Вор Времени - Терри Пратчетт

Один древний образ, побуревший и потрескавшийся по краям, задержался над столом. Смерть увидел пять фигур — четверых верхом на лошадях и одну на колеснице — едущих, по всей видимости, по грозовому небу. Лошади скакали ровным галопом. Было много дыма, пламени и всеобщего смятения.

— О, СТАРЫЕ ДЕНЬКИ, — сказал Смерть. — ДО ТОГО КАК ПОЯВИЛАСЬ ЭТА МОДА НА СОЛЬНУЮ КАРЬЕРУ.

— ПИСК? — осведомился Смерть Крыс.

— О, ДА, — ответил Смерть. — КОГДА-ТО НАС БЫЛО ПЯТЕРО. ПЯТЕРО ВСАДНИКОВ. НО ТЫ ЗНАЕШЬ, КАК БЫВАЕТ. ВСЕГДА СЛУЧАЮТСЯ ССОРЫ. ТВОРЧЕСКИЕ РАЗНОГЛАСИЯ, БЕСПОРЯДОК В КОМНАТАХ И ТОМУ ПОДОБНОЕ, — он вздохнул. — ГОВОРИЛИСЬ ВЕЩИ, КОТОРЫЕ, ВОЗМОЖНО, НЕ СЛЕДОВАЛО ГОВОРИТЬ.

Он перевернул еще несколько страниц и вновь вздохнул. Когда вам нужен помощник, на кого вы сможете полностью положиться, учитывая, что вы Смерть?

Его задумчивый взгляд упал на кружку с медвежонком.

Конечно, всегда есть семья. Да. Он обещал не делать этого, но он так и не уловил сути обещаний.

Он поднялся и направился обратно к зеркалу. У него не так много времени. Все, что показало зеркало, случилось вовсе не так давно, как могло показаться.

Из темноты донесся какой-то звук, затем последовало мгновение неподвижной тишины и грохот, как будто на пол уронили мешок с кеглями.

Смерть Крыс вздрогнул. Ворон торопливо взлетел.

— ПОМОГИТЕ МНЕ ПОДНЯТЬСЯ, ПОЖАЛУЙСТА, — произнес голос в темноте. — И ПОТОМ, ПОЖАЛУЙСТА, ОТЧИСТИТЕ ЭТО ЧЕРТОВО МАСЛО.

Второй стол усеян галактиками.

Галактики мерцают. Каждый их сложный завиток и круг — бриллиант на фоне черноты…

Джереми всегда любил момент, когда часы разобраны на мелкие детали, а каждое колесико и пружинка аккуратно разложены перед ним на черной бархатной скатерти. Это все равно что глядеть на само Время: расчлененное, подвластное, ясное до мелочей…

Хотел бы он, чтобы его жизнь стала такой же. Неплохо было бы свести ее к таким вот деталям, разложить их на столе, хорошенько почистить и смазать, а затем соединить вместе, чтобы они вертелись и крутились как надо. Но временами у Джереми создавалось впечатление, будто его жизнь была собрана не слишком опытным мастером, который позволил нескольким небольшим, но очень важным деталям со звоном ускакать в дальний угол.

Он жаждал быть ближе к людям, но почему-то ему никогда не удавалось с ними поладить. Он просто не знал о чем с ними говорить. Если бы жизнь была вечеринкой, то Джереми не пустили бы даже на кухню. И он завидовал людям, которые дошли хотя бы до нее. Там, наверное, нашлись бы остатки пудинга, которые можно было бы доесть, и принесенная кем-то бутылка или другая дешевого вина, которое было бы вполне ничего, если из него выловить утопленные сигаретные окурки. На кухне даже могла бы быть девушка, хотя Джереми знал пределы своего воображения.

Но он никогда не получал приглашения на вечеринку.

С часами же… с часами все было по-другому. Он знал, что заставляет их тикать.

Его полное его имя было Джереми Чассын, и случай здесь не при чем. Джереми был членом Гильдии Часовщиков с тех самых пор, как ему исполнилось несколько дней, и все знали, что это означает. Это означает, что его жизнь началась в корзине на пороге. И любому известно, как это работает. Все Гильдии принимали к себе подкидышей, найденных вместе с утренним молоком. Это было древней формой проявления милосердия (бывали ведь и гораздо худшие судьбы). Сироты получали жизнь, имя, какое-никакое воспитание, ремесло и будущее. Многие светские дамы, мастеровые и городские чиновники носили говорящую фамилию типа Лудд, Тестофф, Шут или Чассын. Подкидышей обычно называли в честь легендарных ремесленников или богов-покровителей, тем самым объединяя детей в своего рода семью. Старшие всегда помнили о том, откуда они вышли, и в Страшдество не скупились на еду и одежду многочисленным младшим братьям и сестрам по корзине. Может это и не идеальный вариант, но на что еще могли рассчитывать сироты?

Так или иначе, Джереми вырос здоровым, но довольно странным молодым человеком, у которого обнаружился настоящий талант к его приемному ремеслу, восполнявший практически все остальные личные качества, коих наблюдался явный дефицит.

В магазине звякнул дверной колокольчик. Джереми вздохнул и отложил свой окуляр, но торопиться не стал — в магазине было на что посмотреть. Иногда Джереми даже приходилось покашливать, чтобы обратить на себя внимание покупателя. По правде говоря, ему иногда даже приходилось покашливать во время бритья, чтобы привлечь внимание собственного отражения.

Джереми пытался стать интересным человеком. Да только проблема в том, что он был из тех людей, которые, решив стать интересными людьми, первым делом попытаются отыскать книгу "Как стать интересным человеком" и поищут какие-нибудь курсы. Он не понимал, почему люди считают его скучным собеседником. Почему? Ведь он может рассказать им о любых часах. Механические часы, магические часы, водяные часы, огненные часы, цветочные часы, свечные часы, песочные часы, часы с кукушкой, раритетные Хершебские жучиные часы… Но по каким-то причинам, слушатели у него всегда заканчивались гораздо раньше, чем часы.

Он вошел в магазин и запнулся.

— О,… простите, что заставил вас ждать, — сказал он. Это была женщина. И два тролля, занявшие позицию прямо за дверью. Их черные очки и громадные, плохо сидящие черные костюмы выдавали в них тех персон, которые без труда выдадут на орехи кому угодно. Один из них, заметив на себе взгляд Джереми, хрустнул суставами.

Женщина была завернута в огромное дорогое манто белого меха, которое, возможно, и объясняло присутствие троллей. Длинные черные волосы струились по ее плечам, а лицо, щедро покрытое пудрой, находилось в полной цветовой гармонии с манто. В общем, она была… весьма привлекательной, по мнению Джереми, который, по общему признанию, не мог в этом ничего смыслить, но ее красота была какой-то одноцветной. Он даже подумал, не зомби ли она? Сейчас их немало шатается по городу, и самые бережливые, сохранившие эту черту, возможно, могли позволить себе такое манто.

— Это жучиные часы? — спросила она, отворачиваясь от стеклянного купола.

— О, э, да… Хершебский жук-адвокат каждый день выполняет однообразную работу, — сказал Джереми. — Я, э… держу его ради, м-м, интереса.

— Это так… органично, — сказала женщина и оглядела Джереми так, словно он был еще одним любопытным жуком. — Мы — Мириа ЛеГион. Леди Мириа ЛеГион.

Джереми покорно протянул ей руку. Терпеливые люди в Гильдии Часовщиков потратили уйму времени, пытаясь научить его Отношениям с Людьми, пока, отчаявшись, не сдались, но некоторые правила застряли-таки в голове Джереми.