Моя жизнь - Эрнест Сетон-Томпсон

Вот оно что! — воскликнул я. — Ну погоди, дружище Лобо, теперь я знаю, чем тебя взять.

Я заколол телку недалеко от нашей хижины и оставил ее там для приманки. Вокруг туши я расставил четыре капканы, тщательно соблюдая все меры предосторожности. Но голову я отрубил и оттащил в сторону на двадцать пять ярдов. Здесь я поставил еще два капкана, привязал к ним голову телки и тщательно, как только мог, все замаскировал: присыпал землей, покрыл сверху дерном, посадил кактусы на их прежнее место так, что все выглядело, как и раньше. Потом взял лапу койота и сделал ею следы вокруг головы, чтобы провести старого серого волка и заманить его сюда.

На рассвете я пришел посмотреть, что произошло за ночь. К моей большой радости, я увидел, что головы не было, ее кто-то утащил.

Я стал всматриваться в следы, и скоро для меня все было ясно. Здесь был Лобо, в этом я не сомневался. Соблазнительный запах свежего мяса заставил его пройтись вокруг туши; как всегда осторожный, он держался на безопасном расстоянии. Вот он обнаружил капкан, и вся стая попятилась назад. Все волки повиновались вожаку, за исключением одного — самого маленького, по-видимому, волчицы. Она отбежала в сторону, чтобы рассмотреть, что это там за черный предмет — голова. Одной ногой она попала в капкан и так и ушла с защемленной головой, волоча за собой голову телки.

Я вскочил на коня, Аллен на своего, и мы поскакали по следам так быстро, как только могли.

Не проехали мы и мили, как увидели маленькую волчицу. Это была Бланка. С ней был Лобо. Он бежал рядом. Он не покинул волчицу в беде.

Но когда волк увидел, что приближаются вооруженные люди, против которых он был бессилен бороться, он направился по крутому склону в горы. Он звал Бланку идти за собой. И она двинулась по его следам и бежала до тех пор, пока голова телки не зацепилась рогами за скалу. Это заставило волчицу остановиться. Она повернулась в нашу сторону. Как раз в этот момент взошло солнце и осветило ее. Только теперь я увидел Бланку во всей ее красе. Она была совершенно белая как снег. Я достал фотоаппарат и снял ее. А потом — теперь мне кажется это жестоким — мы набросили лассо ей на шею. Наши лошади рванулись вперед и затянули веревку.

Я положил Бланку поперек своего седла и поскакал к хижине. Кажется, еще никогда в жизни я не испытывал такого торжества, как в тот момент. За все эти годы еще никому не удалось убить ни одного волка из этой стаи. Мне принадлежала первая добыча.

В течение всего этого дня с вершины скалы доносился к нам призывный крик Лобо. Он все звал, звал и звал. Но теперь это не был воинственный призыв вожака — в его голосе звучала тоска.

А когда наступила ночь, Лобо спустился с горы, Мы узнали это по приближающимся звукам его голоса. Вот он подошел к месту, где погибла Бланка, и тогда раздался заунывный, тоскливый вой. Казалось, теперь он знал все.

— Черт побери, — сказал один из ковбоев, — я не знал, что волк может так тосковать.

Потом старый волк пошел по следам наших лошадей. Я не знаю — для того ли, чтобы отомстить нам, или же он хотел найти волчицу.

Около десяти часов вечера послышался лай нашей собаки. Она бросилась к дверям хижины. Я вышел, чтобы впустить ее, но собаки не было. Я звал ее, но она не пришла. На следующее утро я узнал, почему она не пришла на мой зов. Лобо схватил ее, поволок за собой и растерзал на части тут же, недалеко.

Старый волк пришел один в ту ночь — я узнал это по следам — и вел себя крайне неосторожно, вопреки обычной своей выдержке.

Теперь для меня не оставалось сомнений, что Бланка была его подругой. Я понимал также, что, для того, чтобы уберечь скот, надо срочно принять решительные меры сейчас, пока волк находится в состоянии тоски.

Мы проработали втроем весь день, устанавливая по четыре капкана вместе на каждой тропе, которая вела к ущелью. Когда все уже было замаскировано, я взял лапу Бланки и сделал ею отпечатки на земле всюду, где были капканы, словно это были ее следы.

В ту ночь мы не услышали ничего нового. На следующий день я сел на лошадь и поехал посмотреть, не произошло ли чего около капканов. Но ничего интересного не заметил. За ужином я спросил одного из наших парней:

— Ты сегодня был у Северного ущелья?

— Нет, — ответил он, — я не был там, но час назад слышал странное смятение в стаде, которое пасется там.

На рассвете следующего дня я отправился к Северному ущелью. И как только я подъехал к месту, где были расставлены капканы, я увидел, что там лежит Лобо. Он напал на след, который я сделал лапой Бланки. Он думал, что это ее след, что она где-то тут впереди, что он скоро найдет ее.

И вот он лежал совсем беспомощный, запутавшись в цепях, с капканом на каждой ноге.

А в стороне, сохраняя безопасное расстояние, ревел и метался скот, словно торжествуя и радуясь гибели тирана. Но никто не смел подойти близко.

Когда Лобо увидел меня, раздался его громкий, тревожный призыв, как будто он кричал своей стае: «Сюда, на помощь!»

Но никто не пришел.

Тогда он хотел наброситься на меня, но был скован в движениях — его держали капканы и цепи. Обессиленный и беспомощный, Лобо опустился на землю.

— Эх ты, старый разбойник, замечательный зверь! Мне жаль тебя, но я не могу поступить иначе.

Я взмахнул лассо.

Но не успела петля лассо опуститься на шею волка, как он схватил ее зубами и разгрыз надвое. Потом он посмотрел на меня, словно хотел сказать: «Ну, теперь попробуй еще что-нибудь».

Со мной было ружье.

Пристрелить? Нет, не надо.

Я поехал в лагерь, захватил другое лассо. Скоро вернулся обратно. На этот раз меня сопровождал Аллен.

Теперь я бросил волку толстую палку, и прежде чем он успел выпустить ее, мы оба набросили ему на шею лассо. Наши лошади знали свое дело.

Петля затянулась на шее Лобо. Еще минута, и его глаза начали тускнеть.

— Назад! — вдруг вырвалось у меня. — Осади лошадь. Мне хочется его взять живым.

Мы просунули палку между челюстями волка и крепко обмотали пасть веревками.

Теперь Лобо был совсем обезоружен.

Он перестал сопротивляться. Но на меня он больше ни разу не взглянул. Его взгляд скользил куда-то мимо меня. Он вел себя так, словно был один в прерии.

Мы связали его веревками, освободили из капканов и положили поперек моего седла.

Аллен шел с одной стороны, я — с другой. Так мы доставили его к хижине.

Дома я надел ему на шею ошейник и привязал в поле на цепи. Поблизости я расставил капканы, так как предполагал, что он будет звать волков из своей стаи и что ни достанутся нам в добычу.

Но я ошибся. Лобо позвал их на помощь один раз. Никто не отозвался. Больше он не стал звать.