Я — Тимур властитель вселенной - Марсель Брион
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я торопил своих с окончанием работ по устройству подкопов, но кроме двух из них, восточного и южного, остальные были далеки от завершения. Подкоп, ведущий к городу с западного направления, устройством которого руководил один из назначенных мною зодчих, обвалился и из-за этого часть нашего времени оказалась потерянной напрасно. Я велел казнить горе-зодчего, чтобы другие организаторы работ знали, что когда я поручаю им что-либо, они должны быть предельно внимательны, отдаваться делу целиком и не допускать ошибок. Подкоп, устраиваемый с северного направления уперся в каменную гряду, и этот слой был настолько толстым, что копавшие не смогли обогнуть его снизу. Зодчий, ответственный за этот северный ход, испугался и вообразил, что я его также казню, однако я успокоил его, сказав, что в том нет его вины, ибо никто не мог предвидеть, что подкоп может упереться в камень. Мы отказались от мысли использовать оба этих подкопа — западный и северный, и решили, что проникнем в город через восточный и южный ходы.
Прежде чем приступить к подрыву восточной и южной стен, я созвал совет, где обсуждалось, когда нам лучше ворваться в город, ночью или днем? Мы пришли к следующему выводу: Сабзевар — большой город, между тем у нас недостаточно сведений об обстановке внутри него, а ночью сколько бы факелов мы не запасли, все равно не будет так же светло, как и днем. Поэтому идти на приступ следовало днем, чтобы наши воины могли хорошо разглядеть окрестности и не нарывались на каждом шагу на очередную засаду. Устроители подкопов в восточной и южной частях города создали в их концах под городскими стенами углубления значительных размеров, которые плотно набили мешками с порохом, таким образом, каждой из обоих стен, восточной и южной, мы расположили по сто мавераннахрских мана пороха и протянули от каждого из этих пороховых складов по всей длине подземных ходов наружу, толстые длинные фитили, и я дал указание запалить их как только взойдет солнце и станет светло, а мои воины будут готовы идти на приступ.
Я знал, что зрелище некоторых зловещих приготовлений и определенные демонстративные действия могут произвести впечатление даже на самых отважных мужей, сердце которых может дрогнуть (сегодня это называется «утратить боевой дух» — Переводчик.)
Поэтому я велел, чтобы одновременно с поджогом фитилей, громче дули в сефид — мухрэ (род боевой трубы — Переводчик). Пророк Иосиф из племени израилева, возглавивший его после пророка Моисея, беря приступом стены города Иерихона, что на земле Ханаанской, поступил именно так, то есть непосредственно перед тем, как начать крушить городские стены, он велел дуть в боевые трубы и когда стены рухнули, осажденные вообразили будто бы именно рев труб обрушил их и настолько сильно дрогнули их сердца, что не сумели продержаться и часа.
В ночь накануне штурма я велел своим военачальникам поручил подчинявшимся им воинам, чтобы те назавтра, ворвавшись в город, никого не щадили, беспощадно убивали всех мужчин кроме тех, кто найдет прибежище в доме шейха Хасамуддина Сабзевари. Я много слышал о Хасамуддине Сабзевари, ученом и духовном главе города, поскольку был он весьма знаменит своей учёностью. Я хотел, чтобы в отношении его было проявлено должное уважение.
На следующее утро, перед восходом солнца я велел запалить фитили и через несколько мгновений после этого велел дуть в сэфид мухрэ, и в тот миг южная и восточная стены города рухнули.
Я не могу передать как содрогнулась земля от того, как воспламенился порох и рухнули стены.
Как я узнал позднее, в результате этих двух взрывов были разрушены дома, расположенные вблизи городской стены, а их обитатели остались под обломками. До того времени нам не доводилось воспламенять такое количество пороха одновременно, и оглушающий взрыв и содрогание земли даже меня ввергли в ужас. Мои воины ринулись в город с юга и востока, внутри города раздавались ужасные вопли. Я предвидел, что осажденные устремятся к восточной и южной частям города, чтобы преградить путь моим воинам, вследствие чего остальные его части останутся без защиты. Я велел, чтобы в западной и северной частях воины шли на приступ крепостных стен. Как упоминалось ранее, с началом осады, я установил высокие наблюдательные башни, по четырем сторонам города, чтобы постоянно видеть что творится внутри города. В тот день в городе царило такое смятение, стоял такой шум и гвалт, что я не мог разглядеть с высоты тех башен, что же там творилось и поэтому отправился к городским стенам, чтобы оттуда наблюдать за ходом сражения. За каждой частью города был назначен ответственный руководитель, все они хорошо знали возложенные на них задачи, и поэтому осаждённые старались укрепить каждую часть или позицию, которую видели ослабевшей.
Воины эмира Сабзевара сражались хорошо, тем не менее мы стремительно теснили их со всех сторон и шли к центру города, ощущая полную уверенность в скорой победе. Эмир Сабзевара и его сын, прежде чем пасть в бою, поубивали всех женщин своей семьи, чтобы те избежали плена, после чего они сами погибли отважно сражаясь. Когда весть о гибели эмира Сабзевара и его сына достигла моих ушей, я понял, что теперь Сабзевар неизбежно падет. Наши глашатаи кричали, что каждый, кто хочет остаться в живых, пусть войдёт в дом шейха Хасамуддина Сабзевари и расположенную по соседству мечеть Мир. Я объявил мечеть Мир еще одним местом, где можно сесть в бест (т. е. обрести прибежище, чтобы остаться неприкосновенным), поскольку слышал, что дом шейха Сабзевари не настолько просторен, чтобы вместить в себя большое число желающих сесть в бест.
О, читающий эти строки, не попрекай меня тем, что я объявил местом, где можно сесть в бест, дом шейха Хасамуддина Сабзевари, бывшего шиитом. Ведь когда наш пророк брал Мекку, он также передал через глашатаев, что дом Абу Суфияна объявлен местом беста, и всякий, укрывшийся в том доме или пределах месторасположения Каабы, не будет убит, в то время как Абу Суфиян считался злейшим врагом пророка и поклонялся идолам. Естественно, что шейх Хасамуддин Сабзевари как личность стоял выше Абу Суфияна, так как поклонялся единому Богу и нашего пророка считал посланником божьим.
Когда взошло солнце, я вступил
