Великий диктатор - Alex Berest
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Единственным минусом всего этого лета было то, что оно холодное. Температура не поднималась выше плюс восемнадцати, иногда двадцати градусов. А все местные, включая иногда и взрослых, ходили босиком. Ну и мне приходилось. Бррр.
Грязи особой не было, так как земля, на которой стоял хутор, была песчаной, но и прогревалась не очень. Из-за чего мои лапки постоянно мерзли, и я пытался их спрятать погреться хоть куда. Зато в доме все носили вязанные тапочки, да и печь топили частенько.
— И как он это только придумал? Где он это всё увидел? — удивлялся моим способностям братец Ахти.
— В книжках Эса, Ахти, — влезла в разговор мальчишек Тю. — Я у него спрашивала, а он показал на книжку, где про двух рыцарей.
— А, Дон Кихот, — понял мальчишка. — Да, там много картинок с замками. Но всё равно, очень хорошо у него крепость получилась, — похвалил он мои таланты.
— Матти у нас красивый и умный, — изрек старший Кауко, названный так в честь деда, отца нашего отца.
И неожиданно подскочив к моей лавке, сгрёб меня в охапку, куда-то себе под мышку и принялся ерошить мне волосы, теребить за щечки и щекотать рёбра. Я сначала возмущенно пищал, а потом от щекотки расхохотался, дернул ногами и рогожка, каким-то чудом державшаяся на моих ступнях, улетела точно на голову Тю. От чего та испуганно вскрикнула, дернулась и свалилась прямо в старое деревянное корыто, в котором была вода для моего строительства. И к моему звонкому и заливистому смеху, примешались её возмущенные вопли и дружное ржание старших братцев.
…..
Хутор Онкиниеми находиться рядом с одноименным озером и в ста метрах от села Яали, в Северной Похьяньмаа, что звучало для меня почти как северный Пхеньян… Всё это я выяснил уже в конце лета, когда мне немного ослабили режим содержания и меня стали водить по округе, показывая интересные места. Конечно, интересные в первую очередь тем, кто в данной прогулке меня сопровождал.
Пацаны таскали меня на озеро и в село, играть с местными в прятки, и в странную разновидность городков, «Кююккя». Естественно, я не играл, а сидел где-нибудь в сторонке чтобы меня не затоптали или не прибили битой и был полностью предоставлен сам себе.
Девчонки водили меня к своим подружкам, где мне приходилось играть роль живой игрушки. Что мне категорически не нравилось, и я старался всеми правдами и неправдами избежать прогулок с ними. Вплоть до того, что садился на землю и отказывался с ними идти. После того как Тю меня уронила, она даже притрагиваться ко мне боялась. Аню же была маленькой и щуплой чтобы поднять меня и куда-либо тащить.
А взрослые женщины водили меня только в церковь. Вместе со всеми остальными детьми. Хорошо хоть не каждый день, а только по воскресеньям. Оказывается, финны евангелисты-лютеране, а не католики, как я считал раньше. При помощи бабушки Тейи, мамы моей новой мамы, я даже смог выучить наизусть символ веры, хотя две трети слов так и не понял.
Отец каждую субботу брал меня на посиделки с местными мужиками. Они там бухали пиво и нечто под названием «коскенкорва», закусывая это рыбой и салом. Стреляли из своих винтовок по разным мишеням и обсуждали политику и женщин. И я там был не один такой мелкий.
Местный кузнец приводил своего сына Тойво, который был на год меня старше, но по росту такой же маленький, как и я. Плюс, дядя Каарло, младший брат отца, иногда приводил своего первенца и моего погодка, Армаса. А местный сельский полицейский, констебль, дядя Раймо, приводил десятилетнего сына Мартти.
Нашим основным развлечением, был сбор стрелянных гильз и шишек для костра. Старшему, Мартти, было откровенно скучно с нами возиться, и он постоянно терся возле взрослых, которые, наоборот, прогоняли его к нам.
От нечего делать я показал пацанам как можно использовать стрелянные гильзы вместо свистулек. Это развлечение очень понравилось мелким, но не понравилось нашим отцам. Тогда я придумал игру в гильзы. Как мы в детстве играли в колпачки от зонтиков, ставя каждый по одному колпачку к подъездным ступенькам и кидали по очереди в этот ряд колпачок-биту, старая выбить как можно больше. Так и здесь, раздал каждому по одинаковому количеству гильз и показал что делать.
Игру мелкие не поняли, хотя она и напоминала местную разновидность игры в бабки, которую здесь называли «перуна», то есть картошка. Ну, понятно что покидать куда-то гильзы прикольно, но саму идею, выбивать и так выигрывать, понял только Мартти, с которым мы и играли в гильзы. Впрочем, нашим отцам игра тоже понравилась. Правда, прилично подвыпив, они чаще промахивались, чем попадали, но от этого изрядно веселились и прикалывались друг над другом. Очень скоро об игре в гильзы узнали все окрестные мальчишки, а через год в неё играли уже по всему уезду.
Вот именно на подобных мероприятиях я из разговоров мужиков и узнал местные названия и социальное положение моей семьи.
Наша семья Хухта, что в переводе означало лесную поляну, была податными крестьянами, владеющими землёй, а самое главное, во владении моей семьи было и небольшое озеро «Онкиниеми». И вообще, все в той компании охотников пострелять были людьми уважаемыми и обеспеченными, хоть и ходили иногда босиком.
Кроме всего прочего оказалось, что вся эта компашка являлась ещё и местной ячейкой «Финской партии», что бы это не значило. Но мало этого, все они считали себя «младофиннами». «Младотурков» я помнил, а вот про «младофиннов» не знал вообще ничего. Может, это всё-таки не мой мир?
Ну, а мои деды, дед Кауко, отец моего отца и дед Хейди, отец моей матушки, при любой возможности тащили меня в баню, париться и мыться. От чего я даже и не подумывал отказываться. В бане было тепло, в отличие от финского лета. На верхние полки, в самую жару, меня не пускали, но мне и внизу было хорошо. К тому же, в предбаннике всегда был вкусный ягодный морс.
Сказать по правде, я ожидал увидеть классическую финскую сауну, а попал в классическую русскую баню, правда топившуюся по-белому. С неизменными дубовыми вениками и шайками для воды.
Большую баню, которая была пристроена к
