Право на семью (СИ) - Волкова Виктория Борисовна

- Психолог из тебя так себе, - усмехается криво Петька. Но первым садится за руль. Плюхаюсь рядом.

- Адрес знаешь? – интересуюсь ехидно.

- Хотел бы я его забыть, - хмыкает Сохатый.

Ангелина так и осталась жить в той самой нашей первой квартире, купленной почти сразу, как бизнес пошел в гору. И Петя частенько заявлялся в гости. Знает он это адресок. Не удивлюсь, если его люди присматривают за моей бывшей.

- Интересно, она дома? – бросаю вопрос в воздух.

- Да, - не задумываясь кивает Сохатый.

«Что и требовалось доказать», - улыбаюсь мысленно. И молчу.

Мчим как когда-то по юности. Только тогда мы на зубиле гоняли. Папа мой подарил мне «девятку» на восемнадцать лет. И круче нас были только яйца. Музыка гремела на весь салон. Сзади хихикали девчонки с района. Красивые, длинноногие. Хорошее время было. Никто не покушался. Да и с врагами мы, хоть бились за гаражами, никто серьезно не пострадал.

Это теперь у нас мерсы, охрана и какой-то неведомый враг, сука. Но я достану. Рыть землю руками буду, но вычислю этого гада.

- С тобой подняться? – тормозит Петя около знакомой белой высотки.

- Да я сам, - отмахиваюсь по привычке. И неожиданно понимаю. Ну кого я дурю. Перед кем хочу показаться суперменом? Перед Сохатым? Так он меня как облупленного знает.

- Нет, одного я тебя не отпущу, - мотает головой мой старый друг и первым выбирается из машины.

- Да хрен с тобой, - сдаюсь без боя. Быстрым шагом иду к подъезду. Нажимаю номер квартиры.

- Кто? – пищит в домофон Ангелина.

- Доставка, - отталкивает меня Петька.

- Но я ничего не заказывала, - тянет моя бывшая.

- Цветы. Двадцать пять роз, - борзо врет Сохатый.

- Проходите, - выдыхает восторженно моя бывшая жена. Щелкает замок. Входим в подъезд. Молча поднимаемся на лифте на шестой этаж. Охрана несется пешком.

В шелковом коротком халатике Ангелина уже ждет у дверей. Видит меня и не успевает забежать в квартиру.

Денис с Пашкой перекрывают ей дорогу.

- Привет, - давлю взглядом.

- Пр-ривет, - лепечет Ангелина и словно скукоживается вся. Смотрит затравленно. А услышав, как рядом кто-то открывает дверь, набирается смелости.

- Что тебе надо, Криницкий! Мы давно в разводе! Забыл? Я не разговариваю с уголовниками!

- Здравствуйте, Степан Александрович, - раздается за спиной старушачий радостный голос.

- Здравствуйте, Лидия Петровна, - улыбаюсь соседке.

- Вызови полицию, щеколда старая! – вопит Ангелина. И я в который раз поражаюсь ущербной логике бывшей.

- Все порядке, - заверяю соседку. И даже лично нажимаю на кнопку лифта. – Вот освободился из мест заключения, - рассказываю, не скрывая насмешки. – Решил к Гелечке заскочить. Так сказать после целибата…

- Я следила за вашим делом, - порывисто кладет ладонь на мое предплечье старуха. – Мне кажется, вас оклеветали. Но вы же разберетесь. Правда?

- Несомненно, - роняю коротко и поворачиваюсь к бывшей жене. – В квартиру. Быстро. У меня мало времени.

- Что ты от меня хочешь?! – кричит она, оказавшись в гостиной. Смотрит на меня зло. Ненавидит. Вот только за что?

- Ты от меня аборты делала. Я хочу знать причину.

- А ты не в курсе? – всплескивает руками она. – Да ты первым мне должен был сказать! Ты! А не чужие люди! Ненавижу тебя за это! Хотел, чтобы я инвалида родила? Зачем?

- Погоди, Геля. Погоди, - поднимаю руки в знак примирения. – Давай поговорим спокойно. Я ничего не понимаю.

- Ты прикалываешься? – в глазах бывшей плещутся слезы, в голосе слышится неприкрытое отчаяние. Но меня ее чувства совершенно не трогают.

- Хочу разобраться, - призываю на помощь всю свою выдержку. - Садись. Давай поговорим спокойно.

Глава 47

- О чем говорить? - фыркает Ангелина. Театрально отворачивается к окну. Я все эти фокусы знаю и давно уже перестал реагировать.

Слава Богу, Ирочка моя другая. Искренняя и добрая девочка. Манерно губы не дует, истерики не закатывает.

«Просто настаивает на своем, а ты прогибаешься», - усмехаюсь мысленно. Но если честно, Ирке все можно. Такая она у меня классная.

