Сначала жизнь. История некроманта (СИ) - Кондаурова Елена

— Конечно, — улыбнулась Мира. — Я никогда не видела моря.

— Я полагаю, что должен согласиться, — продолжил господин Амати. — Я могу многое сделать на этой должности, ты не находишь?

— Разумеется, вам нужно согласиться! — воскликнула Мира. — Вы будете самым замечательным заведующим кафедрой в Унне! — Мира вскочила со своей скамеечки, подошла к сидящему в кресле приемному отцу и опустилась перед ним на колени. Взяла его руку и поцеловала. — Я буду очень скучать! Но когда-нибудь обязательно приеду к вам, и вы покажете мне море!….

Рука господина Амати замерла в ее ладонях.

— Как? Ты не хочешь поехать со мной? Ты оставляешь меня, мое дорогое дитя?

— Я?… — теперь ладони Миры замерли на руке приемного отца. — Но…. Как же моя учеба? Вы всегда говорили, что я просто обязана получить образование!

— Ты можешь получить его и в Унне.

— А…. как же тетя? — Мира обернулась на тетушку, мирно вязавшую в своем углу. К ее удивлению, после этих слов пожилая женщина отложила вязание и заинтересованно посмотрела на племянницу.

— Я всегда мечтала посмотреть на море, дорогая! — громко объявила она.

Мира удивилась.

— Но ваше здоровье? — тетушка в последнее время все чаще жаловалась на различные недомогания, и господину Амати вместе с Мирой иногда приходилось в буквальном смысле ставить ее на ноги. — Вы подумали, как вы перенесете такую долгую дорогу, тетя Карита?

— О, когда со мной два таких прекрасных целителя, можно не бояться никаких дорожных трудностей! — энтузиазму, с которым тетушка это сказала, можно было позавидовать.

— Но… как же тогда…. — Мира поняла, что подыскивает отговорки, чтобы остаться в Тирту. С Тосем. И залилась краской.

Рука господина Амати дрогнула, сжав Мирины ладошки в дружеском пожатии.

— Мое дорогое дитя! Я не хотел говорить, но настоящая причина, из-за которой я собираюсь принять предложение Уннского университета, это эпидемия черной оспы в окрестностях города.

Пока информация о ней содержится в тайне, чтобы не вызвать панику, но все дети Ани, у кого есть возможность, съезжаются туда. Я не обременен обязанностями здесь, и потому полагаю, что мой дар не будет лишним там. Но я не ты, Мира. Твой дар гораздо больше моего. Ты могла бы многое сделать для тех, кто нуждается в помощи. Я надеюсь, тебе не надо напоминать, каковы симптомы черной оспы, и как от нее умирают?

— Не надо, — прошептала Мира. Симптомы черной оспы она помнила. И как от нее умирают, тоже. И то, и другое было ужасным. — Не надо. Я поеду. Разумеется, я поеду.

— И еще одно, — после некоторого молчания вдруг сказал господин Амати. — Я прошу тебя разрешить мне поставить тебе на время маячок.

— Что? — Мира так удивилась, что забыла возмутиться. Маячок был специальным заклинанием, которое иногда ставили на девушек-целительниц, чтобы оградить от неприятностей. В том случае, если на девушку совершалось нападение, либо она сама позволяла мужчине лишнее, маячок срабатывал, и на место быстро прибывала специальная команда, которая устраняла угрозу. Конечно, о маячке мало, кто знал из посторонних, обычно все списывали на случайные совпадения. В первую очередь его ставили самым привлекательным и общительным девушкам, Мире никогда не приходило в голову, что он может понадобиться ей. — Но зачем?

Господин Амати вздохнул.

— Скажем так, я не слишком доверяю твоему новому другу.

— Кому? Тосю? — Мира издала сдавленный смешок. Новый друг, надо же. — Да он же мне как брат! Мы выросли вместе!

— Я знаю, знаю, — успокаивающе похлопал ее по руке приемный отец. — Но позволь мне иметь о нем свое мнение.

Мира попыталась возразить.

— Но это же бессмысленно!….

— Хорошо, пусть так, — не стал спорить эльф. — Ты же не запретишь своему старому отцу делать бессмысленные вещи? К тому же, если ты так уверена в этом парне, маячок не сыграет ровным счетом никакой роли. Он просто будет висеть и все. Прошу тебя, Мира, — он проникновенно заглянул ей в глаза, — это только ради моего спокойствия. Я знаю, что это не слишком умно, но я же твой отец. Я просто места себе не нахожу, когда ты с ним.

