Гевара по прозвищу Че - Пако Тайбо II

11. Воскресение из мертвых на реке Ла-Плата.

Я еще ни разу в жизни не видел аргентинца, даже в кино, — подумал я, — а тут... Да, Че. Нет, Че. Три полных мешка, Че», — много лет спустя рассказывал Серхио, сын Кресенсио Переса, объясняя, как получилось, что Эр-несто Гевара стал известен сельским жителям Сьерра-Маэстры как Че.

И этот Че ходил в самом жалком виде до тех пор, пока ему не подыскали в горном складе ботинки, одежду и даже ингалятор, хотя последний, кажется, уже не помогал при ужасных приступах астмы. Легендарная «группа двенадцати» оправлялась после горьких дней, последовавших за атакой в Алегриа-де-Пио. На самом деле их было не двенадцать. Если считать вместе с первым из присоединившихся кампесинос, «нас было человек семнадцать», все, кто остался из восьмидесяти двух членов экспедиции на «Гранме». «Перечень жертв был долгим и причинял боль: Хуан Мануэль Маркес, Ньико Лопес, Хуан Смит и командир авангарда Кандидо Гонсалес, адъютант Фиделя и беззаветный революционер». Большинство из них было захвачено в плен и убито выстрелом в затылок, замучено и брошено в горные расщелины или неподалеку от кладбищ.

Затем начало сказываться влияние оптимизма Фиделя Кастро. «Его старое волшебство, проявившееся еще в Мексике, мало-помалу охватывало небольшую группу оставшихся в живых людей, которым еще предстояло узнать друг друга как следует. Теперь они говорили о будущей победе, об атаках».

Фидель был уникальной личностью. 18 декабря при встрече с первой группой уцелевших он спросил своего брата Рауля:

«— Сколько у вас винтовок?

— Пять.

— Отлично, значит, с двумя моими получается семь, так что теперь мы можем выиграть эту войну».

Его оптимизм оказался заразительным.

«Уже тогда, в те долго тянувшиеся ночи (долго — потому что с наступлением темноты наша деятельность замирала), поддеревьями в каком-нибудь лесистом районе, мы начинали строить план за планом: планы на ближайший момент и более отдаленные — на время после победы. То были счастливые часы. Я смаковал первые сигары (которые учился курить, чтобы отгонять москитов). Аромат кубинских листьев впитывался в меня, как предсказания будущего, нагроможденные одно на другое».

Началось обучение. Кампесинос, входившие в организацию Кресенсио, понемногу собирали растерянное мятежниками оружие. Винтовка Че оказалась неисправной, а Кресенсио испортил его пулемет «стар». 23 декабря Фидель решил провести учение по отражению внезапного нападения противника и попросил Фаус-тино Переса объявить тревогу. Фаустино отправился к Че, который стоял на посту над кофейной плантацией, и крикнул ему: «Полевая жандармерия идет!» Че начал спокойно задавать ему вопросы о том, насколько велик отряд нападающих, откуда он идет, и так далее. В конце концов Фаустино был вынужден признать правду.

Че писал в своем дневнике: «Учебная тревога. Я побежал передать сообщение; люди быстро оказались готовы и стремились в бой». Вскоре после этого Фаустино ушел, чтобы восстановить связь с городской сетью Д26; прибыли трое связных из Мансани-льи с патронами и динамитными шашками. Из дневника Че известно, что он попросил одного из мальчиков-связных принести ему несколько книг, мы даже знаем, что это были за книги: одна — по истории Кубы, а другая — обзор ее географии. Спустя неделю он получил их. В дневнике Рауля Кастро читаем: «Там была даже книга по алгебре для Че Гевары, человека эпохи Возрождения».

Спустя два дня после Рождества1 они продолжили свой поход. На этот раз путь для них подготовил Кресенсио Перес, благодаря его знанию этих мест и политическому влиянию. Люди там ничего не слышали о Фиделе, зато хорошо знали Кресенсио и верили тому, что он говорил. 27 декабря в лагере, раскинутом под кроной сейбы, Че дебютировал в качестве повара — зажарил бычка по-аргентински, на вертеле. В дневнике он так сказал об этом: «Получилось хорошо, но потребовалось много времени». Крестьянам, входившим в отряд, его рецепт не понравился. Они сказали, что говядина полусырая.

«Время шло, и постепенно к отряду присоединялись все новые и новые бойцы. Начали приходить кампесинос, частью невооруженные, но некоторые и с тем оружием,-которое наши товарищи спрятали в домах друзей или в зарослях сахарного тростника, когда спасались от опасности». Гильермо Гарсия, ключевая фигура в движении сопротивления, который действовал в Сьерра-Маэстре начиная с ноября, присоединился в конце декабря; вместе с ним были еще трое уцелевших членов экспедиции на «Гранме», которые были спасены организацией Селии. К концу месяца колонна насчитывала двадцать четыре человека, включая дюжину кампесинос.

В течение последней недели года они стояли лагерем под открытым небом в местечке под названием Ла-Каталина, и 29 де кабря доели остатки жареного мяса, которое, согласно записи в дневнике Рауля, «воняло, несмотря на то, что мы обильно приправили его померанцем2 ». Новички продолжали упражняться в стрельбе. Новый, 1957 год они встретили под дождем. Это была группа призраков, мертвецов, возвращавшихся к жизни, так как Батиста объявил по радио и в печати, что угроза исчезла, что Фидель мертв, а высадившиеся члены экспедиции рассеяны или убиты. А они тем временем готовились к своему первому делу.

«14 января 1957 года, спустя немногим больше месяца после внезапного нападения в Алегриа-де-Пио, мы остановились у реки Магдалена. Она отделяется от Ла-Платы отрогом горного хребта Сьерра-Маэстра, который тянется до самого моря и заканчивается между двумя маленькими озерцами. Мы, по приказу Фиделя, проводили там занятия по стрельбе, чтобы хоть немного обучить людей. Некоторые стреляли впервые в жизни. Там мы также вымылись после того, как на долгие дни вынуждены были забыть о гигиене; те, кто мог, сменили одежду».

Через много лет, в интервью мексиканскому журналисту Виктору Рико Галану, Че вспоминал, что Фидель был толст и не особенно усердно тренировался в Мексике, так что ему было совсем нелегко карабкаться по горам. Он преодолевал их только благодаря своей железной силе воли.

«— Ну а как же вы с вашей астмой?

— У меня тоже есть немного силы воли».

14 января, около пяти часов дня, молодой кампесино из Ка-бесос-де-Ла-Плата встретил двоих вооруженных людей.

«Я принял их за патруль полевой жандармерии. Они задавали мне вопросы, я угостил их кофе. Мы говорили о дорогах, о местных кампесинос, они попросили, чтобы я продал им борова, цену за которого я, между прочим, им не назвал, так как испугался. Затем появилась группа, при виде которой я испугался еще сильнее. Их вел крупный, необыкновенно высокий парень, задававший тысячи вопросов. С ним был кто-то еще, представившийся доктором; он говорил медленно и негромко, тщательно подбирая слова. Он пощупал мой пульс, осмотрел меня и сказал: «Ты здоров, как бык».