Крепостная герцогиня (главы 116—142). Квазиисторическая юмористическая эпопея - Семён Ешурин

Ознакомилась герцогиня со прочими потомками своими обретёнными.

Особый энтузиазм вызвал у нея златокудрый Николенька. Был он жизнерадостным отроком, оптимизм излучающим. Особыми талантами не обладал он, однако стал любимцем богатейшей бабушки своей.

Молвила Джейн Макдауэлл родителям красавчика златокудрого:

– Планирую я в дальнейшем в Эдинбург вернуться. Ты, Уолтер, суть законный наследник Джорджа Гриффита старшего. Посему будешь управлять имуществом его в Лондоне. Второй же мой златокудрый потомок ныне юн годами, посему планирую я сделать его наследником своего имущества шотландского, коее аки минимум не менее имущества лондонского, но не ныне, а опосля. Жить ему предстоит середь шотландцев, что хоть и не Лондон, однако аки минимум не хуже, нежели в Курске убогом. Посему предлагаю переделать имя расейское «Николай» не в аглицкое «Николас», а в шотландское «Колин».

Усмехнулся Уолтер:

– Уж не в честь ли моего «второго папы» Колина Макдауэлла?

– Рада, что хоть впервые услышала из твоих уст столь непопулярную для них фамилию! – усмехнулась герцогиня Макдауэлл. – Я никогда не именовала твоего отца вторым отцом Лесли, и соответственно отца Лесли – твоим вторым отцом. Аки глаголили римляне древние: «СУум квИкве», то бишь «КАЖДОМУ отцу – СВОЁ чадо!»

Возрадовался отрок переименованный:

– А мне имя «Колин» даже более нравится, ибо пока «Николенька» произнесёшь, уже спать пора!

Засим старшая из двух герцогинь молвила:

– Дорогие и любимые Гриффиты! Каюсь, что в момент прибытия вашего пребывала я не вне пределов особняка сего, а таки во пределах оного. И лицезрела я сквозь скважину замочную трапезу вашу. Рада безмерно, что даже не ведая о контроле моём, вели вы все себя за столом аки аристократы! И вас не стыдно выводить будет в общество светское!

Вскоре осталась мать наедине с сыном обретённым и вопросила:

– Странно мне, Уолтер, что при всей твоей смекалистости и чуткости душевной не догадался ты самостоятельно связаться с Томасом Голдом и сообщить, что жив.

– Не было смысла, маменька, сообщать тебе чрез Томаса сию информацию хоть и радостную для тебя, но взрывоопасную для меня. Царь Пётр мстительный вернул бы меня на Родину и даже за счёт казны расейской… презентовал бы гроб… с музыкой, что он, собственно глаголя, осуществил в отношении утопленника безымянного, коего заместо меня погребли.

– Пожалуй, верно! – согласилась Джейн Макдауэлл. – Тем паче опосля того конфуза шахматного, коий ты Петруше на балу в Лондоне устроил, нельзя исключать в отношении тебя сих деяний противоправных!

121. Дуэль шахматных гениев

Засим герцогиня молвила сыну и невестке:

Славное шахматное семейство Хогартов приглашает вас в гости. Мечтает старший из них, чемпион многократный Лондона, Англии и Великой Британии сыграть матч из 10 партий с (аки он глаголет) «лучшей шахматисткой планеты нашей», то бишь с тобой, уважаемая Мелани! И вознамерилась присутствовать на матче сем далеко не гениальная сестра гения сего, кояя не горазда отличить коня не токмо от слона, но даже… от лошади! Сие суть Мелани Гриффит номер два.

– «Номер один», маменька! – воскликнул Уолтер.

– Это по хронологии «номер один», – возразила леди Джейн. – А по интеллекту аки раз «номер два».

Вскоре явились супруги приглашённые в гости к пригласившим. (Герцогиню Джейн Макдауэлл тоже пригласили, но сия дама осталась дОма, дабы опосля неизбежного поражения ветерана шахматного не быть свидетельницей конфуза сего.)

Миссис Долли Хогарт сердечно обрадовалась соотечественникам бывшим. Истосковалась бедняжка на пока ещё чужбине по родной речи расейской. Всё внимание сей матери младой целиком было отдано очаровательному, хоть и не зело спокойному созданию двухмесячному. Джудит Хогарт угораздило родиться 28 января – в день успения императора расейского Петра Первого, стокмо проблем создавшего многострадальной Расее вообще и семейству Смит (ныне Гриффит) в частности. Дождалась Деля момент, когда осталась наедине с Уолтером и Малашкой (не считая малышки!) и молвила:

– Дед мой и батюшка любимый (сие, естественно не о полуцыгане распущенном!) глаголили, дабы во избежание проблем не сообщала я никогда и никому о происхождении своём полуиудейском…

– Хорошо, – заверил Уолтер. – Обещаем, что сами не скажем, и завещаем чадам нашим на тему сию интернациональную не трепаться!