Он немного помолчал.

— Наверное, я просто ревную.

Миру захлестнуло чувство вины. Господин Амати столько для нее сделал. Она снова взяла его руку и поцеловала.

— Вам совершенно незачем ревновать. Я никогда вас не брошу, — она немного помолчала, приводя в порядок мысли. — Хорошо, можете ставить маячок, если вам так спокойнее. Но, господин Амати, вы должны мне больше доверять! Я люблю Тося, как брата и я…. я уверена в нем! Когда ваш маячок не сработает, вы должны будете признать, что были неправы по отношению к нему, иначе я обижусь!

Эльф улыбнулся.

— Я никогда подобного не допущу! — сказал он, целуя ее в лоб. — А теперь подумай, что нам взять с собой в поездку.

Когда Мира объявила Тосю, что через неделю она уезжает, он сначала растерялся, а потом пришел в бешенство. Он был уверен, что это сволочной эльф увозит Миру подальше от него, Тося. Приемный отец он ей, как же. Небось, сам хочет попользоваться человеческой девчонкой, вот и увозит подальше, где их никто не знает.

Тось растравлял злобу мерзкими мыслями, в которые и сам наполовину не верил, и укреплял решимость совершить давно задуманный подлый поступок страхом, что Мира опять исчезнет из его жизни, и он ее больше никогда не увидит.

С трудом сдерживая эмоции, он расспрашивал Миру, куда и зачем она едет, а сам лихорадочно придумывал повод заманить девушку к себе домой. Конечно, она ему доверяет, и долго над предлогом думать не придется, но дома надо все устроить так, чтобы ничего не помешало. Придется рассказать Зорику, но Зорик свой человек, он не будет мешать, а скорее наоборот поможет. А вот деду Уникию придется снотворного подсыпать, что ли. Чтобы не проснулся, когда не надо.

Как и ожидал Тось, Зорик отнесся к его затее положительно. Не стал насмехаться и вспоминать старые обиды, а напротив, принялся деятельно помогать. Перво-наперво они наняли двух немолодых женщин, чтобы привели дом в порядок. Потом Тось купил несколько комнатных цветов в глиняных горшках и расставил их по всему дому. Он вспомнил, что Мира любила такие, когда была маленькой. И напоследок заказал ужин знакомому повару в одной из соседских забегаловок.

И тут, как назло, умер дед Уникий.

Тось, нервы которого были на пределе, готов был разорвать труп старика на части, настолько не ко времени тот надумал отправиться на тот свет. Теперь вся затея Тося срывалась из-за возни с телом, похорон и обязательного в таких случаях траура. Можно не сомневаться, что Мира теперь и близко к его дому не подойдет. Тось готов был лезть на стенку от злости, но тут ему пришла в голову замечательная мысль.

Он прижал Зорика к стене и предложил поднять деда Уникия.

Вдвоем. У него, Тося, мол, тоже дар прорезался от долгой учебы в университете. Так что, если они вдвоем напрягутся, то у них все получится. Компаньон сначала немного поупирался, ведь одно дело мечтать о стезе черного-пречерного некроманта, и совсем другое — прямо сейчас совершить противоправное действие, за которое можно оказаться в руках инквизиторов. Но глаза Тося, в которых играло безумие, а также его твердые пальцы на Зориковой шее оказались весьма убедительны, и Зорик согласился.

Поздней ночью они оттащили тело деда Уникия вниз, вымыли, переодели в чистое белье, чтобы тот не пришел в себя обмочившимся, как младенец, и встали возле него, взявшись за руки. Зорик при этом дрожал, как осиновый лист. Тось так не понял, сделал ли тот хоть что-нибудь, или всю работу ему пришлось выполнять самому. Однако когда дед Уникий поднялся (Тосю показалось, что старик толком и не понял, что с ним произошло), Зорик обрадовался, как ребенок.

— У нас получилось, Тось, — повторял он, то и дело потирая руки. — У нас получилось! Теперь мы настоящие некроманты!

Тось не разделял его восторгов, слишком хорошо представляя, чем это может кончиться для них обоих. Но дед Уникий нужен был ему «живым» всего на несколько дней, и он надеялся, что все обойдется.