушка. Сзади набирающая силу поляна аномалий, впереди – огромное кочующее стадо мутантов. Даже если каждый из них будет отстреливать один патрон – один мутант, и то шансов выжить нуль целых, нуль десятых. Люди плотнее сбились друг к другу. Все, кроме Брыся, были опытными, не раз смотревшие смерти в лицо, бойцами. И каждый готовился бороться за свои жизни. Поток мутантов не останавливался.
– Не стрелять. Авось пронесет, – тихо бросил Бродяга.
Неожиданно от стаи отделился один огромный черный "чернобыльский" пес. Его золотисто зеленые глаза остановились на группе людей. Утробно зарычав, он медленно направился к исконным врагам и лакомой добыче. За ним, тоскливо подвывая, пристроились несколько слепых псов.
Сталкеры подняли оружие. Вдруг, Брысь сделал несколько шагов вперед и оказался в двадцати метрах от оскаленных морд мутантов. Он поднял свой неисправный пистолет и прицелился прямо в вожака стаи. Тот злобно зарычал, остановился. Остановились и остальные псы, подняв головы, прислушиваясь.
– Брысь! – Василий с трудом выдохнул из-себя.
Прошла целая минута в напряженном ожидании. Людям показалось, что прошла целая вечность. Неожиданно, как по команде, слепые псы пождали хвосты, и, испуганно завизжав, бросились догонять скрывшуюся в кустах стаю. Вожак "чернобылец", не переставая злобно рычать, медленно попятился и также скрылся в кустах. Все стихло. Люди, не выпуская оружие из рук, простояли еще минут десять, не решаясь сдвинуться с места.
– Всё-таки я не зря тебя с собой взял, – с облегчением выдохнул Бродяга. – Я в тебе не ошибся.
– Да уж, – подал голос один из сталкеров, – Ну, ты даешь. Круто. Это, наверное, они от одного вида твоего пистолета, разбежались.
– Ага, – подхватил другой сталкер, – Я вот себе такой же хочу…
Все сдержано засмеялись. Напряженность постепенно отступала. Брысь смущенно улыбался.
– Теперь ты точно, Брысь с большой буквы. Брысь мутанты! Никто больше не стал предлагать повторить опыт с болтом. Всем захотелось покинуть это, полное сокровищ и опасностей, место. После этого похода, Брыся началась другая жизнь.
3.
Сознание возвращалось волнообразно. Сквозь прерывающуюся пелену размытых изображений, мелькал белый, с грязными разводами и следами копоти потолок и покрытые голубым, местами разбитым, кафелем стены. Чей-то голос, прерываемый то капающей водой, звонко разбивавшейся обо что-то металлическое, то грохотом падающего большого предмета, невнятным, переходящим на громкий шепот, бормотанием, пытался достучаться до уплывающего сознания. Наконец это ему удалось.
– А кто ето там у нас просну-улся? Вот и ладушки. Вот и хорошо. Просыпайтесь, просыпайтесь. И тогда кое-кто получит сладкую конфетку. Хии-хм-ах-хихихи…
Василий с трудом открыл глаза и попытался подняться, но, понял, что крепко привязан к столу.
– Ай, кому-то не удалось подняться. Бедняжка. Надо же, ручки-ножки привязаны, – вновь раздался бормочущий сквозь хихиканье голос. – Ай-ю какие мы все нетерпеливые…Всему свое время. Всему свое время…
Над Василием склонился пожилой, растрепанный, с бегающими глазами мужчина лет пятидесяти, одетый в видавший виды, некогда белый халат.
– И кто тут у нас пытается встать а? Ничего, ничего. Потерпите. Еще немного, еще чуть-чуть, и все пройдет… Хи-их, их-уххх.
– Ты кто? – с трудом выговорил Василий, – где я?
– Ох, ох, ох. Мы еще и разговаривать умеем? Феноменально!!! – мужчина, подпрыгивая, захлопал в ладоши.
– А скажи ка еще что-нибудь?
– Да пошел ты…, – выдохнул спекшимися губами Василий.
– Великолепно!!! Ихи-хи-хих-ихи. Вот, видите, коллеги? Мой эксперимент удался. Объект исследования, после кратковременного воздействия моего аппарата, способен, не только осознано пользоваться своим речевым аппаратом, но и вполне адекватно реагировать на внешние раздражители. Следовательно, у объекта реанимировались мозговые функции, и он способен осознать себя субъектом. Что и является главным критерием принятия его в члены "О-сознания".
Василий пытался повернуть голову, насколько позволяли стягивающие его ремни, и рассмотреть, перед кем так распинается этот сумасшедший тип. То, что это сумасшедший, и он находится у него в плену, Василий уже не сомневался. И скорее всего это существо было некогда ученым. Но кроме полуразрушенного помещения, с обломками медицинского оборудования ничего не видел.
– Итак, молодой человек, – ученый резко повернулся к своему пленнику, – Вы опхавдали возложенное на вас довехие, и вы зачисляетесь в члены самого великого бхатства, бхатство торжества чистой науки и прогресса. "О-сознания". Вам пхисваивается почетное звание лабохант тхетьей категохии. И Вам будет оказана честь участвовать в наших экспехиментах. Пхавда, на пехвых похгах только на подсобных хаботах. Вам будет довехено пхотестиховать свои жизненные функции на пхедмет совместимости с нашими пхепахатами. Во имя науки и пхогхесса, да будет так!!! Сумасшедший ученный во время своей речи стоял в характерной, узнаваемой во многих памятниках, позе, вдруг впал в экстаз, воздел руки к потолку и упал на колени. Через мгновенье он поднялся, склонился над Василием, вперив свой безумный взгляд в глаза пленника, и обдав его при этом тошнотворным запахом гнили изо рта, и
