Грешник. На острие - Анастасия Шерр
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мой отец меня признал, – ответил, всё так же расслабленно восседая на диване. Подниматься он явно не намерен. А Король, наоборот, не торопится присаживаться. – Это во-первых. А во-вторых, у меня к вам деловое предложение. Вы о клане Хаджиевых что-то слышали? Я предлагаю вам вступить в него. Разумеется, только со мной. Ну так что, обсудим?
– Мне с тобой обсуждать нечего, щенок паршивый. Знай своё место. Или напомнить тебе, что оно у Хаджиевских ног? Беги к своим, шакал малолетний, и им там права качай.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть этого. Хорошо бы ещё и уши заложило.
– Пап…
– А ты заткнись! Не ожидал, что на такую херню поведешься! Думаешь, выскочила за него, и я сразу начну вести с этим выблядком дела? Хрена с два! Убирайтесь отсюда. Через пять минут чтобы вас здесь не было! – в такой ярости я видела отца лишь один раз. Когда убили маму. А сейчас его гнев был направлен на меня и от этого становилось дурно.
– Пап, послушай!
Но он лишь отмахнулся от меня, как от назойливой мухи, уходя к лестнице, ведущей на второй этаж.
– Очень жаль, – услышала я Хаджиевское, а в следующий момент вскрикнула, потому что раздался выстрел, заглушивший музыку и отец завалился на одного из охранников.
ГЛАВА 43
Суматоха, крики, шум, а я сижу рядом с отцом, истекающим кровью, и не могу поверить, что это происходит с нами. Зажимаю рукой его рану на груди и тихо вою.
– Папочка, ты только дыши. Дыши, пап.
Держу его за руку, прощупываю пульс, а позади драка и кто-то где-то стреляет. А мне плевать. Пусть хоть все друг друга переубивают.
Чьи-то руки отрывают меня от отца и нас обступает охрана. Я плохо ориентируюсь, не отличаю кто тут друг, а кто враг.
– Валерия Игнатьевна, вы как?! – этот вопрос мне, кажется, задаёт начальник охраны. А в своих руках меня держит Шамиль. Я поднимаю на него взгляд, но лица не вижу, оно расплывается из-за слёз, которыми полны глаза.
– Это ты? Ты сделал? – спрашиваю одними губами, но он не отвечает. Швыряет меня в чьи-то руки и приказывает, чтобы увели.
Спустя несколько часов сижу у операционной, ожидая врача и его приговора, руки и ноги почему-то онемели, а губы дрожат. Я обнимаю себя руками, силясь согреться, но почему-то жутко мерзну. И только сейчас открывается дверь приёмной и в помещение входит Шамиль. Быстро преодолевает разделяющее нас расстояние, а я вскакиваю со стула и бросаюсь на него.
– Ты! Ты подонок! Это ты сделал! Тыыы! – пытаюсь вцепиться ему в лицо ногтями, но Хаджиев ловко перехватывает мои руки и заламывает мне их за спину. Сам впечатывает меня в себя и обездвиживает.
– Уймись, Королевна. Не трогал я твоего папашу. Думаешь, у него кроме меня врагов нет? Ты видела в моих руках оружие?
– Не ты, так дружки твои! Почему ты до сих пор жив? Где начальник охраны?! – силюсь вырваться, но у меня не получается.
– Его нет. Исчез, как только приехала скорая. Скорее всего он замешан в покушении.
– Что ты несёшь?! Он с отцом много лет! Он не мог! Это тебе! Тебе выгодна гибель Короля! Отпусти меня!
– Я сказал, уймись! Иначе прикую тебя к стулу! – резко разворачивает меня к себе лицом. – Ещё раз! Это не я сделал!
– Я тебе не верю!
– Да насрать мне веришь ты или нет, – толкает меня на стул, сам усаживается рядом, расставив ноги в стороны. Смотрит в одну точку со скучающим видом, а я на него гляжу потерянно.
– Чего тебе здесь надо? – спрашиваю враждебно, а тот медленно перетекает на меня своим ленивым взглядом.
– А ты как думаешь? Охраняю тебя. Потому что с той минуты, как Король покинет наш грешный мир, на тебя со всех сторон набросятся стервятники. Каждый из них уже бредит миллионами твоего отца. Как думаешь, что от тебя останется, когда этот каждый придёт за своим куском? – его ухмылка в такой момент кажется мне дикой. Совершенно чокнутой.
– По-твоему, это смешно, сволочь?
– По-моему, это забавно. То, что ты считаешь, что справишься сама. Мой клан уже давно наблюдает за твоим отцом. Поверь, с такими людьми лучше не ссориться. Если не хочешь остаться с голой, оттраханной задницей, Королевна. Я уже не говорю об остальных. Тех, кто ещё вчера клялся твоему отцу в вечной дружбе, а сегодня придёт, чтобы запытать его дочурку. Ты не сможешь потянуть всю империю Короля на своих плечах. Тебя просто раздерут. А мой клан даст тебе защиту и гарантию, что всё, что ты имеешь, останется у тебя. Просто иногда придётся делиться. Но лучше так, чем не имея ничего. Согласна?
Мотаю головой, охреневая от его цинизма.
– Пошёл ты, Хаджиев. Мой отец жив. И будет жить. Назло тебе и всей вашей бандитской кодле. Ясно?
Вскакиваю со стула, потому что сидеть больше не могу. Не могу находиться в этом неведении. Не могу слушать его циничные, лишённые человечности слова. Не могу и не хочу.
Открывается дверь и наружу выходит уставший доктор. Я прилипаю к стене, не в силах двинуться от страха и плохого предчувствия.
– Скажите… – прошу тихо, держась в сознании каким-то немыслимым чудом.
– Он жив, – кивает врач, но тут же добавляет: – Однако на данный момент это единственное, чем я могу вас порадовать. Он в коме.
Я хватаю воздух широко открытым ртом, застываю, словно жду ещё чего-то. Хотя бы маленького намёка, что это нормально и папа вскоре придёт в себя.
– И что теперь? Он очнётся? – задаёт вопрос Хаджиев, оказываясь рядом со мной.
– Я не могу ничего гарантировать. На данный момент его состояние оценивается как стабильно тяжёлое.
Я заплакала. От страха, от боли, от безызвестности. От того, что теперь может произойти с нами. С папой, со мной. Как было с мамой, когда мы осиротели.
– Крепитесь и верьте, – похлопал меня по плечу доктор и велел проходящей мимо медсестре подать мне воды. И ушёл, а я осела под стеной, обнимая свои колени руками, пряча в них лицо от Шамиля, чтобы тот не видел моих слёз.
ГЛАВА 44
Открыв рот, ловлю капли воды и, закрыв глаза, вспоминаю, как гуляли с мамой и отцом под дождём. Это был
