Флорис. Любовь на берегах Миссисипи - Жаклин Монсиньи
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Молодой граф де Вильнев-Карамей склонил голову под ударом судьбы. Карета тронулась в окружении солдат. Никаких сомнений не оставалось.
БАТИСТИНА БЫЛА АРЕСТОВАНА.
15
По парку неторопливо двигались амазонка и всадник.
Батистина опустила муслиновую занавеску.
— Ну что ж, пусть катается со своей шепелявой дурехой, мне это совершенно безразлично!
Герцога де Бель-Иля похоронили двадцать три дня тому назад. По утрам к Эмилии пунктуально являлся Флорис, и оба отправлялись на прогулку верхом — с каждым днем все более продолжительную. Именно в эти минуты и могла видеть Батистина молодого дворянина из окна своих покоев, где сидела взаперти вместе с фрейлинами.
Великолепная плантация охранялась солдатами Никто не имел права встречаться с княгиней. К великой ярости Батистины, и Флорис не подавал прошения об аудиенции. В Бель-Иль он приезжал только ради прекрасных глаз Эмилии.
Напротив, граф Жеодар Кастильон дю Роше, Эрнодан де Гастаньяк, Яан Легалик и, разумеется, Адриан де Вильнев-Карамей обратились к губернатору за разрешением нанести визит герцогине де Бель-Иль. Всем им губернатор ответил решительным отказом. Надо признать, что несговорчивость несчастного маркиза имела основания — почти каждый день он получал новые устрашающие сведения о «княгине».
Началось следствие. Пока два чиновника занимались сбором доказательств, Батистину содержали под стражей в собственном дворце. Заключить ее в тюрьму означало бы вызвать неслыханный скандал. Господин де Водрей колебался, не мог ни на что решиться. Если великая княгиня действительно была племянницей царицы, то реакцию короля нетрудно представить — подобная ошибка могла бы стоить губернатору головы!
Желая обезопасить себя, господин де Водрей предпочел дожидаться инструкций из Версаля. Если ветер будет благоприятствовать, через полгода их можно будет получить.
Зато в Новом Орлеане новости, благодаря госпоже де Сент-Эрмин, распространялись очень быстро. Уже через несколько дней губернатор убедился в своем бессилии что-либо утаить. Ошеломленные жители Нового Орлеана узнали, что княгиня обвиняется в следующих преступлениях: узурпация титула, подделка документов, кража рабов и драгоценностей, полигамия, вооруженный захват корабля, связь с воровским миром, колдовство, участие в черных мессах и всевозможных оргиях и т. д. и т. п. Нет нужды говорить, что последние злодейства были добавлены к списку госпожой де Сент-Эрмин и прочими кумушками, которые с наслаждением смаковали ужасающее прошлое великой княгини!
Почти каждый день губернатор наведывался в Бель-Иль, один или в сопровождении двух следователей, чтобы допросить преступницу, которую вынужден был по-прежнему именовать герцогиней де Бель-Иль, ибо бракосочетание совершилось по всем правилам.
— Господь Всемогущий! Ну и ситуация!
Господин де Водрей вытирал лоб платком, выходя из кареты перед замком Бель-Иль. Каждый допрос превращался в муку для бедного маркиза. «Княгиня» откровенно забавлялась, отвечая, как ей вздумается, а судейские чиновники, страшась ответственности, предоставляли губернатору самому вести дебаты.
Единственное, что удалось достоверно установить, — это таинственное исчезновение всех цветных слуг княгини. Они словно бы испарились. В доносе говорилось, о плантации возле озера Поншартрен — губернатор послал туда солдат, но никаких результатов это не дало. Дом был совершенно пуст, хотя маисовые и хлопковые поля содержались в должном порядке.
В замке Бель-Иль дело обстояло ничуть не лучше. Старая кормилица княгини, некая госпожа Элиза, упорно не желала отвечать на вопросы, а на упреки господина де Водрея ворчливо огрызалась:
— И когда вы отстанете от моей голубки со всем этим вздором!
Виновность же фрейлин можно было бы доказать одним путем — заставить раздеться с целью убедиться, действительно ли у них на плече клеймо в виде цветка лилии, как утверждалось в доносе. На такую крайность, однако, господин де Водрей решиться не мог.
— Что здесь происходит, Прадель?
Губернатор обращался к своему лейтенанту — именно этому офицеру было поручено охранять герцогиню де Бель-Иль. Из негритянских хижин доносились странные завывания. Лейтенант пожал плечами.
— Да ничего особенного, ваше превосходительство… Кажется, мадемуазель Эмилия де Бель-Иль продала нескольких рабов!
— Эти причитания действуют мне на нервы, Прадель! Прикажите этим черномазым заткнуться! Гм как дела там, наверху?
