Капрал Серов: год 1757 - Иван Юрьевич Ланков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я расстроенно посмотрел в окно.
– А что он делал в Мариенбурге? Специально на меня охотился, что ли?
Толстый мужик усмехнулся, выпрямился и даже как-то немного подбоченился.
– Приехал узнать про меня побольше, малец. Вишь какая штука… Это место силы. Моей силы. Когда-то давно там воевал мой любимчик, мой первый баламут, моя гордость. В те годы Юнас – помнишь этого неудачника? – послал стабилизатора против моего баламута. И там, в Мариенбурге, они сошлись в поединке. Был большой взрыв, крепость обратилась в руины. Какая ирония судьбы! А его баламут, которого он ввел вместо своего погибшего стабилизатора, – тоже погиб от взрыва. Два-ноль в нашу пользу, малец. Мой баламут поверг их стабилизатора, мой стабилизатор поверг их баламута. Чистая победа.
Я задумался.
– Как-то не звучит, старый. «Баламут» и «стабилизатор» – слова из разных словарей. В слове «стабилизатор» и слогов больше, и по стилю никак не выходит антонимом к «баламуту».
Толстый мужик заржал во весь голос.
– Вот теперь я тебя узнаю, малец! Гуманитарий! Как есть гуманитарий! Нет чтобы спросить: а что прочитал их баламут на месте моей силы? Как это делается? Что это вообще означает – место силы, баламут, стабилизатор? Спросил бы, кто был до тебя, что творил, как умер. Ну или хотя бы посоветовался, что делать с Лопухиной. Но нет! Тебе это неинтересно! Ты лучше будешь придираться к терминологии. Я ему не то слово выбрал, гляди-ка! Не звучит оно, ишь ты как! Здорово, малец. Изумительно, можно сказать!
– Станция Синево! – раздалось из динамиков, и электричка начала сбавлять ход.
– Я все сказал, малец. Решай.
Глава 11
Никита умер через три дня. Старый лекарь тогда еще сказал:
– Обычно с такими ранами отходят уже в первую же ночь. А он вон сколько протянул. Я уж было подумал – случилось твое чудо, Георгий Иванович. Мнилось мне, что кризис миновал, что выкарабкается солдат. А оно вишь как… На все воля Божья!
Похоронили Никиту на городском кладбище, прибывший с пушкарской командой полковой священник прочитал заупокойную, водрузили на могилу деревянный крест работы Семена Петровича, помянули.
Ефим, глядя на мою смурную рожу, старался поддержать, искал нужные слова…
– Вот теперь ты начальный человек, крестник. Научись с этим жить. На все воля Божья.
И от всех такое – на все, мол, воля Божья. Эх, знали бы вы, чья это воля на самом деле… Тоскливо, братцы.
А им чего? Они здесь все фаталисты. Сказал: на все воля Божья, перекрестился, и все стало, как раньше. Будто и не было никогда человека, а его место в строю занял солдат из десятой роты.
Хотя… Все-таки после той ночи что-то поменялось. Люди перестали относиться к караульной службе как к пустой формальности. И если еще неделю назад заступающие в караул в первую очередь пудрили парики, делали их белоснежными и нарядными, то теперь сначала проверяют мушкеты. А капралы и ундер-офицеры постоянно обходят рундом пары постовых и раз за разом заставляют солдат повторять статьи воинского артикула.
Днем поручик Нироннен осмотрел тот барак для строителей, где мы устроили погром, и обнаружил среди батраков двоих беглых солдат. Прибывший в город вместе со штабом полка секунд-майор Стродс тут же записал их в полк и зачислил в десятую роту, где на марше случились наибольшие санитарные потери. О том, чтобы вернуть этих солдат в Нарвский полк, откуда они бежали, никто даже и не подумал.
Вот так вот. Пройдя всего лишь сотню верст, полк уже недосчитался нескольких нижних чинов. И если у нас солдат погиб в бою, на боевом посту, во время схватки с бандитами, то в десятой и восьмой ротах людей свалила простуда. Троих – насмерть, еще где-то десяток оставили в придорожных деревнях на излечение.
Семен Петрович все это время носился по делам капральства как ужаленный. И подменял меня у постели Никиты, когда надо было на службу, и еду готовил на обе артели, и новичкам помогал усердно и вдумчиво, а не тяп-ляп, как раньше… Выслуживался как мог, в общем.
– Жора, Христом Богом тебя молю, не посылай в нестроевые! – сказал он мне наутро после тех событий.
Так-то я подумывал не о том, чтобы в нестроевые списать, а о том, чтобы пропустить его через строй. Написать Нироннену все честь по чести, на бумаге да с подписью… Правда, тогда влетело бы не только ему. И ко мне были бы вопросы – где я шлялся, мол. И к Ефиму, как к начальнику караула, который людей инструктировал, проверял и расставлял.
У Семена Петровича мушкет был вообще не заряжен. Я когда осмотрел его – ахнул. Снаружи-то все красивое, начищенное, блестит. А винт, на котором полка двигается, – заржавел напрочь. И ствол грязный, и затравочное отверстие ржой заросло. Такое впечатление, будто этот мушкет не то что не чистили, а будто с него и вовсе не стреляли много лет. Вот мне еще одна наука на будущее. То, что солдат старый и опытный, тридцать лет в строю – это совсем не значит, что его не надо проверять и инструктировать.
И вот стоит он передо мной, немолодой уже мужик, и виноватится, как школьник перед учителем.
– Не отдавай, Жора! Я отслужу. В капральстве не только стрелки нужны, еще много всякого дела есть. И я делаю, Жора! Лучше всех в полку делаю, вот те крест! – и перекрестился. Смешно так, неуклюже, двумя пальцами. Будто старческий артрит не дает ему нормально пальцы в щепоть собрать.
Может, у него какая-то беда с большим пальцем правой руки? Травма какая или еще что. Так-то я не помню, чтобы Семен Петрович при мне из мушкета стрелял. Он ведь постоянно как наставник, всем все объясняет, поправляет, подсказывает. Когда самому-то стрелять? Хотя плотницким ножом работает нормально. Резьба по дереву-то у него ловко выходит, такие узоры по дереву создает – залюбуешься.
А еще за него вступился ундер-офицер Фомин. Отозвал меня в сторонку вскоре после того, как мое капральство сменилось с очередного караула, и тихо так, вполголоса начал:
– То, что ты солдат гоняешь – это правильно. Солдат службу знать должен, и капрал за то главный ответственный. Только вот как я посмотрю – ты после ночного происшествия самого виноватого ищешь.
– Не бывает происшествия без виноватых, Александр Степанович.
– Понятное дело, что не бывает. А когда беда уже случилась – тогда виноватого найти совсем просто. Это
