Царь Горы, Или Тайна Кира Великого - Сергей Смирнов

— Значит, судьбу предсказал тебе Солон? — уточнил Кир.

Крез все раскачивался из стороны в сторону, и я понял, что толку от него не добьешься. Неподалеку находился золотой поднос, а на нем стояли золотой кубок, украшенный рубинами, и два кувшина: один большой, серебряный, а другой, поменьше, золотой. Я подвинулся к подносу (услышав мое движение, Крез опять вздрогнул) и взял ма­ленький кувшин. Ошибки не было: в нем плескалось чистое хиосское вино. Значит, в большом была вода. Крез пил по-афински: разбавляя один к трем.

— Царь! — обратился я к Крезу, подавая ему из тыла кувшин,— Окажи гостям милость: выпей глоток по-скиф­ски — не разбавляя. Жизнь сразу станет гораздо при­ятней.

Крез повернул голову и, бледный как труп, выставил руку. Видя, как дрожит его рука, я не доверил ему ценный груз, а сам поднес кувшин к его губам. Крез сделал один судорожный глоток, потом второй, а потом — очень то­ропливо — и третий, будто уже страшась, что волшебное питье отнимут. Так и случилось. Четвертый глоток был бы лишним, и я отнял кувшин.

Крез глубоко вздохнул и с тяжелым стоном вновь про­изнес имя афинского мудреца:

— О, Солон, Солон!

— Да скажи нам скорее, великий царь,— потерял я терпение,— при чем здесь Солон?

Я подвинулся вбок и увидел, как лицо Креза начало розоветь. Он обратил на меня слезившийся взгляд, а потом повернулся к Киру. Ум его стал проясняться. Он наконец уразумел, кто из гостей знатнее, хотя и одет как простой лидийский воин.

— Передайте вашему царю,— сказал Крез, обращаясь к Киру и даже стараясь принять величественную позу,— что он как нельзя вовремя напомнил мне слова самого мудрого человека на свете, Солона из Афин. Солон указал, в чем истинное счастье, но моя жизнь до этого часа представлялась мне слишком счастливой, чтобы я мог постичь и принять истину. Жалею, что здесь нет моего отца Алиатта, хотя моя досада может показаться кощунством.

— Так в чем же истинное счастье? — с любопытством вопросил Кир.— Наш царь непременно захочет узнать слова Солона.

— Да, эти слова могут когда-нибудь пригодиться и ему. Истинное счастье — только в счастливой смерти...

Дав Афинам справедливые законы, Солон покинул го­род якобы с целью повидать свет и сравнить свои установления с теми, что приняты в иных странах. На самом же деле он просто опасался, что афиняне, большие люби­тели пустопорожних споров, не отстанут от него со своими вопросами и «дельными советами» и когда-нибудь вынудят изменить законы.

И вот однажды Солон приехал в Сарды. Тогда Крез только-только получил от своего отца Алиатта в наслед­ство самую богатую золотом страну. Молодой царь ра­душно принял известного мудреца. С гордостью показав эллину свои богатства, Крез сказал: «Солон, ты посетил уже многие царства. Ты увидел мою сокровищницу, мою армию, мои земли. Я живу в мире с могущественными царями, что правят Вавилоном и Мидией. Видел ли ты человека, более одаренного Судьбой и богами?»

«Видел,— не задумываясь отвечал Солон,— Таков мой земляк, афинянин Телл».

«Неужели этот не известный никому, кроме тебя, эллин имел большее богатство и большее благополучие, чем я?» — был неприятно удивлен Крез.

«Телл жил в то время, когда его славный город про­цветал. Он имел прекрасных, благородных сыновей и вну­ков, и никого из них ему не довелось хоронить. У него был дом, стадо коз и поле; он мог сам прокормить свою семью. Когда началась война, он выступил в поход, обратил врагов в бегство, а сам принял на поле битвы доблестную смерть. Афиняне устроили ему погребение за свой счет. Вот истинное счастье. Ты думаешь, царь, что я просто желаю возвысить своих земляков? Отнюдь нет. Знал я од­ного египтянина. Он был очень беден. Сорок лет подряд он рыл канал в пустыне и за месяц до смерти увидел, как по нему потекла вода, напитала принадлежавший ему кло­чок земли и на ней взошли первые ростки. Его семья смогла впервые сытно поесть».

Крез, хотя и был по натуре мягок и благоразумен, раз­гневался на старого, повидавшего жизнь Солона.

«Гость из Афин! — воскликнул он,— Ты делаешь вид, будто вовсе не замечаешь моего благополучия, раз ставишь меня наравне даже с этими простолюдинами! Я и не знал, что мудрецы бывают горькими завистниками!»

