Мифы и правда о женщинах - Елена Первушина

Выборы в Генеральные штаты содействовали обострению политического кризиса. Появилось множество памфлетов с изложением требований третьего сословия. В имевшей огромный успех брошюре аббата Сийеса «Что такое третье сословие?» и в других памфлетах обосновывалась необходимость превращения Генеральных штатов в Национальное Учредительное собрание из одной палаты с целью выработки конституции. Буржуазия, в свою очередь, требовала политических прав и власти.

Неурожай 1788 г. вызвал дороговизну и недостаток продовольствия. В городах участились народные волнения. В апреле 1789 г. в Париже была разгромлена крупная обойная мануфактура и произошли столкновения рабочих с войсками, сопровождавшиеся множеством жертв. В деревнях возобновились выступления крестьян, требующих отмены феодальных повинностей. Бедствия и нужда народа резко усилились и толкали его к революции.

Так выглядела ситуация во Франции с точки зрения историков. Но для обывателей XVIII в. политико-экономические построения казались слишком сложными, и они нашли более простое объяснение происходящему: Францию довела до нищеты женщина – красивая и взбалмошная королева Мария-Антуанетта.

Ожерелье королевы

Имя Марии-Антуанетты прежде всего ассоциируется у нас с изяществом и милой роскошью. Это женщина-безделушка в шляпке, украшенной цветами, в голубом шелковом платье, на фоне дворца в стиле рококо или павильона, изображающего крестьянскую хижину под густыми деревьями. Она капризна, игрива, весела, любит детей и собачек и светские приключения. Она не верна недотепе-мужу, но относится к нему с покровительственной симпатией. Ее тянет к настоящим мужчинам – ярким, смелым и решительным. Она обожает наряжаться, и это неудивительно – ведь она женщина, и ее красота создана для того, чтобы радовать мужские взоры.

Однако фарфоровым безделушкам сложно уцелеть в смутные времена. Последней каплей, переполнившей чашу терпения, оказалось так называемое «дело о Collier de la reine» (Ожерелье королевы). У французских ювелиров Бемера и Бассанжа после смерти Людовика XV осталось на руках великолепное бриллиантовое колье, изготовленное для фаворитки короля, графини Дюбарри. В 1781 г. ювелиры предложили ожерелье Марии-Антуанетте, но ввиду расстройства финансов королева не решалась потребовать от Людовика XVI такую крупную сумму. Тогда мошенница и авантюристка графиня Жанна Ламотт-Валуа предложила ювелирам провести тайные переговоры с королевой. Через несколько дней Ламотт заявила, что покупка состоится, и к Бемеру и Бессанжу явился кардинал Луи де Роган, чтобы от имени королевы купить ожерелье за 1 миллион 600 тысяч ливров – часть денег он заплатил наличными, а на остальную сумму выдал заемные письма на различные сроки. Когда наступил первый срок платежа, деньги не были уплачены. Кроме того, выяснилось, что подпись королевы на условиях покупки ожерелья похожа на поддельную.

15 августа 1785 г. кардинал де Роган, а через несколько дней мадам Ламотт-Валуа и другие лица (в том числе известный авантюрист Калиостро) были арестованы по обвинению в мошенничестве и присвоении себе ожерелья под видом мнимой покупки его для королевы. На суде оказалось, что де Роган совершенно искренне считал себя поверенным королевы и явился жертвой обмана своей любовницы, графини Ламотт. Графиня Ламотт устраивала ему в версальском парке мнимые свидания с королевой, которую изображала модистка Леге, жившая под фамилией Олива. Остается неясным, знала ли об этой интриге Мария-Антуанетта, однако многие ее современники не сомневались, что именно она стояла за всеми этими махинациями. В любом случае, тот факт, что кардинал счел королеву способной покупать драгоценности в кредит без ведома короля и назначать тайные свидания, не лучшим образом свидетельствуют о репутации Марии-Антуанетты.

Парижский парламент рассмотрел дело об ожерелье и 31 мая 1786 г. вынес приговор. Кардинал де Роган и Калиостро были оправданы. Ламотт-Валуа приговорили к телесному наказанию, клеймению и заключению в тюрьме для проституток Сальпетриер. К телесному наказанию и клеймению был заочно приговорен также и ее муж, успевший сбыть часть камней из ожерелья и скрыться в Лондоне. Оппозиция восприняла оправдание де Рогана, имевшего образ жертвы королевских козней, очень положительно.

