Атаман из будущего. Огнем и мечом - Анатолий Спесивцев

Еэн-паша не успел до дождей переправить через пролив всех, кого собирался. Но стоило большей части войск покинуть столицу, как там вспыхнули беспорядки, быстро перешедшие в грандиозный погром.

Голодающая османская беднота нашла виновников своего бедственного положения – христиан. Их в Стамбул много набежало, спасаясь от татарских орд. Еэн вывел из города как подсобных рабочих для армии много людей, но город всё равно был перенаселён в крайней степени.

Обеспечить элементарные потребности такого количества жителей на данный момент городские власти не могли по объективным причинам. Взрыв народного возмущения был неизбежен, и он грянул.

Описывать то, что вытворяли погромщики с греками, армянами и болгарами, не буду. Многие кварталы в городе имели стены и укрепления, не все христиане безропотно подставили свои шеи под ножи пылавших праведным, как они считали сами, гневом турок. В Стамбуле развернулись настоящие уличные бои. В Галате, где иноверцев жило больше, чем мусульман, погромщиков отбросили с огромными потерями, запылали уже мусульманские кварталы, уровень терпимости у греков и армян был ничуть не выше, чем у турок. В конце концов, при поддержке населения пригородов прибежавшего пограбить, мусульмане одержали решительную победу. Часть христиан, правда, смогла вырваться из города и отойти на север, на побережье Чёрного моря, откуда и начали перебираться в Крым.

Сначала на греческих рыбацких и торговых судёнышках, потом к их вывозу подключился казацкий гребной флот. Холодная и сырая погода, недостаток питания довершили дело погромщиков. Всего в Крым прибыло около пятнадцати тысяч стамбульцев, менее десяти процентов христианского населения города.

Евреев погромы не затронули благодаря их предусмотрительности.

Часть уже выехала в Палестину, другие, заметив нехорошие признаки, собрались в нескольких удобных для защиты кварталах и наняли для охраны оставшихся в городе янычар-ветеранов, в походы не ходивших. Такая мера предосторожности подействовала, желающие пограбить с янычарами связываться не посмели. Предпочли поискать другие, не такие опасные объекты.

Шахиншах Сефи уже готовился ко вторжению в ослабленный гражданской войной Османский султанат, когда пришла крайне неприятная весть с востока. Войска Шах-Джахана, Великого могола, захватили отобранный у них ранее велким Аббасом Кандагар. Пришлось Сефи вести своих кизилбашей и гулямов в сторону Индии. Отбивать Кандагар, отучать наглеца-могола от покушений на территорию его государства. Одна радость – гарнизоны в новоприобретённых городах можно было оставлять минимальные. Османам в ближайшее время будет не до Персии.

Дела в донской столице закрутили Аркадия не хуже сильного смерча.

Даже лишний раз дух перевести было порой некогда. Сразу десять дел, одно другого важнее и неотложнее, требовали немедленного решения, и обойтись без него никак не могли.

Казалось бы, совсем недавно – каких-то полтора года назад – казакам достался почти пустой город, немаленький по местным меркам.

Никто его не жёг, дома не разрушал, места для приезжающих сюда жить, должно было ещё надолго хватить. Ага, как же. Первое нехорошее предчувствие посетило попаданца сразу по приезде. Виселицу у ворот

"украшали" сразу пять тел, что для города, в который не успела вернуться немалая часть жителей, было многовато. Следующим звоночком стала затруднённость передвижения каравана по улицам. Уж очень много людей на них толкалось, причём минимум половина – с нерусскими рожами.

Ногаи, горцы, наверняка не только черкесы, греки, выходцы с Балкан, евреи… да и русинов стало заметно больше. Улицы пестрели разноцветной одеждой самых разных покроев. Ещё весной такого многолюдья здесь не наблюдалось.

Невольно вглядываясь в прохожих, сновавших или степенно вышагивавших в разных направлениях, он всё больше удивлялся. Помимо, судя по носимому оружию и поведению, бандитов, примкнувших к пиратскому сообществу, встречалось много явно мирных людей. Заметно увеличилось и количество женщин, испытывавших немалые затруднения при передвижении из-за местного обычая уступать казакам дорогу. Ему то и дело приходилось придерживать коня, давая возможность очередной даме

(казачке, горянке, еврейке, русинке…) вернуться на подобие тротуара, с которого они сходили на проезжую часть, пропуская казака, идущего навстречу.