Тут он спохватился и на супругу глянул. Кивнула Малашка, аки бы подтверждая согласие своё с обещанием сим.

– Извини, Деля (дробь «Долли»! ), за вопрос бестактный, – продолжил Уолтер, – но в честь кого названа Джудит очаровательная?

– Вопрос сей не стокмо бестактный, – ответствовала мать младая, – скокмо риторический. Вы и без ответа моего поняли, что названа малышка в честь моей кровной сестрицы Юдки Шафировой шахматно гениальной. Причём, не с моей подачи названа, а по предложению родителя ея Мэтью-младшего!

Тут она глянула на Малашку и уточнила:

– Правда, не настокмо шахматно гениальной, наскокмо Вы, Ваша Светлость!

Засим повернулась к Уолтеру:

– … Прискорбно мне, Ваша Светлость, что препятствуете Вы союзу будущему сей Юдки и Вашего Егора, … то бишь ныне высокородного герцога Джорджа Гриффита младшего. И всё из опасения, что внуки нос ея длинный унаследуют. Но гляньте на мой нос, коий не короче, нежели у Юдки. И гляньте на нос малышки моей, коий во пределах нормы.

– ПокА во пределах, – согласился Уолтер, – а что далее будет…? … В общем, на сей раз не можем обещать мы, что изменим позицию свою по вопросу носовому.

Тут поморщилась герцогиня Мелани, и уточнил супруг ея:

– По крайней мере, Я не могу обещать!

Засим трапеза состоялась. Вопросил Уолтер миссис Хогарт, мать Мэтью-младшего:

– А почему бабушка моя отсутствует? Она, вроде бы намереваласть предстоящей баталией шахматной насладиться.

– Ведает леди Мелани… старшая, что многочисленные попытки наши научить ея за столом держаться успехом не увенчались. Посему явится сия «ценительница игры древней» лишь опосля окончания трапезы.

Наконец, завершилась трапеза, и старуха хоть и без охоты, но ожидаемая явила себя обществу собравшемуся.

Герцогиня Мелани Гриффит младшая приветствовала виконтессу Мелани Гриффит старшую. Подобно Долли Хогарт год назад она проявила к реликту сему живое участие и развлекала беседой занятной. Но старуха была более счаствива, нежели год назад. Ведь тогда Долли была непозволительно очаровательна. Малашка же была аки раз в духе виконтессы – столь же аки она невзрачна.

Пред началом игры молвила славная (хоть официально и не прославленная) шахматистка:

– Многоуважаемый мистер Хогарт! Коли позиция Ваша супротив меня будет подозрения вызывать, ни в коем случае не сдавайтесь. А вот коли я ничью предложу, то таки соглашайтесь.

Началась баталия жаркая. К огорчению нешахматной виконтессы все десять партий миром завершились. Причём пять раз (правда, не подряд) ничью предлагала Малашка и столько же раз – Мэтью-старший.

Опосля первой ничьей, коюю Малашка предложила, хотел было Мэтью-младший с комментарием выступить. Но отвёл его Уолтер во сторону и пояснил:

– Не хочет супруга моя позорить прадеда твоего пред близняшкой его и пред матерью твоей. Посему в позициях выигранных будет она ничьи предлагать.

…Уже прощаясь, молвил ветеран шахматный негромко победительнице (фактической) своей:

– Благодарю я за разгром,А за тактичность – вдвое!

122. Мемориал Джорджа Смита

10 апреля 1725 года в годовщину успения барона Джорджа Смита начался во граде Курске мемориал усопшего. Строго глаголя, уже можно было рассекретить тайну государственную, что сей барон суть герцог Джордж Гриффит. Но Юдка и леди Джейн, согласовав сей вопрос в эпистолах своих, решили, что девам шахматным, привыкшим к наличию барона, не след «парить мозг» заменой барона на герцога да ещё со другой фамилией.

Три лепые девы во процессе подготовки к турниру хоть и влюбились во тренеров своих и даже контактно (!), но были обучены оне Юдкой хоть и непорочной, но эрудированной искусству контрацепции, а посему выглядели аки девы невинные.

Что же касаемо пяти девок крепостных, то оне так не выглядели, ибо отказались у Юдки обучаться. Две были вовсю пузаты от любимых… тренеров своих. Трёх иных крепостных девок тоже нельзя было назвать образцом непорочности, ибо дОма у них остались чада вопящие, от соответствующих тренеров рождённые. Все пятеро баб сих токмо для того и ввязались в турнир сей, дабы у них чада появились, а у чад сих были папаши не бедные.

В последний момент неожиданно для всех (окромя тренеров) изъявили желание участвовать Суламифь Шафирова восьмилетняя и Лукерья Самохвалова объёмная.