Интернет как иллюзия. Обратная сторона сети - Евгений Морозов

Из-за всех этих хлопот тайной полиции приходилось тщательно выбирать себе цели для слежки. КГБ являлся, вероятно, самым важным институтом советского режима, однако и его возможности не были безграничны. Агенты не могли поставить “жучок” любому, кто казался им подозрительным. Несмотря на огромные усилия, слежка не всегда шла так, как предполагалось. Даже у самых стойких офицеров госбезопасности, таких как герой немецкого фильма, были свои слабые места. Они нередко начинали испытывать сочувствие к тем, за кем следили, и иногда даже предупреждали о грядущем обыске или аресте. “Человеческий фактор” мог свести на нет месяцы кропотливой разведывательной работы.

Триумф цифровых коммуникаций устранил многие проблемы, затруднявшие слежку в эпоху аналоговых технологий. Цифровая слежка обходится гораздо дешевле: объем памяти бесконечен, оборудование почти ничего не стоит, а цифровая техника позволяет достичь гораздо большего меньшей ценой. Кроме того, нет нужды просматривать текст электронного письма целиком, чтобы выделить нужные фрагменты: достаточно задействовать поиск по ключевым словам (“демократия”, “оппозиция”, “права человека” или просто имена лидеров оппозиции) и выделить интересующие фрагменты разговора. Цифровые “жучки” проще прятать. Опытные диссиденты знали, что они должны регулярно осматривать свои квартиры, выискивая “жучки”, и даже если таковые не обнаруживались, старались держать язык за зубами, так как знали, что их прослушивают. В цифровую эпоху это едва ли имеет смысл: как вы узнаете, что кто-либо, кроме вас, читает ваши электронные письма?

Несколько недель спустя после того, как “Гугл” узнал, что некто пытался взломать почтовые ящики китайских диссидентов-правозащитников, он, к его чести, начала извещать пользователей о попытках войти в их аккаунты с другого компьютера. Не многие почтовые службы последовали его примеру (ведь это может повлечь неоправданные затраты!), так что это происшествие едва ли положило конец перлюстрации диссидентской переписки.

Еще важнее то, что интернет помог ослабить влияние “человеческого фактора”: вряд ли чтение “сниппетов” и выделенных в тексте ключевых слов вызовет у полицейских сильную эмоциональную связь с их “подопечными”. Интернет-полицейские едва ли столкнутся с неправдоподобными персонажами вроде бесстрашных диссидентов, растопивших ледяное сердце офицера Штази из “Жизни других”. Их глазам “объекты” предстают в виде одномерных скучных записей в базе данных. Если прежде слежка начиналась с выбора цели, которой после приписывали преступления, то сейчас ситуация противоположная: сначала обнаруживаются преступления (например, антиправительственные заявления или подозрительные контакты с Западом), а после – сами виновные. Трудно вообразить, чтобы сотрудники иранской интернет-полиции прониклись симпатией к людям, за которыми они следят, после чтения отрывков, найденных системой: они уже уверены в виновности “объектов” и всегда могут при необходимости накопать еще текстов-доказательств.

Техника помогает людям, принимающим решения, избежать колебаний (а также – достаточно часто – заглушить их здравый смысл и гуманность). Это хорошо понимали нацисты. В 1946 году Альберт Шпеер (личный архитектор Гитлера, позднее – министр вооружений и военной промышленности) в своем последнем слове в Нюрнберге заявил: “Диктатуры прошлого нуждались в высококвалифицированных помощниках в низовых организациях, в людях, способных мыслить и действовать самостоятельно. Авторитарная система в эпоху современных технологий может без таких людей обойтись. Одни только средства коммуникации позволяют механизировать деятельность низших управленческих структур”.

Несомненно, нельзя списывать преступления нацизма лишь на технику, однако к словам Шпеера стоит прислушаться: еще не существует такой базы данных, которая будет плакать над собственным содержанием.

