Том 1. Стихотворения 1838-1855 - Николай Некрасов

Слеза разлуки*

Тих и мрачен в час печали,Я в лицо тебе гляжуИ на памяти скрижалиОбраз твой перевожу.Изучаю голос речи,Мысль очей хочу понять,Чтоб, грустя, до новой встречиИх в душе не затерять.Посмотри, мой друг, серьезно,Взор улыбкой засвети,Повернися грациозно,Статной лебедью пройди;Распусти власы по шейке,Резвой ножки не скрывай,Белой груди, чародейке,Волноваться волю дай!Спой мне нежно про разлуку,Легкой нимфой протанцуй,Дай мне беленькую руку,Сладко, жарко поцелуй!..Урони теперь в волненьиДве жемчужные слезы —Будет полно впечатленьеНа меня твоей красы…Может быть, не сохраню яВ бедной памяти моейНи очей, ни поцелуя,Ни движений, ни речей;Но слеза — любви свидетель!Ту невольною слезу,Как младенец — добродетель,Я в могилу унесу!

«К ней!!!!!»*

Гляжу с тоской на розы я и тернииИ думой мчусь на край миров:Моя душа в Саратовской губернии,У светлых волжских берегов.Я близ нее! О рай, о наслажденье!Как на мечтах я скоро прискакал!Бывало, я имел туда хождениеИ словно конь почтовый уставал.Страдал тогда кровавыми мозолями…Теперь ношусь крылатою мечтой —В эфире — там — близ ней — над антресолями, —И вот тайком влетел в ее покой!Вот, вот она, души моей пиитика!Сидит печальна и бледна.В ее словах, в движениях политика,А на челе — тоска по мне видна.В ее руках цепочка с закорючками,Она от скуки ей шалит;Любуюсь я торжественными ручками,Приятен мне их белоснежный вид.Но вот она, пленительная узница,Слезу отерла рукавом…О, что со мной? Душа моя, как кузница,Горит мучительным огнем!«Не надо мне ни графов, ни полковников, —Так говорит, — останусь век вдовой,Когда не ты, божественный Грибовников!Супруг мой будешь роковой!»Запрыгал я тогда от умиления,И в пятки вдруг душа моя ушла,И перед ней повергся на колени я,И речь из уст, как млеко, потекла!..«Ты ль это, — ты ль?.. Ивана ли ИванычаЗрю пред собой!.. Какой ты путь свершил?» —Так изрекла. «От Дона и от Маныча,С концов миров к тебе б я поспешил,Не устрашась ни верстами, ни милями!Я для тебя всем жертвовать готов!Но я не шел пешком, меж простофилями,Я прилетел», — сказал я в кратце слов…Тут обнялись мы сладостно и пламенно;Ее чело стократ я лобызал!О, в этот час растаял бы и каменный:Стихами ей экспромтец я сказал!Она меня попотчевала дулями,Я стал жевать… Но ах!.. Я пробужден!..Где я?.. один!.. лишь мечт моих ходулямиБыл к ней я занесен!..

День рожденья*

Как много дум наводит день рожденья!Как много чувств в душе он шевелит!Тот от души его благословитИ проведет с друзьями в наслажденьи.А есть другой… Болезнен и уныл,Бежит под сень родительских могилИ там, в пылу преступного раздумья,Его клянет и просит у небесВ удел земной, как милости, безумья,Чтоб страшный день из памяти исчез!..Безумен тот, кто рад ему; безумен,Кто упрекать и клясть его посмел.Счастлив — сей лик ни праздничен, ни думен,Кто перед ним ни вырос, ни сробел;Кому с собой ни радости беспечной,Ни горьких мук тот день не принесет;Кому шепнет, что жизнь не бесконечна,Что больше он, быть может, не придет!

<27 ноября 1840>

Скорбь и слезы*

Мне плакать хочется… Зачем же я не плачу,Остановляю слез исход?Зачем тоску, как радость, в сердце прячу,Когда она так сердце жмет?Затем, что не хочу страданьям облегченья, —В нем скрыта новая беда:Теперь душа полна глубокого мученья,Тогда в ней будет пустота!Средины нет — бесчувственность иль мука,А я узнал, что тяжелей…О нет! Ни капли слез, роптаний ни ползвука!Тоска, ты друг души моей!Тебя не изгоню, тебя не облегчу я,Тебя на сердце буду греть;Ты мучишь, ты томишь… и знаю, что живу я,Что должен скоро умереть!