"Дьявол! С этим горским обычаем, перенятым донцами, надо бороться, уж очень затрудняет жизнь прекрасному полу. Но ведь приверженцы старых традиций меня заплюют, если раскрою по этому поводу рот. Чёрт бы их подрал, эти обычаи!"

Предчувствия от сего зрелища стали расти и крепнуть несравненно быстрее, чем бамбук на плодородной и увлажнённой почве под жарким солнцем.

"Если в городе столько людей, то они где-то живут. Учитывая, что город не резиновый, хм… такое уже где-то слышать приходилось… тьфу!

В общем, ещё одна проблема вырисовывается".

Наспех разместив караван в собственном подворье, он в сопровождении десятка охраны отправился к Калуженину. Не стал даже перекусывать и лишил такой возможности своих охранников.

Самые нехорошие предположения оправдались. Вернувшийся в Азов раньше Осип Петров встретил его как доброго друга, предложил отобедать у него, раз ещё не кушал, заверил, что охранников тоже покормят. Но когда Аркадий завёл речь о выделении ему жилья для привезённых евреев-ремесленников, то получил однозначный отказ. Вежливый, но решительный.

– Какие там дома! Аркадий, хочешь – верь, хочешь – нет, а нету в

Азове свободных не то что домов – комнат. Всё забито напрочь, а люди прибывают и прибывают. Как с ума посходили! Так что куда хочешь, туда и своих жидов девай.

– Да не мои они!

– Ха! А чьи? Ты привёз, ты и устраивай!

– Куда?!

– Да хоть на Закудыкину гору, мне, как ты любишь говорить, по барабану.

– Зима же на носу, людям жить же где-то надо!

– Тебе надо, вот ты и озаботься.

– Так не мне же одному надо, всему Всевеликому войску Донскому.

– Ты в нём не последний человек.

Поняв, что нахрапом от атамана ничего не добьёшься, Аркадий тяпнул стопку наливки и принялся выторговывать хотя бы стройматериалы на строительство от войсковой казны. В этом Калуженин пошёл ему навстречу.

В ходе дальнейшей беседы уже попаданцу пришлось сопереживать проблемам мэра донской столицы. В связи с неурядицами в Османской империи оттуда хотели сбежать очень многие. Греческие рыбаки, как Анатолии, так и

Балканского полуострова, были заняты в последнее время не столько своим главным ремеслом, сколько перевозкой людей на север. К немалому удивлению незадачливого "колдуна" в Азов перебрались на постоянное место жительства не только христиане, но и несколько турецких семей.

Они даже согласились креститься, лишь бы избавиться от опасностей жизни в стране, охваченной гражданской войной. Всё более увеличивался поток людей с Кавказа. Оттуда всегда люди бежали, появление рядом места, где можно пристойно жить этот поток беженцев существенно увеличило.

– А наглые среди них попадаются… слов нет, как ты говоришь, одни выражения. Вчера вот какого-то князька бесленеевского – одно название, что князь, облезлый и потрёпанный, будто нищеброд – пришлось повесить.

Драку с оружьем затеял, требовал, чтобы встречные черкесы ему княжеские почести оказывали. Обычай у нас такой, кричал. Трёх человек посёк, слава Богу, – атаман перекрестился на икону, – никого не убил.

– И никто за него не вступился?

– Нашёлся один, – Калуженин скривился, как от надкушенного лимона. – Тоже за саблю схватился. Ну этот никого подранить не успел.

Тут же подстрелили и на виселицу рядышком с князем пристроили.

– А соплеменники, родичи их как, не пытались их защитить? – проблема попытки дикарей везти свои обычаи в большие города чужих стран при переезде туда Аркадию была очень хорошо знакома.

– Не-е. Больше дураков не нашлось. Попробовал кто-то из толпы кричать о священности обычаев. Так я им прямо и сказал: Раз они для вас священные, вот и убирайтесь к себе. А здесь правит казачий закон!

"Н-да… это вам не времена политкорректности и доминантности прав человека. Хотя… как раз права человека здесь-то, в бандитском гнезде, соблюдаются куда лучше, чем на постсоветском пространстве двадцать первого века. Рабов, конечно, это не касается, так невезучие были, есть и будут во все времена".

Пришлось возвращаться в свой дом и обустраивать вынужденных переселенцев в нём. Ворча не только про себя, но и вслух про проклятых жидов, утесняющих бедного казака даже в его собственном жилище.

Впрочем, сам Москаль-чародей, кстати, совсем не бедный, никаких особых неудобств лично не испытал. Потесниться пришлось его джурам и охране.