Огромная экономия сил и средств, которую принесли цифровые технологии, позволила людям, занимающимся слежкой, перейти к более актуальным задачам. Директор по сбыту “Ти-эр-эс солюшнз” (китайской фирмы, предоставляющей услуги анализа данных, в том числе властям КНР) в 2009 году в интервью “Файнэншл таймс” с гордостью заявил, что в китайской интернет-полиции, отчасти благодаря новшествам, предложенным “Ти-эр-эс солюшнз”, теперь требуется один человек для выполнения той работы, для которой прежде требовалось десять. Однако не стоит радоваться: остальные девять вряд ли остались не у дел. Скорее всего, теперь они выполняют более сложные задачи, отыскивая связи между сотнями сниппетов, автоматически собираемых компьютерными системами. По словам представителя “Ти-эр-эс солюшнз”, отрасль испытывает подъем. “Китайские власти выдвигают много различных требований: возможность раннего предупреждения, политика поддержки, конкуренция между правительственными учреждениями в сфере слежки. В конце концов из этого вырастет целая индустрия”, – заявил он.

И это вряд ли та самая ориентированная на Сеть промышленность, рождение которой приветствовали сторонники “викиномики”. Они редко упоминают о том, что хотя интернет и избавил многие организации от ненужного балласта, он одновременно повысил эффективность тайной полиции и ее подрядчиков в частном секторе. Давно пора сочинить книгу о “викиэтике”.

Улыбайтесь: вас снимают

Искать, систематизировать и использовать стало проще не только тексты. То же самое происходит с видео, и это способствует совершенствованию видеонаблюдения. Именно поэтому китайское правительство продолжает устанавливать видеокамеры в наиболее беспокойных городах. Видеокамеры не только напоминают гражданам, что те живут в паноптикуме, но и дают тайной полиции подсказки. В 2010 году за жизнью Урумчи, столицы Синьцзян-Уйгурского автономного района КНР, наблюдали сорок семь тысяч камер. К концу 2010 года их стало шестьдесят тысяч. Такая революция в слежке была бы невозможной без помощи западных партнеров Пекина.

Исследователям из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, частично спонсируемым китайским правительством, удалось создать программное обеспечение для слежения, которое автоматически аннотирует и комментирует все, что попадает в объектив. Программа генерирует текстовые файлы, которые позднее изучают люди. Это избавляет от необходимости часами просматривать видеозаписи в поисках нужного кадра. Ученые привлекли к работе двадцать выпускников китайских художественных училищ, и те составили библиотеку более чем из 2 миллионов изображений. Подобные автоматические системы помогают достичь нужного масштаба слежки. Поскольку видео для удобства поиска индексируется, можно устанавливать все новые и новые камеры.

По мере того как невероятный прогресс в анализе данных раздвигает рамки возможного, слежка приобретает новые черты, которые еще совсем недавно казались научной фантастикой. Цифровая слежка, по-видимому, сделает большой шаг вперед, когда будет доработана и выйдет на потребительский рынок технология распознавания лиц. Это дело настолько выгодное, что даже гиганты наподобие “Гугл” не могли не присоединиться к игре, поскольку чувствуют растущее давление со стороны мелких конкурентов вроде Face.com (это популярный инструмент, позволяющий пользователям находить и автоматически отмечать лица в своих фотоколлекциях). В 2009 году компания Face.com выпустила приложение к “Фейсбуку”, которое просит пользователей указать на фото френдов и прочесывает социальную сеть в поисках их изображений. В начале 2010 года компания сообщила, что просканировала 9 миллиардов изображений и идентифицировала 52 миллиона человек. Такой продуктивности позавидовал бы и КГБ.

Очевидно, что технология распознавания лиц могла бы позволить иранским властям быстро идентифицировать людей, сфотографированных в ходе уличных волнений. Зачем тратиться на расследование, если можно дать компьютерам задание сравнить сделанные во время манифестаций фото (многие – самими активистами) с фото, опубликованными теми же активистами в социальных сетях по другим поводам. Правительства и органы правопорядка пользовались технологиями распознавания человеческих лиц еще до того, как они стали коммерчески успешными. В Иране скорее всего произойдет вот что: легко доступные технологии распознавания лиц вооружат множество действующих поодиночке консервативно настроенных “кибервиджиланте”, которые не работают на правительство, но будут рады ему помочь. Точно так же, как толпы тайцев, лояльных королю, прочесывают Сеть в поисках сайтов, критикующих монархию, а преданные своему правительству китайцы следят за записями в блогах на деликатные темы, орды консервативных иранцев будут сверять видео антиправительственных выступлений с содержимым коммерческих фотобанков и с изображениями и именами в социальных сетях, которые точно всплывут (не всегда законно), когда технология распознавания лиц станет общедоступной. А затем кибервиджиланте смогут запугивать инакомыслящих, устраивать DDoS-атаки на их блоги или просто доносить на них.