Сказка о царевне Ясносвете*

Цып, цып, цып! ко мне, малютки,Слушать сказки, прибаутки!Уж чего мне на векуНе случалось старику?Дай бог памяти! ГисторийСлышал пропасть! Как ЕгорийС волком дрался, как солдатВдруг попал ни в рай, ни в ад;Как Руслан с Бовой сражался;Как на черте Карп катался,Как, не для ради чего,Черт взял душу у него!Как Егору да ВавилеВедьмы ребра изломили,Как пяток богатыревПолонили сто полков,Как Ягу прибил Данилыч,Сатана СатанаилычКак на землю нисходил,Души добрые мутил…Как Иван коня-горбаткуЗаставлял плясать вприсядку,Как бесстрашный царь МакарПолонить ходил татар…Как по щучьему веленью,По Иванову прошеньюВедра на гору взошлиНа потеху всей земли…Как он ездил на лежанке,Как держал колдунью в банкеЧернокнижник Змеулан,Страх для всех окольных стран…Знаю всё, но не об томРечь теперь мы поведем.Поведем мы речь про царство,Про большое государство,Где во время сказки сейГосударь был Елисей…Елисеево правленьеБыло всем на удивленье,Силе вражеской назлоЦарство крепло и цвело:Там не слышно было мору,Ни вражды, ни заговору,Ни других каких потех,Побери их леший всех!..Все как братья словно жили,А царя уж как любили,Так, не хваставши, скажу,И ума не приложу!Да и то сказать, еще быНе любить его особы —Был он подданных отец,Награди его творец!..Словно с детками родными,Он, вишь, всем делился с ними.Чуть победа, празднество —У него и пиршество!Всё бояра, всё миряна,Всё чиновные гражданаУж к нему приглашеныИ вповал напоены!У царя еще, окромеЭтих милостей, был в домеПреогромный вечный пирДля того, кто сед и сир…Так он страждущих всех нежил…Бог за то его потешилИ, по благости своей,Даровал ему детейУмных, добрых, залихватских,Проживавших в чувствах братских!Старший сын его РоманС виду был другой Полкан,Настоящим он ироемХодит в доме по покоям,Ростом чуть ли не в саженьИ красив, как вешний день…Кудри сами завивались,И усы уж пробивались,Был он уж во цвете лет,Расцветал как маков цвет…«Что, Роман-брат, не пора лиИ жениться для морали?Ты уж взрослый молодец», —Раз сказал ему отец.Наш Роман потупил очиИ заплакал что есть мочи,Так что сердце у царяСжалось в виде сухаря,Так что инда все окошкаВ доме вздрогнули немножко…«Рад я, батюшка, жениться,Коль невеста мне случитсяИз каких заморских стран(Наконец сказал Роман).Только надо не простую,А царевну молодую,Чтоб была она умна,И богата, и красна».— «Правда, правда! (царь ответил.)Я еще не заприметилДля тебя, брат, по плечу.Но авось, ведь и сыщу!»На другой день совещаньяРазослал царь приказанья,Чтоб немедленно к нему,Как владыке своему,Ради некого присловьяСобралися все сословья,А меж тем велел он пирПриготовить на весь мир…Дело важное решитьсяНа пиру должно: боитсяЦарь, — не то чтоб самомуНе достало тут уму,И не то чтоб из приличий,А старинный был обычайДело важное решать,Чтоб несчастья избежать,Не нажить поклепу света,После общего совета…Пир готов великолепный,На столы напиток хлебный,Мед и прочее виноУж давно принесено…Гости в доме кишмя кишут,От восторга еле дышат,Что пришла такая честь —За столом им царским есть…Вышел царь. Пошли поклоны,Толковали про законы,Про спокойство, про войну,Про дела и старину…Елисей вдруг с места сходит,На высокий трон восходитИ оттуда речь ведет,Поклонившись наперед…«Вам, бояра и дворянаИ чиновные граждана,Всем известно, что я сед,Что уж мне не двадцать лет…И для этой-то причины,Чтобы не было кручины,Чтоб всё шло у вас к добруИ тогда, как я умру, —Объявляю всенародно,Что оставить мне угодно,Не в обиду никому,Трон мой царский, по умуИ по росту великану,Сыну старшему Роману.