Боксер-6: назад в СССР (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Моим соперником оказался боксер из Украинской ССР. И хотя его имя было мне пока что незнакомо, я заранее понял, что поединок будет серьезным. На Украине в то время была блестящая школа бокса, которая дала советскому спорту немало замечательных имен. И уж конечно, этот парень точно будет работать на полную катушку. Это вам не местечковый договорняк и не внутриклубные тренировочные спарринги.

Моя решительность помогла мне сразу вырваться вперед по очкам. Я и в самом деле работал как хорошо отлаженная машина, запрограммированная не просто на отличный бой, но и — самое главное — на безоговорочную победу. Не знаю, было ли в тот момент хоть что-нибудь, способное отвлечь меня от поединка — разве что какое-нибудь стихийное бедствие, да и то не уверен. Я наносил свои удары с упорством бобра, перегрызающего ствол дерева до тех пор, пока оно не рухнет. В какой-то момент я увидел в глазах соперника особенное напряжение, говорившее о том, что он оценил серьезность задачи и намерен приложить все возможные усилия, чтобы меня победить.

Но черта с два я дам ему это сделать! Улучив подходящий момент, я резко сократил дистанцию. Мощный клинч — и попробуй, дружочек, не то что нанеси мне удар, а хотя бы дернись!

— Я тебя все равно сделаю, — прохрипел украинец, пытаясь высвободиться из моего захвата. — Еще два раунда впереди!

— Хрен тебе на воротник, — прошипел ему в ответ я, еще сильнее сцепив его в своих руках.

Раунд! Первый раунд остался за мной. Что ж, весьма неплохое начало. Но расслабляться еще рано. Впереди действительно оставалось еще два раунда.

— Миша, все правильно делаешь, продолжай в том же духе, — Григорий Семенович, подойдя ко мне в перерыве, казалось, тщательнее, чем обычно, подбирал нужные слова, опасаясь сбить мой настрой. — Главное — внимание! Следи за его действиями, мне говорили, что он может иногда работать неожиданно. Так что не ведись на его уловки, работай спокойно.

— Чего он такого неожиданного может сделать-то, — буркнул я, делая глоток прохладной воды. — Не кастет же из трусов вытащить!

— Кастет — не кастет, а может нанести удар именно тогда, когда ты меньше всего этого ожидаешь, — объяснил Григорий Семенович. — У него манера такая, понимаешь? Вроде как исподтишка нападать. То, что ты с ним в клинч вошел — это была хорошая идея, молодец. Но все три раунда ты же не сможешь в клинче простоять. Поэтому будь все время настороже.

— Хорошо, спасибо, — кивнул я и отправился в центр ринга — начинался второй раунд.

В этот раз мой противник решил начать с рубки. «Ага, это, наверное, и есть его внезапная манера», — подумал я. «Решил, стало быть, сбить меня с ног и не дать снова его захватить. Ну и ничего, обойдемся на этот раз без клинчей. Рубка рубкой, а мы тоже кое-чего умеем».

Я превратился в воплощение сосредоточенности и собранности. Я отбивал его удары при первой же возможности и уворачивался от тех, которые отбить не мог. В результате мне удалось не просто выстоять все три минуты на ногах, но и существенно изменить ход боя. Ближе к концу раунда я уже перехватил инициативу и ответил сопернику такой рубкой, отвечать на которую он уже попросту не успевал. Мне еще бы максимум секунд десять — и этот рубщик повалился бы в безоговорочный нокаут, но… рефери возвестил об окончании второго раунда. Я снова оказался впереди по очкам. Что ж, неплохо, даже очень неплохо! Но оставался еще один раунд — решающий…

— Молоток, Мишка, — повторял Григорий Семенович, пока я старался прикинуть в голове, как может сложиться наша третья схватка. — Совсем немного осталось, продолжай отслеживать его тактику!

— Да уж, — отозвался я, наблюдая, как мой соперник о чем-то советуется со своим тренером и какими-то парнями, подошедшими к сетке снаружи.

— Соберись и сделай последний рывок! Ты можешь, сынок, ты все можешь!