Губернатор ткнул пальцем в окна княгини Лейтенант Прадель покачал головой.
— Не слишком-то хорошо, ваше превосходительство. Госпожа де Бель-Иль меня в грош не ставит…
«Вас тоже!» — едва не сказал маркиз, но вовремя прикусил язык, а лейтенант продолжал:
— Не знаю, как быть… Госпожа де Бель-Иль просто насмехается надо мной… Она требует экипаж желает, видите ли, прокатиться со своими дамами С другой стороны, она грозит пожаловаться и уже написала длинное письмо его величеству.
— Вы хотите сказать, ее величеству императрице?
— Нет, ваше превосходительство, его величеству королю!
— Господи помилуй, королю! — задохнулся от ужаса господин де Водрей, уже предчувствуя неминуемую отставку. — И… и что же она написала? — пролепетал маркиз.
— Этого, ваше превосходительство, госпожа де Бель-Иль не соизволила мне сказать… Она просто объявила своим фрейлинам так громко, что нельзя было не услышать: «Дорогие мои, Людовик не потерпит, чтобы со мной обращались таким образом», и тут же швырнула в окно три фарфоровые вазы…
Господи Боже! Людовик… Она сказала Людовик!
Чистилище маркиза де Водрей на глазах превращалось в ад. Ноги у него подкашивались, и ему пришлось сесть в плетеное кресло, стоявшее на веранде.
— Кроме того, ваше превосходительство, я… гм… воспользовался, как вы мне советовали, моментом… когда госпожа де Бель-Иль села ужинать со своими фрейлинами, я заглянул в ее шкатулку… и нашел среди прочих бумаг одну записку… весьма меня встревожившую… Судите сами, ваше превосходительство…
Господин де Водрей дрожащей рукой взял листок и с ужасом прочел:
«Мое сердечко!
Ты бросила бедного смертного в унынии и одиночестве. После твоего отъезда меня повсюду преследует твой смех… несчастный затворник не может сам отправиться за тобой, а потому посылает к тебе храброго капитана де Гастаньяка — пусть он поговорит с тобой, убедит тебя, сделает так, чтобы ты вернулась ко мне по собственной воле… заранее согласен на все твои условия. Ты моя златовласая принцесса. Я жажду тебя.
«Пленник».
Написано в Фонтенуа после твоего отъезда».
Господин де Водрей поднял на лейтенанта испуганный взор.
— Но, Прадель… ведь это же… это же почерк короля!
— Мне тоже так показалось, ваше превосходительство!
— Вам известно, где обитает этот капитан де Гастаньяк?
— Я позволил себе привезти его в Бель-Иль, ваше превосходительство. Он ожидает в большой гостиной!
— Вам просто цены нет, Прадель… Я сейчас же иду… Нет, лучше пригласите его сюда! — вздохнул маркиз, впервые радуясь тому, что приехал без судейских чиновников.
Чем меньше людей будет об этом знать, тем лучше. Завывание в хижинах становилось все громче.
— Черт возьми, Прадель, пусть эти негры заткнутся! И без них тошно!
Губернатор и в самом деле выглядел неважно. Прадель отправился распорядиться, но тут же обернулся.
— Кстати, ваше превосходительство, госпожа де Бель-Иль выразила протест и по этому поводу. Она заявляет, что только ей, как единственной наследнице герцога, дозволено решать судьбу рабов!
Господин де Водрей воздел руки к небу в бессильном отчаянии. Только этого недоставало. Какой кавардак! А лейтенант Прадель продолжал изливать душу:
— Мадемуазель де Бель-Иль без конца жалуется на мачеху. По правде говоря, эти дамы доведут меня до ручки.
— Они что же, встречаются?! — завопил губернатор вне себя.
— Нет, ваше превосходительство, но это не мешает им поносить друг друга последними словами.
Сказав это, Прадель наконец ушел. Господин де Водрей вынул табакерку, но руки у него настолько тряслись, что он даже не сумел взять понюшку В его пылающей голове проносились самые мрачные мысли И какой дьявол принес в колонию эту белокурую ведьму!
— Вы звали меня, ваше превосходительство?
Перед губернатором стоял капитан де Гастаньяк. Маркиз посмотрел на него в смятении, ибо не сумел бы сказать, сколько времени ждал — минуту или час. Эрнодан улыбался, держа под мышкой свою треуголку. Открытое симпатичное лицо молодого драгуна внушило господину де Водрею некоторую надежду.
— Да, капитан… мне надо расспросить вас об одном… об одном деликатном деле… вам известно, какие серьезные обвинения тяготеют над герцогиней де Бель-Иль… гм… и вот в наши руки случайно… гм… попало одно послание… Вы можете ответить мне честно и откровенно, кто его автор?
