Настоящая фантастика – 2013 (сборник) - Андрей Бочаров

Внешние датчики показывали возрастание температуры. Если так и дальше пойдёт, через пару-тройку часов за бортом будет настоящее пекло. Пустынный зной в неестественном сочетании с пышной тропической растительностью.

Распахнул шлюзовой люк на всю ширину, выбрался на обшивку.

Корабль доставки «Гордый» в силу печальной необходимости стал кораблем спасательным. Подмяв короткими, но широкими крыльями мелкий кустарник, он лежал, уткнувшись округлым носом в чёрную, отблескивающую металлом почву. Задранные к небесам дюзы казались жерлами старинных орудий. Вот только стрелять им было не в кого. Если не считать бледно-голубого нарыва Ипсилона C, небо оставалось пустынным. Дюзы двигателей вертикальной посадки корабль уже втянул в себя. А вот энергопанели подзарядки бортовых аккумуляторов, наоборот, медленно выдвигал навстречу налившемуся за последние пару часов жёлтым заревом горизонту. Розового земного рассвета, похоже, ждать не приходилось.

Вокруг, насколько хватало глаз, росли деревья – чешуйчатые, как у пальм, толстые стволы и устремлённые ввысь ветки с мясистыми, словно крохотные кактусы, наростами. Поди разбери, плоды это или листья? В верхнем ярусе леса – дырявая сеть лиан. Как будто кто-то набросил на кроны маскировку.

Пилот повернулся к восходящему светилу спиной и увидел, что над деревьями что-то сияет.

Металл? Стекло? Не мешало бы проверить. Да и какая-никакая цель.

Пилот лёг на живот и, прилипая ладонями ко все ещё горячей – или уже успевшей нагреться? – обшивке, сполз по покатому боку челнока на крыло. С крыла он уже съехал на заду. Сила тяжести была определённо ниже земной, но пилот ухнул во взрыхлённый «Гордым» грунт почти по колено. Наклонился, зачерпнул горсть здешней земли. Она была рассыпчатой, но на ощупь напоминала мелкую железную стружку. Пилот машинально отряхнул ладони, чувствуя, как «стружка» впивается в кожу. Увязая на каждом шагу, выбрался на твёрдое место. Похлопал ладонью по стволу кактусовой пальмы. Чешуйчатая кора оказалась сухой, тёплой и мягкой, податливой. Пилот надавил пальцем. Понаблюдал, как выправляется образовавшаяся впадинка.

Погода стояла безветренная: ни один «кактусовый» отросток не шелохнётся. В знойном воздухе висела звенящая тишина, будто в сурдокамере на третий день отсидки. Ни птичьего пения, ни стрекотания насекомых, ни звериных голосов. Странный лес. Словно и не лес вовсе, а парк из пластиковых имитаций. Такие ещё встречаются на пассажирских ковчегах древней конструкции. Искусственная зелень. Искусственные гроты. Искусственные водопады. Искусственное солнце. Дёшево и вполне утоляет ностальгию. Тем более что в те далёкие времена попытка выращивать на борту живые растения ни к чему хорошему не привела. Деревца страшно и необъяснимо мутировали, пугая своим видом и без того нервных переселенцев.

Пилот извлёк из рюкзака универсальный инструмент, сделал на коре глубокий надрез – ни капли. Он снова надавил пальцем. Надрез медленно заполнился смолообразной темно-фиолетовой массой. Пилот брезгливо отёр лезвие о ствол и быстро зашагал вперёд, туда, где над деревьями что-то блестело.

Местность заметно повышалась. Оглянувшись, пилот понял, что «Гордый» лежит в небольшой котловине. Округлая впадина диаметром в полкилометра наводила на мысль о заросшем лесом метеоритном кратере. Надо было обладать своеобразным везением, чтобы угодить именно в него. Впрочем, у бортового компьютера особого выбора не было. Топливные ресурсы «Гордого» не позволяли свободно маневрировать в поле тяготения, превышающем марсианское. Компьютер полагался больше на аэродинамику, машинная логика подсказывала, что драгоценное топливо следует экономить. Хотя, если рассуждать здраво, но по-человечески, к чему эта экономия? С планеты челноку самостоятельно не подняться. Поддерживать бортовые системы в полном рабочем режиме – тоже незачем. Если уж судьба забросила в этот мирок, нужно к нему приспосабливаться. Переходить на местные ресурсы, и чем скорее, тем лучше.

Когда пилот снова оглянулся – «Гордый» уже пропал из виду. Пилот поспешил вернуться назад, к краю котловины. Грязно-белый с чёрными подпалинами термического воздействия челнок показался ему родным домом. Он был построен людьми и в человеческом мире, хотя упокоиться ему суждено в мире чужом и, может быть, враждебном всему человеческому.

Удивляясь собственной нерешительности, пилот развернулся и зашагал прочь от корабля. Он даже принялся насвистывать и легонько похлопывать ладонью по стволам кактусопальм.

2

Эос, покинувши рано Тифона прекрасного ложе,На небо вышла сиять для блаженных богов и для смертных…

Здешняя Эос сияла немилосердно. Если бы не кактусопальмы с их «маскировочной» сетью, пилот давно бы изнемог от жары. Вода во фляжке убывала быстро. Он уже жалел, что не наполнил вторую. Местных источников пока не находилось. Сухой, но необъяснимо зелёный лес. Жёсткая, как металлическая стружка, почва без намека на влагу. А цель между тем сверкала всё так же издали.

Пилот понял, что недооценил расстояние и переоценил силы. Что лучше всего будет вернуться. Пока есть вода на обратную дорогу. Вернуться, отдохнуть и подготовиться к разведке более основательно. Он посмотрел на пеленгатор. Индикатор плавал на границе «жёлтой» и «красной зоны»; последняя означала полную потерю направления. Пилот сделал несколько шагов туда, откуда вела цепочка его собственных следов: индикатор снова налился успокоительным изумрудным цветом.

Убедившись, что в любой момент может пройти вспять по своим следам, пилот решил, что возвращаться, осилив большую часть пути, глупо. До цели оставалось не более километра, даже меньше. Неужто не одолеет? Воду можно экономить. Зря его, что ли, тренировали? Натаскивали в Имперском училище гражданской космонавтики будь здоров… Самый старший на курсе, не уступал молодняку ни в чем. И на тренировках по выживанию – тоже. По трое суток без воды обходился, а здесь…

Лес становился всё реже, а призывный блеск всё ярче. Не прошло и получаса, как пилот вышел на опушку. И остановился, затаив дыхание. Перед ним простиралась глянцево-белая, словно сделанная из фарфора равнина. Больше всего она напоминала тарелку с отбитым краем. Плавно закругляющиеся откосы разбегались вправо и влево, теряясь за близким горизонтом. Сходство с тарелкой усиливали полупрозрачные коконообразные сооружения, возвышающиеся над фарфоровой белизной то здесь, то там, без всякого порядка, будто хрустальные бокалы, небрежно расставленные нерадивой хозяйкой.

Первое, что пришло в голову, – космодром. «Бокалы» – это корабли, измышленные конструкторским гением какой-нибудь чрезвычайно развитой галактической расы. Пилоту даже почудилось, что между «кораблями» двигаются изящные ангелоподобные существа, закутанные в серебристые хламиды, но, присмотревшись, он понял, что это лишь иллюзия, созданная игрой света. Хрустальные коконы вбирали в себя лучи едва показавшегося над горизонтом солнца и рассеивали их по белой равнине.