На вершине мира - Лазарь Бронтман

Но вот все приготовления закончены. В солнечную полярную ночь при сильном северном ветре обитатели льдины собрались на торжественный митинг, посвященный официальному открытию станции «Северный полюс». Нас было тридцать пять человек. На нарты поднялся Отто Юльевич Шмидт и произнес короткую речь. Его слова разносились далеко по ледовым просторам, и чуть слышное эхо повторяло их где-то у самолетов.

— Открываю митинг, посвященный окончанию работ по созданию научной станции на дрейфующем льду Северного полюса, — говорил начальник экспедиции. — Мы все глубоко переживали эти месяцы, когда выполняли большое и трудное дело, доверенное нам страной. Мы счастливы, что осуществили задание товарища Сталина, что мы добыли новую славу нашей родине, что еще ярче засверкало слово СССР во всем мире. Мы не победили бы, если бы наша коммунистическая партия не воспитала в нас преданность, стойкость и уверенность, не победили бы, не будь блестящей техники наших заводов, не победили бы, не будь у нас такоо спаянного коллектива, где осуществилось подлинное единство умственного и физического труда. Наши летчики, штурманы, наши изобретательные механики — весь состав экспедиции — люди высоких умственных дарований и поразительной физической умелости. Сегодня мы прощаемся с полюсом, прощаемся тепло, ибо полюс оказался для нас не страшным, а гостеприимным, родным, словно он веками ждал, чтобы стать советским, [173] словно он нашел своих настоящих хозяев. Мы улетаем. Четверо наших лучших товарищей, наших любимых друзей остаются на полюсе. Мы уверены, что они высоко будут держать знамя, которое мы им сейчас вручаем. Мы уверены, что их работа в истории мировой науки никогда не потеряется, а в истории нашей Страны будет новой страницей большевистских побед. Поздравляю остающихся с великой задачей, возложенной на них родиной.

Шмидту отвечал Папанин. Он говорил порывисто, заметно волнуясь.

— От имени четырех остающихся сынов социалистической родины я прошу Отто Юльевича передать товарищу Сталину, что мы с честью выполним задание, оправдаем огромное доверие, оказанное нам. Мы никогда не уроним престижа своей родины, не посрамим достоинства граждан Советского Союза. Будьте спокойны за нас, дорогие друзья. Трудности нас не страшат. Вы улетаете, но мы не остаемся одинокими. Мы чувствуем поддержку всей нашей страны, всего советского народа. До свиданья, друзья, спасибо вам за все!

Речи окончены. По команде Шмидта Эрнст Кренкель выбирает трос, и на мачте взвивается флаг с государственным гербом СССР. На соседней мачте — второй флаг с портретом товарища Сталина. Раздается троекратный залп из винтовок и револьверов. Затем в наступившей тишине Шмидт четко и ясно читает текст рапорта товарищам Сталину и Молотову:

«Шестого июня устройство научной станции на дрейфующей полярной льдине закончено. Станция торжественно открыта подъемом флага, пением «Интернационала», салютом и «ура» в честь СССР и товарища Сталина. [174]

Научные работы развернули полностью по программе. Зимовщики остаются, прекрасно снабженные на установленные сроки. Полные сил, гордые оказанным им доверием, заверяют, что выполнят задание, которое партия и правительство на них возложили.

Самолеты вылетают в обратный путь. Мы знаем трудности этого пути. Но главное уже сделано: четыре советских самолета пролетели от Москвы до острова Рудольфа, а оттуда — через Ледовитый океан до полюса. Все четыре самолета прошли точно над полюсом, затем совершили посадку на льдины, собрались вместе, основали и оборудовали научную станцию у полюса. Доставлены десять тысяч килограммов груза. Не было ни одной аварии, ни одной поломки в пути. Все люди здоровы. Самолеты, моторы, все оборудование — советского производства.

Впервые на Северном полюсе проведана операция такого масштаба, дающая возможность всесторонне изучить центр Арктики, о чем давно мечтали лучшие ученые всех стран. Это оказалось посильным только для страны социализма.

Рапортуем Всесоюзной коммунистической партии, воспитавшей нас, и правительству нашей дорогой родины о выполнении задания. Мы бесконечно счастливы, что мы — сыны страны социализма, идущей от победы к победе под гениальным водительством товарища Сталина. Мы счастливы, что нам было поручено добыть еще одну победу и что это поручение мы выполнили».

Обнажив головы, мы пели «Интернационал». В сердце Арктики, над ледяными просторами неслись звуки победного гимна социалистической революции. [175]

— Ура в честь товарища Сталина! — провозгласил Шмидт.

Все мы восторженно подхватили этот возглас, и в воздухе гремело «ура» во славу того, кто учит, воспитывает, вдохновляет и ведет нас к победам.

— Митинг окончен, — сказал Шмидт. — По самолетам!

Папанин, Кренкель, Ширшов, Федоров передавали нам объемистые пакеты с письмами, вручали свои фотопленки, просили на словах передать десятки горячих приветов, объятий и поцелуев. Четверка зимовщиков в эти прощальные минуты не разлучалась. Они ходили вместе от самолета к самолету, от одного участника экспедиции к другому, по очереди обнимали всех, жали руки. Горячо и нежно они попрощались с начальником экспедиции, командирами кораблей, тремя десятками отлетающих.

Как будто все! Уже Водопьянов, высунувшись из люка пилотской рубки, размахивает руками, нетерпеливо созывая экипаж. Уже вертятся винты других самолетов. Уже сказаны все слова.

Шмидт, подняв прощально руку, подошел к Кренкелю.

— Эрнст Теодорович, — сказал он, — вот рапорт правительству и Сталину. Передайте его, когда мы улетим.

Они еще раз обнялись, Шмидт ушел в самолет. Водопьянов дал газ, мы все бросились к хвосту машины, раскачивали ее, моторы ревели, аэроплан, дрожа, тронулся с места и медленно вырулил на старт. Короткий разбег — и Водопьянов в воздухе. Зимовщики стояли с обнаженными головами и долго смотрели вслед поднимающемуся самолету. Затем молниеносно [176] взмыл в воздух Мазурук. На старт вырулили машины Молокова и Алексеева. На льдине осталось семь человек: четыре зимовщика, инженер Гутовский, кинооператор Трояновский, снимавший последние кадры прощания, и я.

— Скорее, скорее! — показывал нам Молоков.

Мы снова обнялись с друзьями.

— Эх, улетаете, — промолвил Папанин, — ведь жалко!

Мы бежали к самолету и слышали, как остающиеся кричали нам хором:

— Привет материку! Привет Москве!

С воздуха был виден покинутый нами, родной всем и ставший каким-то сиротливым лагерь, бегущий по полю самолет Алексеева и четыре маленькие фигурки, машущие руками.

Прощай, Северный полюс! За эти дни мы полюбили тебя, и ты ответил нам признательной любовью. До свидания, дорогие друзья, до встречи, желаем успеха!