«Знаю, что имею много недостатков,— с улыбкой от­вечал Солон,— Но и божества бывают завистливы. Об этом не стоит забывать, царь. Я вижу, что ты владеешь великими богатствами и повелеваешь множеством людей, но на вопрос о твоем счастье я не смогу ответить, пока не узнаю, что жизнь твоя кончится благополучно. Ведь обладатель сокровищ не счастливее человека, имеющего одно лишь дневное пропитание, если только счастье и благополучие не сопутствуют ему всю жизнь до самого ее конца. Многим божество даровало блаженство, а затем окончательно погубило. Тебе, царь, никоим образом не желаю такой судьбы и в подтверждение этого с радостью принесу обильные жертвы богам ради твоего благополучия. Ибо иметь знакомство с истинно благополучным человеком считаю доброй приметой и для своей собственной судьбы. Однако всегда надо помнить, Крез, человек — лишь игралище случая. Только тот царь, который счастливо окончит жизнь, вправе называться счастливым».

Так говорил некогда мудрый Солон. Так, слово в слово передал его речи памятливый Крез.

— И вот теперь сбылись его сомнения,— вздохнул уже повидавший жизнь Крез и сам потянулся за маленьким золотым кувшином.

Я помог ему. Крез сделал несколько быстрых глотков, поперхнулся, облил вином одежду и закашлялся. Я учтиво постучал его по хребту.

— И на этом благодарю,— придя в себя, усмехнулся Крез,— Мой старший сын когда-то погиб на охоте. Копье лучшего охотника поразило не вепря, а его. Вот случай! Моего младшего сына в раннем детстве испугала собака, и он стал немым. А я... Теперь обо мне нечего и говорить. Даже если вы оставите мне жизнь, я буду сам себе казаться мертвецом. Царь Кир убедил меня в правоте Солона. Они заодно — Солон и ваш царь.

— Царя Кира должны были умертвить в тот день, когда он родился на свет,— сообщил Крезу «посланник Кира», пристально глядя на царя Лидии.

— Вот видите! — всплеснул руками Крез.— А теперь он жив, здоров, имеет, как я слышал, умного сына и правит великим царством! Вот игра случая!

— Зачем же ты, царь, пошел войной на человека, которому, по твоим понятиям, благоволит случай? — вопросил Кир.

Крез, сопротивляясь натиску хмеля, выпрямился и вни­мательно посмотрел на «посланника».

— Ты не похож на простого воина,— проницательно заметил он,— Раз спрашиваешь от лица самого Кира, скажу. Мой отец Алиатт был счастливым человеком. Солон под­твердил бы. Но сам он не считал себя таковым. Для полного счастья ему не хватало Каппадокии, которая некогда при­надлежала Лидии. В свое время он не мог начать войну.

Было затмение солнца. Этот дурной знак мой отец при­нимал на свой счет. К тому же мирный договор с Мидией был выгоден и для Вавилона. Если бы мой отец нарушил мир, Мидия и Вавилон выступили бы против него, и тогда он разрушил бы свое собственное великое цар­ство.. Крез вздрогнул, закрыл глаза и забормотал как умалишенный: — Великое царство... великое царство... великое царство...

Вдруг он уронил голову на грудь, закрыл лицо руками и едва слышно пробормотал:

— О боги! Вот оно, возмездие! Пятый в роду! Пятый в роду!.. Ведь это я! Я и разрушил теперь великое царство!

Мы с Киром переглянулись. Я по его велению тронул Креза за плечо и тихо сказал ему:

— Успокойся, царь. Еще не все потеряно.

— Что?! — изумился он и поднял голову; взгляд его вы­ражал глубокую растерянность.

— Тебе, Крез, тоже не хватало для полного счастья Кап­падокии? — спросил Кир.

Царь Лидии — в будущем самый мудрый и самый бла­горазумный приближенный Кира (замечу теперь, что даже Гистасп признавал его ум и не раз обращался к нему за советом) — в тот миг только бессмысленно выпучил глаза. Не дождавшись вразумительного ответа, Кир задал ему но­вый вопрос:

— Или ты, царь, хотел проверить собственными руками крепость своего счастья и благополучия?

— Кто вы? — спустя несколько мгновений пробормотал Крез, тряхнув головой.

Некоторое время он опасливо озирался с таким видом, будто почувствовал, что к нему в шатер вместе с персид­скими лазутчиками забрались невидимые злые духи. Потом снова потянулся за вином, но я отставил кувшин.

— Ты, царь, веришь эллинским оракулам,— сказал Кир,— Значит, для тебя мы всего лишь посланники случая.

— Или, если угодно тебе, царь, Судьбы,— добавил я; мне, эллину, Судьба нравилась больше случая.

— Вспомни Солона, царь,— улыбнулся Кир.— Ты жив. Значит, еще можешь надеяться на истинное счастье.

С этими словами Кир вынул из-под гиматия притороченный к поясу кожаный кошелек, распустил тесьму и высыпал на ковер перед Крезом содержимое.