Так. Вот и начало третьего раунда. Дружки моего противника как-то очень уж подозрительно и настойчиво крутились вокруг моего угла. Впрочем, никаких попыток меня отвлечь они не делали, да и крутились-то они снаружи, поэтому я решил не думать об этой странной компании, полностью сосредоточив все свое внимание на сопернике. Мало ли чего они там трутся — в конце концов, ребята эмоциональные, бывают и те, которые с откровенными странностями. Особенно если речь идет о друзьях одного из соперников, который к тому же проигрывает. Ну а организация на чемпионате СССР хорошая, и вряд ли им дадут возможность как-то сорвать турнир или повлиять на его результаты. А если вдруг такое и случится, то назначат дополнительный бой-реванш.

Так рассуждал я, присматриваясь к намерениям своего соперника и полностью отключив внимание от его дружков. Но, как выяснилось, это-то как раз я сделал и зря. Первые две минуты третьего раунда я не мог понять, почему все идет настолько ровно и предсказуемо. Противник наносил обычные удары, не проявляя особенного рвения, да и вообще вел себя как будто даже лениво. «Расслабляет», — мелькнуло у меня в голове. «Ждет, чтобы я решил, будто бы все уже закончено и осталось формально простоять. А тут он, значит, и сделает какую-нибудь подлянку. Не дождется».

Однако я недооценил степень продуманности соперника и его приятелей. В самом начале третьей минуты раунда я, сделав шаг назад, в угол, вдруг почувствовал, как моя задняя нога скользит по настилу ринга. Рефлекторно бросив взгляд вниз, я увидел, как этот участок ринга поблескивает от воды. «Что за черт», успел подумать я, «откуда здесь еще эта чертова вода?».

Следом за этим закономерным вопросом перед глазами мелькнули дружки моего противника, гулявшие рядом с моим углом ринга, и пазл в голове сложился. И именно в этот момент в меня прилетел мощнейший удар, от которого я не успел закрыться, более того, который я не успел даже заметить!

«Твою же мать!!!» — подумал я, летя прямо на пол. Удар получился настолько тяжелым, что перед моими глазами все поплыло, в уши как будто насовали по килограмму ваты, и до меня доносился только сдавленный гул. «Ни хрена! Миха! Нельзя! Не сметь! Встать!» — я боролся с этим состоянием как мог, понимая, что если сейчас я не встану, то это будет означать полнейший провал и спускание в унитаз всех усилий, которые я вбухал в свою подготовку за последние полгода.

— Ты как? Можешь продолжать? Или закончить? — подбежавший ко мне рефери с тревогой заглядывал мне в глаза.

— На хрен! Никаких закан… то есть… Продолжаем, — с трудом выговорил я.

Рефери с сомнением покачал головой, но, бросив на меня еще один взгляд, начал отсчет:

— Один! Два! Три!

«Черт тебя раздери, Миха! Вставай, твою же налево через перекладину! Нельзя дать этой суке победить!» Во мне клокотала злость — ведь если бы соперник оказался объективно сильнее, я бы расстроился, но против истины не попрешь: значит, надо больше тренироваться, чтобы в следующий раз уже точно выиграть. Но в данном случае имело место откровенное жульничество, и такое оставлять без внимания уже было ни в коем случае нельзя.

— Четыре! Пять! — громко, но равнодушно отсчитывал рефери.

Конечно, ему-то было все равно, кто и как победит. Я чуть-чуть приподнял голову и попробовал сфокусировать свой взгляд на сопернике. Эта наглая рожа с довольным видом ухмылялась — очевидно, будучи уверенной, что я лег окончательно и вот-вот прозвучит сигнал от его победе.

Ну уж нет! Не для того я столько впахивал и наматывал сотни километров!

— Шесть! Семь! — или мне показалось, или рефери ускорил темп отсчета, как будто всеми силами приближая неумолимую развязку.

Я усилием воли собрав все силы, поднялся на ноги.

— Ууууу! — заревел зал, выражая этим не то восторг, не то изумление от увиденного. А может быть, и то, и другое одновременно.

Но мне сейчас было уж точно не до реакции зала. Если я в этот момент что-то перед собой и видел, то только эту охреневшую и ухмыляющуюся морду соперника, который, судя по всему, вообразил, что он может творить здесь что ему заблагорассудится и оставаться безнаказанным. Когда я снова встал на ноги, на его лице отобразилось легкое удивление, но не более: видимо, он думал, что вставанием мои способности сейчас и ограничиваются.