- Послушай меня, Ангелина, - по-хозяйски усаживаюсь в кресло. И очень надеюсь, что этот разговор с бывшей у нас последний. Умерла, так умерла, как говорится.

- Что ты от меня хочешь? Что? – кричит она. – Все нервы вытрепал! Врал все эти годы! Спасибо, люди добрые надоумили…

- И кто же? – абсолютно спокойно смотрю на подрагивающие плечи.

- Ты издеваешься? – поворачивается она ко мне. – Какого вообще приперся ко мне? Дались тебе эти аборты, Стеф! Подумаешь!

«Стеф, падла!» - как же коробит.

Внутри передергивает от гнева и бессилия. Хочется подскочить и всечь. Но во-первых, я никогда не бил и не бью женщин. И считаю гнусью любого, кто поднимет руку на слабый пол. Физически любой мужик сильнее. И нечего это превосходство на бабе показывать, какой бы сукой она не была.

А во-вторых, в случае с Ангелиной ничего не поможет. Она тупая как пробка. И как я только с ней жил? Вырванные годы, блин.

- А кто эти добрые люди, Гель? – спрашиваю устало. Мажу взглядом по циферблату брайтлингов. Через час с небольшим уже Ира очнется. Надо поторапливаться. Вот только Ангелина быстро не сдастся. Актриса погорелого театра, твою мать.

Прислонившись к косяку, понимающе усмехается Сохатый. Его люди и моя охрана толкутся в прихожей и на кухне.

- Я задал тебе вопрос, - напоминаю холодно.

- Ну и что? – заламывает руки она. Я не обязана тебе отвечать, Криницкий! Думаешь, отсидел, тебе все можно? Да я… У меня есть защита. Тебе покажут небо в алмазах…

- Если успеешь пожаловаться, - лениво откликается от двери Сохатый. – А то вывезем тебя, Ангелина, в лесок, заставим копать…

- Нет! Нет! Пожалуйста, нет! – вопит она как потерпевшая. Опускаю голову, стараясь спрятать улыбку. Лихо Петя ее взял на испуг. Даже не пригрозил особо.

Вывезти в лесок… заставить копать… Но Ангелина мысленно продолжила избитую логическую цепочку. Сериалов насмотрелась, что ли?

- Сядь, пожалуйста, - прошу, напрочь игнорируя давнюю примету. Сядь. Присаживайся. Какая на фиг разница! Кому на роду написано, тот и сядет, несмотря на дурацкие поговорки.

- Стеф, - растерянно смотрит на меня Ангелина. – Что происходит? – хлопает нарощенными ресницами, будто видит меня впервые.

- Я пытаюсь просто поговорить с тобой, Геля, - развожу руками. – Отвечаешь искренне на все вопросы, и я от тебя отстаю. Навсегда.

- Точно? – смотрит недоверчиво. А потом начинает рыдать.

- Прекрати, - снова от двери басит Сохатый. – Иначе сейчас к реке вывезу и в прорубь окуну, - рычит он. Но скорее усмехается, чем угрожает.

- Стеф, почему ты позволяешь… - жалостливо всхлипывает Ангелина.

Интересный вопрос!

«Да потому, что ты никто». – хочется крикнуть в голос. Хотя нет, я ошибаюсь. Эта женщина по собственной дурости убила моих троих детей. И я докопаюсь до истины. Узнаю, кто ее надоумил.

- Петя шутит, - передергиваю плечами. Сплетаю пальцы, стараясь сохранить спокойствие и не наорать. Гелька - заполошная дура. Жаль, я это понял под конец совместной жизни. Голос повышать нельзя. Нужно двигаться спокойно. Поставить пару ловушек. И она попадется обязательно.

«Вот интересно, - думаю, сжав до боли челюсти – С Ирой у меня таких проблем не возникает. У нас с ней даже мысли сходятся», - губы сами растягиваются в улыбке.

- Ты надо мной насмехаешься, - делает дурацкий вывод Ангелина. – Что лыбишься, Криницкий? Думаешь, найдешь кого-то лучше меня?

- Да я и не ищу особо, - цежу нехотя.

Такую как Ангелина мне точно не надо. И никого не надо кроме Иры.

- Так, солнце, - снова гляжу на брайтлинг. – У меня осталось сорок минут. Еще повыделываешься, поедешь с Петей. Хочешь? Или все-таки будешь говорить?

- Да! – орет Ангелина. – Будь ты проклят, Криницкий!

-- Я тебя внимательно слушаю, - усмехаюсь криво. Пытаюсь вычислить. Что-то проскальзывает, но уловить мысль я не могу. Крутится где-то рядом, напрягает, но в руки не дается. Не отдупляю я, хоть тресни.