Но чтоб это учинить,Надо нам его женить,Чтобы он не баловался,За чужими  не гонялся,А найпаче чтоб в стихиНе пустился на грехи…Ваш совет я уважаюИ затем вам предлагаюПоразмыслить и решить:Сыну ровню где найтить?Из которого-де царства,Вы скажите без коварства,Нам царевна по плечу, —А не то поколочу»(Царь промолвил ради шутки, —Он остер на прибаутки,Хоть и нету в них пути…Ну, да бог ему прости!).Тут бояра и дворянаИ чиновные гражданаПочесали за ушмиИ задумались вельми…Долго думали, корпели,Угодить царю хотели;Всяк совет давал тут свойРади надобности той;Царь, прослушавши, «Не пара! —Отвечал им: — та уж стара,Та горбата, та бедна,Не царевна та княжна…»Лоб бояра потирали,Думать снова начинали…А мудрец один седойЛишь качает головой.«Ладно (думал он), постойте,Что вы тут себе не пойте,А как я свое скажу,Так уж, верно, угожу»;И решившись наконец,Начинает так мудрец:«Царь наш, ты наш благодетель,Счастья нашего содетель,Не вели меня казнить,А вели мне говорить…»«Говори!» — царь отвечает,И мудрец так продолжает:«Силен ты, богат и славен,Кто с тобой по власти равен?У кого такая рать,Где такая благодать, —Царства более твовоВ свете нет ни одного,Все владыки, все соседиПред твоим величьем дети,И в свекрови ни однаИз их дочек не годна…Да и нет во всей природе,Ни в одном сиречь народеНет пригодной для него,Для Романа твоего…К пользе царственной ревнуя,Обвенчать его хочу яНа красотке неземной,На владычице ночной.Пречудеснейшая тайнаМне открылась не случайно, —Коли хочешь, сообщуИ что делать научу…»— «Говори! да лишь курьезно, —Отвечает царь серьезно, —Разным вздором не скучай,Подарю тебе на чай…»Вновь мудрец так начинает:«В неком царстве проживает,Что за тридевять земель,Славный царь Ходинамель…У царя, окроме дочек,Есть приемыш, как цветочекРасцветает пышно он,Весь сияньем окружен…То царевна Ясносвета, —В царстве лучше нет предмета,Так чудесна, так умна,А особенно ясна!Все дивятся, что за чудо,Самоцветней изумруда,Как от месяца в ночи,От нее идут лучи…По известной мне наукеПрокатился раз от скукиЯ в то царство, лишь на часОтлучившися от вас…Как вошел во двор я пышный,Только было там и слышно,Что хвала ее красам,Диву дался я и сам…Столько блеску, столько жару,Что не долго до пожару!Ну диковина! дивнейНе найдется в жизни сей!Вот уж, правду молвить, знатно!Только мне невероятноЧто-то стало, что она,Вишь, от смертных рождена…Разум мой пришел в свирепство,Я принялся за волшебство…И недолго я гадал,Подноготну всю узнал…Умолчу, каким манером, —Не назвали б изувером!Просто молвлю, что онаНе царевна, а луна…В небе скучившись дежурить,Гарцевать и балагуритьИ пред солнцем не хотяУнижаться, не светя,Днем она на землю сходитИ в том царстве день проводит,А как солнце сходит прочь,Освещать уходит ночь…Вот невеста для Романа!Кроме царственного сана —И ведь где же? в небесах! —Важный клад у ней в руках,И богатство ее будет, —Бело озеро запрудит…»— «Ладно! (молвил Елисей.)Нарядить к царевне сейПослезавтра же посольство,Да не делать своевольства,Чинно там себя вести,Чтоб царевну привезтиБез урону и изъянаДля царевича Романа…Штука славная! лунаБудет в дом к нам введена!Ну, брат, честь тебе и место,Да спасибо за невесту,Ведь такой уже другойНе отыщешь под луной!..»(Говорит царь мудрецу.)«Но еще царю-отцуНужно молвить между прочим,Что ведь этак не упрочимМы навек себе луны(Говорит мудрец). ДолжныМы к земле ее навекиПриковать…» — «Но человекиЧерез эти чудесаМогут выколоть глаза.С обязанием подпиской,Чтоб к земле держалась близкоИ являлась поскорее,Будем отпуск давать ей,Только б с солнцем не дружиласьИль с звездами не водилась;Впрочем, это уж, тово,Дело сына моего…» —Царь сказал с самодовольствомИ занялся хлебосольством…«Нет, неладно, царь-отец!