Ламотт вскоре удалось сбежать из тюрьмы и отправиться вслед за мужем в Лондон – там она опубликовала скандальные и разоблачительные мемуары о королеве, в которых преобладали факты из вторых рук и выдумки, однако многие деятели революции отнеслись к ним с доверием.

Кто виноват?

Виновна ли Мария-Антуанетта в том, что случилось впоследствии? Несет ли королевская чета ответственность за вакханалию Великой Французской революции? Вопрос из тех, на которые каждый отвечает, исходя из собственных убеждений.

Екатерина Великая рассуждала в своих записках: «Счастье не так слепо, как обыкновенно думают. Часто оно есть не что иное, как следствие верных и твердых мер, не замеченных толпою, но тем не менее подготовивших известное событие. Еще чаще оно бывает результатом личных качеств, характера и поведения». Если судить Марию-Антуанетту с этой точки зрения, приговор будет однозначным: виновна. Виновна в безмерных и бессмысленных тратах, виновна в пренебрежении интересами народа, виновна в отставке Тюрго и Неккера – двух министров финансов, пытавшихся спасти экономику страны, виновна в том, что прикармливала при дворе льстецов и прихлебателей.

И все же, возможно, наибольшая вина Марии-Антуанетты заключается в том, что она не желала быть Политиком или Экономистом, а была просто Женщиной. «Очень молодая, очень здоровая, очень жизнерадостная, очень легкомысленная и очень красивая женщина», – так пишет о ней Лион Фейхтвангер{ Фейхтвангер Л. Лисы в винограднике. М.: АСТ, Астрель, 2010.}.

Екатерина Великая сражалась за народную любовь расчетливо, как мудрый полководец. Марии-Антуанетте казалось, что достаточно любить своих детей и быть ласковой с друзьями. Золотая роскошь Царского Села стала символом величия России, романтический Трианон (именно сооружению этого игрушечного дворца отдавала Мария-Антуанетта все свое время; расходы именно на эту постройку возмутили революционный Конвент) символизировал индивидуальность королевы. Стиль Екатерины – восхищать всех, стиль Марии-Антуанетты – быть собой. Екатерина, если это было необходимо, без жалости расправлялась с бывшими друзьями и подругами (пример – печальная судьба княгини Дашковой), Мария-Антуанетта искренне любила своих подруг и даже на пороге смерти вспоминала их, бросивших ее в трудную минуту, лишь добрым словом. Она была слепа разумом, но щедра сердцем. Однако этого оказалось слишком мало для того, чтобы сохранить страну и семью. Традиционное общество легко ставит Женственность на пьедестал, но так же легко посылает ее и на гильотину.

Пожар вспыхнул

Третье сословие отвергло посословный принцип представительства, и 17 июня провозгласило Генеральные штаты Национальным собранием. 20 июня король приказал закрыть зал заседаний, но депутаты под председательством Байи собрались в помещении для игры в мяч и торжественно поклялись не разъезжаться. 23 июня был оглашен приказ короля разойтись по сословиям, но депутат Мирабо заявил, что члены собрания покинут свои места, «лишь повинуясь силе штыков». Собрание объявило себя неприкосновенным. Двор не посмел пустить в ход оружие: большая часть версальского гарнизона была на стороне собрания. Вскоре к третьему сословию примкнула либеральная часть дворянства во главе с герцогом Орлеанским. 9 июля собрание объявило себя Учредительным, тем самым провозгласив свое право на принятие конституции.

14 июля в Париже восставший народ разрушил Бастилию. По стране прокатилась волна «жакерий» – крестьянских выступлений. Многие имения аристократов были сожжены, их владельцы бежали в города. Но и там прежнюю власть сменили буржуазные муниципалитеты.

26 августа Учредительное собрание приняло Декларацию прав человека и гражданина. «Естественными и неотъемлемыми правами человека» признавались «свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению». Первая статья Декларации торжественно заявляла, что «люди рождаются и остаются свободными и равными в правах». Далее говорилось о праве всех граждан лично участвовать в издании законов и устанавливать налоги, свободе совести, вероисповедания, слова, печати и выбора любых занятий. Запрещены были произвольные аресты.

Однако, приняв декларацию, народная власть начала с арестов.

В октябре в Париже вновь заговорили о том, что придворная аристократия готовит контрреволюционный переворот. Возбужденные толпы народа стали собираться на улицах, требуя немедленного похода на Версаль. Рост дороговизны и спекуляции хлебом способствовали взрыву народного негодования. 5 октября огромная колонна рабочих, ремесленников и лавочников, захватив пушки, двинулась к Версалю. В походе участвовало до 6000 женщин; все требовали хлеба. За народом двинулась и Национальная гвардия.