Тучи на рассвете (роман, повести) - Аркадий Сахнин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Спишь, старая свинья! Завтра же вылетишь отсюда!
— Виноват, господин, виноват, — услышал он голос швейцара, но ничего не ответил.
Пусть теперь старик не спит ночь, раздумывая над тем, как найти работу.
Чо вышел из гостиницы, остановился у широкого портала и тихо засмеялся.
Тяжелые мраморные колонны, меж которыми он стоял, и Капитолий с массивным куполом, и восьмиэтажный магазин с рестораном на крыше, и быстро мчащиеся шикарные автомобили, обгоняющие переполненные пассажирские фургоны конки, и бесконечный людской поток — все-все это показалось ему мелким и ничтожным по сравнению с его новым высоким чином и заданием, которое он сегодня получил. Нет, не зря он просидел два года в этом Тэгу.
Он обернулся по сторонам, невидящим взглядом посмотрел на своих юных носильщиков, почти беззвучно, одними губами, сказал: «Рикшу» — и стал медленно спускаться на тротуар.
— Рикша! Рикша! — закричали мальчики.
Из длинного ряда рикш, стоявших у здания, вырвался крайний и подкатил к Чо Ден Оку.
— Назад, не годишься! — недовольно махнул он рукой.
Он не любит велосипедных педалей. Ему не нужен рикша, который сам сидит и только крутит педали, да и педали-то крутит не всю дорогу. Он работает только наполовину. А когда едет с горы, его не отличишь от седока. Он просто сидит и ничего не делает, и ему же еще надо платить деньги.
Нет, на то и рикша, чтобы бежал на собственных ногах, чтоб слышно было, как часто хлопают по асфальту босые ноги, чтоб он был там, внизу, и не загораживал улицу своей грязной спиной.
Чо Ден Ок идет вдоль колясок и видит, как следят за ним десятки глаз. Рикши выжидающе смотрят. Они ждут его слова. Каждый надеется, может быть, ему сейчас выпадет счастье везти этого богача.
— А-а, ждете, жадные звери, а он вот не возьмет никого и уйдет! Сколько здесь рикш?
Чо останавливается и обводит глазами коляски: семь с педалями на трех колесах и девять двухколесных с оглоблями. Шестнадцать. И среди них будет только один счастливый, которого он выберет. Чо стоит и смотрит на них, а шестнадцать пар глаз с надеждой устремились на него.
Они привыкли, что пассажир не ходит по всему ряду, а берет первого от края или второго. Самый разборчивый дальше пятого не пойдет. Они привыкли сидеть и терпеливо ждать своей очереди.
Он отучит их от этой привычки. Он заставит всех сразу подняться и ждать его слова. За свои деньги он может выбирать.
Они уже поняли это, и их глаза устремлены на него. Он видит, как молят эти глаза, по ним можно понять все, что думает рикша.
«Возьмите меня, господин, — говорит взгляд человека со скулами, похожими на камни. Его ноги, словно веревками, переплетены тугими, в узлах, синими жилами. — Возьмите, господин, я бегаю хорошо, видите, какой жилистый, я даже в гору не замедлю бега, возьмите же…»
Чо Ден Ок движется вдоль ровного ряда тонких оглобель. «Садитесь ко мне, я опытный рикша, вы не почувствуете жесткого сиденья моей коляски, я знаю каждую неровность асфальта, вы будете плыть, как по волнам, я не дам другим рикшам обогнать себя…»
А как вот этот смеет просить? Да еще так нагло просит: «Возьмите, возьмите меня, пожалейте моих детей, возьмите, умоляю вас, вы видите, что я уже четыре года в упряжке, — значит, срок мой подошел: ведь рикша больше пяти лет не живет. Я не могу сравняться с товарищами ни силой, ни красотой своей коляски, все уже одряхлело, я просто прошу: сжальтесь, меня никто не берет, хотя знают, что мне можно платить вдвое меньше, чем другим. Ну сжальтесь же, вот я и коляску уже выдвигаю вперед…»
А этого надо бы арестовать! Как злобно смотрит: «Чего ты тут выбираешь, будто на скотном рынке? Бери первого и езжай, если надо ехать, не мучь людей, собака, а то завезем и сбросим под трамвай, гадина!»
Погоди же, я тебя примечу, ты еще узнаешь, с кем связался, узнаешь, кто такой Чо Ден Ок!
А этот негодяй старается заслонить своим телом покосившуюся, облезшую коляску и выставляет напоказ мускулы: «Что коляска, вы посмотрите, какие у меня мышцы на руках, какие длинные ноги. Я потому и ношу короткие штаны, чтобы вы видели мои упругие угловатые икры и ляжки. Я работаю только первый год, у меня еще много сил, что же вы проходите мимо?..»