(Отвечал ему мудрец.)Так она, у нас соскуча,Заберется в серы тучи,И попробуй-ка подиВновь беглянку приведи!..Нет, чтоб было безопасно,Средство знаю я прекрасно:Есть чугунное кольцоЗдесь со мною налицо.Вот царевич (тут до стануОн согнулся в честь Роману),Вот возьми! да береги,Уничтожить не моги!Поезжай ты сам в те страны,Я коня тебе достану,Да такого, что он в часДонесет тебя как раз…Как вспылят у вас сердечки,Да захочется колечкиДруг у друга променять,Это ей изволь ты дать;Ей оно вопьется в руку,Но не бойся, стерпит муку…Но зато, ручаюсь я,Будет целый век твоя…»Царь радехонек до смерти.«Не вмешались бы тут черти!» —Говорит он… Славный пирТут пошел на целый мир,В честь блистательной надежды;Наконец сомкнулись вежды;А царевич наш РоманБыл уж близко чуждых стран…Пречудовую свиньюшку,Ростом в сдобную ватрушку,Подарил ему мудрец.Вот и к царству наконецНаш царевич подъезжает,Тут свиньюшку оставляетИ идет себе пешкомВ преогромный царский дом.В нем и роскошь, и богатство,И устройство, и опрятство,И различных тьму красотСам колдун не перечтет…У дверей стоит прислугаВся в убранстве из жемчуга,Так как жар вот и горит,По-гишпански говорит…Между ними тут Емеля…«Где царя Ходинамеля(Говорит Роман) найти,Укажи — да проведи!»Тут прислуга подскочилаИ царевича спросила,Кто он родом и отколь,Не саратовская ль голь,И не с вражьего ль наветаПрикатил к ним до рассвета?Но с почтением потомОтступили чередом,Поклонились и к царюДали путь богатырю…«Ну-тка, царь Ходинамель,Оставляй свою постель!(Закричал дурак ЕмеляИ толкнул Ходинамеля.)К нам царевич из чарморяПрикатил размыкать горе,Угощенье припасиДа садиться попроси!..»Не расслышав хорошенько,Рассердился царь маленькоИ, вспылив на дурака,Дал в загривок тумака…Вдруг он делом спохватился,Как надлежит извинился,И с царевичем ониУж осталися одни…Тут Роман потупил очиИ заплакал что есть мочи,Слезы вытер рукавомИ речь начал так потом:«В наше малое поместьеДонеслося, царь, известьеИз огромного твово,Что дивней нет ничегоСреди всех пределов света,Как царевна Ясносвета,Дочь названная твоя,Ей в мужья гожусь ли я?Согласишься ль ты — не знаю,Но к ней страстью я пылаю,Хоть не видел никогда».(«Ну, да это не беда, —Коли с неба, так уж видно,Что ей мужем быть не стыдно», —Он подумал про себя…)— «Я и дочку для тебяУступить готов любую,Хоть старшую, хоть меньшую…У меня их богатель! —Отвечал ХодинамельИ воскликнул что есть силы:— Эй вы, дочки мои милы!Мы, сударыни, на часК нам в беседу просим вас…»Только вымолвил, девицыПрибежали из светлицыИ все стали у стены…«Ну, которую в женыТы, царевич, завоюешьИли всех их забракуешь?» —Царь сказал… Роман взглянул:«Знать, мудрец меня надул,Или я теперь в угаре:Тут такие инда хари,Что за чертовых сестерИх признать — так не позор!» —Так Роман себе помыслил,Их по пальцам перечислил…Вдруг на самом на краю(Я от вас не утаю:Он в тот час немного струсил,Так его переконфузилЯсносветы чудный взгляд!)Видит: два глаза блестят,Самоцветный словно камень,Словно звезды, словно пламень!«Та, та, та! Так вот онаУж доподлинно красна,Правда, в ней уж столько жару,Что недолго до пожару…» —Он подумал… Зорких глазНе спускал с нее он час,Поразмыслил, постыдился,Да по горло и влюбился.«Уступи ты мне вот эту,Сиротинку Ясносвету,Уж куда мне до другой,Удовольствуюсь и той!» —Так Роман сказал с усмешкой,Царь же думал: «Глуп как пешкаОн, урод, молокосос,Слеп он вовсе или кос,Хорошенько я не знаю,Лишь того не постигаю,Отчего не дочь моюОн берет в жену свою…Пусть же нянчится с девчонкой!..»