(не) Любимый сосед - Анастасия Дмитриевна Петрова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Скажи, что все будет хорошо? — прошу его.
— Конечно, а как по-другому, маленькая? Нас теперь двое.
Он целует меня нежно, захватываю мои губы в плен. Ласкает, наполняя рот своим языком. Он соприкосновения тело пронзает током, все чувства обостряются.
— У тебя есть дальнейший план действий? — мы не договорили.
Он чешет затылок, запрокидывая голову назад. У него нет плана!
— Пока нет. Но я не пущу дело на самотек, все решаемо, — улыбается, пряча глаза, но я вижу сомнения, — Все будет гуд.
Он пытается заставить меня в это поверить, убеждая и себя. Но я хочу ему помочь. Всем, чем смогу.
— Хорошо. Я верю тебе! — давить тоже не хочу. Он не такой человек, который будут это терпеть. Манипуляции с ним не пройдут.
— Мот, — смущаясь, обнажаю свои зубы в улыбке, — Есть маленькая просьба.
Закусываю губу. Я, честно, боюсь его реакции. Вдруг он откажет, или скажет, что не готов. Или вообще не хочет.
Много вариантов. Но я все же спрашиваю, краснея под его выжидающим взглядом.
— У моего отца юбилей, и я как-то совершенно случайно, — хихикаю, — Сказала маме, что приеду с женихом. Ты не мог бы им прикинуться на денек?
Зажмуриваю глаза, боясь его реакции. Сейчас как засмеет. Вряд ли он подумает, что я хочу его окольцевать. Но все же… Мы вместе всего ничего, а я уже про жениха песню запела.
Глава 33
— Признайся Мария, это был с самого начала коварный план, чтобы затащить меня в ЗАГС? — он открыто смеется, чем успокаивает меня.
Я сильно нервничаю, все еще боясь сделать что-то неверно. Отсутствие богатого опыта с мужчина в плане отношений сильно бьет по мне, моментами ощущаю дикую неуверенность. А вдруг я не права, или вдруг его спугну чем-то. Но смотря в глаза Матвея, его озорной блеск, горящие влюбленностью зрачки — понимаю, что зря волнуюсь.
— Может это ты придумал этот план, а я просто повелась, — расслабляюсь, подхватываю шутку.
— Ты права. Даже отрицать не буду, увидел и сразу подумал, что вот оно. Рыжее, спонтанное мое яркое счастье.
Обнимаю его, крепко прижимаясь к стальной груди. Слышу стук его сердца, мне нравится, что он такой теплый и ласковый. Это не тот закрытый Мот, каким я его встретила, с каким мне приходилось общаться на первых порах.
Сейчас Матвей открыт, возможно, не до конца. Но уж точно готов идти на более тесный контакт.
— Маш, а как звали твою первую любовь? — вдруг неожиданно задает вопрос.
Теряюсь на секунду. Он же знает… Хотя сейчас в своей любви к Никите я совершенно не уверена. Потому что рядом с Мотом взрываются тысячи фейерверков просто от взгляда. С Никитой было спокойно, местами больно и несправедливо. И я точно выбираю этот салют рядом с любимым.
— Ты же знаешь ответ…, — отпрянув, заглядываю в глаза.
Он хмурится, но не злится. Да и чего злиться? Прошлое оно и есть прошлое. Оно останется там, где ему место, а я живу моментом. И сейчас рядом именно он, никто другой.
— А моя первая любовь — это ты! Я никогда до тебя никого не любил, Маш. И ты должна это запомнить навсегда, чтобы в твоей голове не появлялись никакие сомнения.
Слезы непроизвольно срываются вниз. Его слова оставляют сладкие, щемящие от радости следы на моем сердце и в моей душе. Вот так просто. Я тебя люблю.
— Не плачь, моя девочка, — слизывает соленую влагу, лаская горячими губами мое лицо, — Я на все готов, лишь бы ты не плакала.
Аккуратно затягивает губы в нежный поцелуй. Ласкает языком, играет внутри, распаляя огонь внутри меня. Заводит. Внизу от одних касаний уже мокро, низ живота тянет, я так хочу его. До истомы и легкой боли в мышцах.
— Я же от счастья, — провожу указательным пальчиком по его подбородку, спускаясь к кадыку вниз.
Щетина приятно колит, прикладываюсь щекой к щеке, трусь как кошечка. Осталось только замурлыкать.
— Пошли-ка, рыжик, в спальню. Я еле сдерживаюсь.
— А ты не сдерживайся, — кидаю вызов, — Возьми меня прямо здесь, Мот.
Он смотрит внимательно, играя жевалками. Скулы на мужественном лице заостряются, придавая легкую суровость.
Резко хватает меня за плечи, разворачивая спиной к себе. Наклоняет, я тут же прогибаюсь в пояснице, складывая руки на столешнице у раковины. Задеваю ложку, она со звоном летит вниз. Мот кладет руку между моих лопаток, гладит аккуратно, а потом нажимает, отчего я грудью падаю на поверхность. Соски встают, соприкасаясь сквозь ткань о холодное дерево.
Мот не церемониться, стягивает с меня домашнюю одежду и срывает трусики. Я снова полностью обнажена. До предела.
Да, вот так! Пожалуйста! Очень хорошо.
Сминает в руке правое полушарие, зажимая в тиски, прокручивая. Я обожаю грубые ласки с моей грудью, особенно, когда она чувствительна и требует особого внимания.
— Расставь ноги шире, — вкрадчиво шепчет на ухо.
Я тут же выполняю просьбу, прогибаясь еще сильнее. Отчего моя мокрая дырочка полностью обнажается, приглашая к себе. Вся ситуация жутко возбуждает, даже ноги начинают трястись в предвкушении.
Матвей кладет ладонь на промежность, лаская и растирая влагу. Медленно и плавно.
— Быстрее! — прошу его.
Находит клитор, лаская его чуть резче. Я просто раскаляюсь до невозможных пределов, стону во весь голос.
— Давай, маленькая, кайфуй.
— Мот, да, пожалуйста! Еще!
Извиваюсь на этой столешнице и под его руками как змея под звуки флейты.
Рука Мота двигается очень быстро, я готова вот-вот кончить, но он резко останавливается. Я протяжно стону, хныча и моля продолжить. Усмехается, отходит на шаг, оголяя свой член. Поворачиваю голову вбок, с упоением наблюдая, как Мот размазываем мою влагу по своему органу. Головка оголяется и набухает.
— Матвей! — зову его.
— Да? — изгибает бровь, продолжая водить по члену, — Скажи, что ты хочешь.
Меня заводят эти пошлые разговоры еще сильнее.
— Давай, Мот, войди в меня. Грубо.
— Как грубо?
— Очень грубо…
Он тут же хватает меня за бедра,