«Коли хочешь, будет женкойЯсносветочка твоей,Приказать не смею ей,А даю свое согласье», —Он сказал… Роман от счастьяЧуть в безумство не пришел,Чепухи не замолол…Но опомнился… К невестеПодошел с царем он вместеИ его женою бытьСтал красавицу просить…Ясносвета оробела,С изумленьем посмотрела,Раскраснелась как заряИ с согласия царяНаконец ему сказала:«Что охота вдруг припала,Да и видано то где —На безродной сиротеСыну царскому жениться?..Но должна я согласиться,Коли дело уж давноБез меня порешено…»Тут Роман кольцо снимает,Ей на руку надевает,А ее берет себе;И, покорствуя судьбе,Царь чету благословляетИ, меж прочим, прибавляет:«Но ты знаешь ли — онаВедь как нищая бедна?Я не знаю ее роду,По двенадцатому годуВ плен была она взятаИ в дворец мой принята…Я даю ей хлеб лишь с солью,Ты берешь ее голь голью…»«Ладно, — думает Роман, —Не глумися, бусурман.Или ты и сам не знаешь,Что из царства отпускаешьДрагоценный, чудный клад;Ладно, буду я богат,Ведь луне сребра и златаЗанимать, я чай, не надо —Царства купит ваши всеТем, что есть в одной косе…»Помолившись, поклонившисьИ радушно распростившись,Царь с царевной молодойОтправляется домой.Между тем царь ЕлисейНазывать велел гостей, —Предан радостной надежде,Ходит в праздничной одежде,Приказанья отдаетДа застольную поет…День к полудню стал склоняться —Гости начали сбираться,И меж множеством гостейПрикатил царь Пантелей,Пожилой, не политичный,С Елисеем закадычный,Приглашенья он не знал,А нечаянно попал…Притворяться не умея,Царь в сторонку ПантелеяВдруг отводит и тишкомГоворит ему потом:«Поздравляй, брат, поскорееТы с невесткой Елисея!Сына, братец мой, женю,И на нынешнем же дню!..А невеста — так уж чудо!Самоцветней изумруда,Лучше б я и не желал, —Разве ты бы дочь отдал,Так задумался б немного…»— «Ох! давно, по воле бога,Дочь погибла у меня,Даже как, не знаю я.Делать нече! Не вернется,Только плакать остается,А охотно бы РоманБыл в мужья ей мною избран», —Так ответил со слезамиПантелей и рукавамиНу-тка слезы утирать,Чтоб тоски не оказать…Елисей великодушныйСам завыл, как малодушный,Пантелея утешалИ потом ему сказал:«Что касается до сына,То счастливый он детина,Ведь, поверишь ли? лунаБудет, брат, ему жена…Всё небесное пространствоНа одно лишь ей убранство,Вишь, в приданое идет:Целиком небесный сводЕй с морями, областями,Поселеньями, садами,С кормной птицей всех сортовИ скотиной всех родов, —Будет тут тряхнуть червонцем!Только жаль, что вместе с солнцемЕй придется всем владетьИ сношенья с ним иметь…Впрочем, что же, бог помилуй!Как войдем мы только в силу,Можно, знаешь, и тово…Рати двинуть на него…Не большая ведь персона,Да и светит-то как соня,Не заботясь ни о чем,Ну да мы его пугнем!»Молча слушал ПантелейТо, что баял Елисей,И потом сказал с улыбкой:«Ну, смотри, брат, как ошибкойНе вломися в чепуху,Уморишь всех со смеху…Есть ли месяцу причинаВыходить за твово сына?Да притом и небесаБез него что за краса!..»Елисей вельми серчаетИ, подумав, отвечает:«Что сказал, то докажу,Всех на свете пристыжу».Тут он всё пересказал,Что мудрец ему сказал.Пантелей пожал печами.«Славны бубны за горами», —Он подумал, а потомЗанялся и пирогом…Так прошло около часу,Елисей напился квасуИ хотел ложиться спатьНа дубовую кровать,Вдруг, обрадованный, слышит:У ворот свиньюшка дышитТак, что ажно всё дрожит.Елисей туда бежит,Сына у двери встречает,Лобызает, обнимает,А Роман вместо ответа:«Вот царевна Ясносвета», —Говорит ему, и онОтпускает ей поклон…Сердце пляшет от блаженстваУ царя! Все совершенства,Всё, чем славен женский пол,В Ясносвете он нашел.Весть гремит меж тем в народе,Что луны теперь в природеУж не будет, что онаЗа Романа отдана.Кто шататься в пьяном видеНочью любит, тот в обидеБыл при случае таком;А кто любит царский дом,Тот в сильнейшем был восторге,И в трактирах, и на торге,И в домах, и на дворахПел с восторга, так что страх…И придворные того жеБыли мненья: всех пригожей,Всех яснее, всех белей,И прекрасней, и умнейВсе царевну признавалиДа из чарок попивали…Лишь один царь ПантелейЧто-то не был веселей…Без любви и без приветуОн смотрел на Ясносвету,И так пристально смотрел,Что самой ей надоел…Чтоб скорей окончить делоИ кутить опосле смело,В честь счастливому концу,Молодых ведут к венцу…Обвенчали по порядку…Чуть не пляшет царь вприсядку,Так он счастью сына рад!«Был я (мыслит он) богат,А теперь уже найпачеБуду впятеро богаче…Что за нужда, коль темноБудет в небе всё равно!..И кому это обидно,Что луны не будет видно?»Молвит всяк, уняв тоску:«Знать в бессрочном отпуску,Знать, светить ей надоело,За другое взялась дело», —Потолкуют да потомИ забудут чередом…От того их не убудет…Перву ночь теперь не будетВ небе сумрачном луны,Диву даться все должны!..Да и сам я подивуюсь,На невестку полюбуюсь:«Что, голубушка, сидишьНа земле, а не глядишьУж, как встарь бывало, с неба,Словно с год не евши хлеба…»Солнце красное садится,Люд крещеный веселится…Попиваючи винцо,Царь наш смотрит на кольцоНа руке у ЯсносветыИ поет ей многи леты…Все спокойны, все поют,А найпаче того пьют…Царь лишь только ПантелейНе стает всё веселей…То глядит на новобрачных,То теченье облак мрачныхМутный взор его следит…Елисей ему твердит:«Что ты братец, что невесел,Что ты голову повесил?..»И уходит от него,Не добившись ничего…Там с придворными толкует,Как он солнышко надует,Как приданое луныПолучить они должны,И потом, смеясь свирепо,Обращает взор на небо…Вдруг он видит: в  небесаВсходит свету полоса…Он попристальней глядит…Вот летит, летит, летит,Светом радостным блистаетИ на небо выплывает,Миловидна и красна,Словно прежняя, луна.«Различать я не умею(Говорит он Пантелею,Указав на высоту),Эту как зовут звезду?..»Пантелей глядит, хохочет,Елисея так порочит:«Ну, брат сделал ты чуху,Уморишь всех на смеху,Это просто ведь виднаНастоящая луна…»— «Как!» — царь в бешенстве взывает,Мудреца тут призывает,Задает ему допрос.А мудрец, повеся нос,Елисею отвечает,Что он сам того не знает…В это время и все гостиНебо взвидели; со злостиСтали жалобно кричать,Что луна мешает спать,С мест своих все поскакали,Толковали, рассуждалиИ кричали так, что домОбернули кверху дном…Сам царевич в изумленьиС места встал; как привиденье,Помутился, побледнелИ на небо поглядел…А меж тем с большим свирепствомЦарь ругался над волшебством,Проклинал его как мог,Да простит ему то бог!«Чрез ошибку эту злуюВзяли, может быть, простуюДевку мы себе в родство(Говорит он). Шутовство,Что ли, это, в самом деле?Обмануть, что ль, нас хотели?»И, серчая, что есть силВсю вселенну царь бранил…А меж тем царь ПантелейДелал во сто раз умней…С Ясносветою несчастнойЧто-то баял он согласно,Всё об чем-то вопрошал,Что-то всё припоминал…Знать бы было интересно,Да, на грех, то неизвестно…Наконец царь ПантелейВдруг упал на шею к ней:«Дочь моя! мое рожденье,Небесам благодаренье!Вновь ты мне возвращена!» —Говорил он, а онаТак и падает на шеюСо слезами к Пантелею…Тут подходит Елисей:«Неужель отец ты ей?»(Вопрошает). «Да, онаТочно та, что плененаВстарь была Ходинамелем».Одурманен, словно хмелем,И Роман пришел в тот час,Объяснилось всё как раз,Все четверо обнялися,Быть век в мире поклялися,Безобидно проживатьДа деньжонки наживать.Снова кубки заблистали,Пить прилежней вдвое стали,И пошел такой тут пир,Что не знал подобных мир.Я там был три сряду ночи,Ел что было только мочи,За стаканом пил стакан,А всё не был сыт и пьян…

1841