Нет, здесь собрались одни жулики. Этот вот норовит сам спрятаться и выставляет вперед свою коляску: «Разве вы не видите, что это лучшая из двухсот колясок, которые сдает в аренду господин Ятара Симосидзу? Разве вы не знаете, что ее посылают только по вызовам высокопоставленных лиц? Мне запрещено ездить по грязным улицам, мои стоянки только у крупнейших гостиниц, возле банков и иностранных компаний».
Чо долго смотрит на коляску. Тонкие, покрытые черным лаком бамбуковые оглобли, блестящие спицы высоких ажурных колес на дутых шинах, упругие рессоры, сафьяновый откидывающийся верх на никелированном каркасе, автомобильный рожок у оглобли, два сверкающих медных фонаря.
Чо Ден Ок проходит мимо. Шестнадцать пар глаз смотрят на него и ждут. Пусть надеются, собаки, а он пойдет пешком, а за ним понесут саквояж, и зонтик, и веер, а рикши будут смотреть вслед и жалеть, что упустили такого выгодного пассажира…
Нет, так он сделает в следующий раз, а сейчас он поедет. Он поднимает палец, и шестнадцать рикш настораживаются. Чо Ден Ок стоит впереди колясок, как командир. Взгляд снова плывет по всему ряду.
И вот, наконец, палец направился на коляску, на самую красивую из ряда. Рикша мгновенно подкатывает к Чо. Остальные угрюмо присаживаются на корточки. Чо становится на ступеньку, поднимается в коляску и разваливается на мягком сиденье. У его ног мальчики складывают вещи и низко кланяются. Сейчас им дадут мелкую монету. Но Чо не намерен платить троим. Все они жулики. Вот если бы один снес его вещи, можно было бы заплатить.
— Центральный вокзал! — приказывает он, и коляска срывается с места.
Рикша бежит по асфальту близ трамвайной линии и сигналит прохожим. Сигнал тонкий, жалобный: «ти-ти-ти!»
Плавно покачивается коляска. Чо Ден Ок растягивает рукой воротник. И кто придумал этот ошейник? Пытка какая-то! Но надо привыкнуть. Он теперь не может надевать халат, он будет встречаться с высокопоставленными лицами. Уже в Тэгу он начал носить костюм вместо халата. В Пусане, куда он едет с ответственным заданием, он даст понять, будто он столичный чиновник или даже человек, вернувшийся из-за границы.
Пусан. Крупнейший порт страны. Главная военная база Японии на полуострове. Центральные склады Восточно-колониальной компании. Судоверфи, заводы, фабрики, рыбокоптильни… Грузооборот — три миллиона тонн. Через Пусан идет все оружие к русской границе. В Пусане стоят эскадры, громившие Пирл-Харбор и Сингапур.
«Ти-ти-ти!»
Рикша бежит быстро, но его то и дело обгоняют автомобили. Звуки писклявого рожка тонут в шуме их назойливых сирен.
Ничего, придет время, он еще и в машине поездит. Пусть пока обгоняют. Чо уже сам многих обогнал, а он еще только набирается сил, еще вся карьера впереди. Пусть быстрее бежит рикша. Вернувшись из Пусана, он купит себе такую же коляску, и у него будет собственный выезд, собственный рикша.
Чо Ден Ок слышит звонки трамвая. Ну, этого он не допустит.
— Быстрее! — тычет он зонтиком в спину рикши. — Быстрее, чтобы трамвай не обогнал.
Рикша не может быстрее. Он проскакал не меньше десяти кварталов, ни на минуту не замедлив бега. Он обогнал восемь рикш, а ведь и они были с пассажирами, они тоже бежали изо всех сил.
— Скорей, скотина, скорей, трамвай уже совсем близко! — И снова зонтик сверлит спину.
Рикша хочет бежать быстрее. Ноги еще вполне выдержат, но совсем нечем дышать. Рот открыт, потому что мало воздуха. Он дышит часто, но все равно задыхается. Быстрее, быстрее, до трамвайной остановки не больше ста шагов, надо сделать рывок, пот можно и после вытереть. Рубаха прилипла к телу, от этого стало еще тяжелее. Все тело мокрое, и только во рту сухая корка и сухой, шершавый язык. Быстрее, быстрее, воздух свистит в горле. Нет, он не упадет, это только на мгновение все потемнело, это просто капли пота заволакивают свет, режут глаза. Быстрее, осталось всего пятьдесят шагов, надо не дать трамваю обогнать себя, тогда пассажир хорошо заплатит.
Сегодня рикша не собрал еще суммы, которую должен привезти хозяину за коляску. Он твердо решил: если заработает эту сумму и еще пятьдесят чжен, которые отложит для семьи, то из следующих денег первые пять чжен пойдут на батат — сладкую картошку, чтобы подкрепить свои силы. А до этого он не может истратит ни одного пхуна.
Зато теперь ему повезло. Этот богач выбрал его из всего ряда. Он щедро заплатит. Тогда можно будет остановиться у железной печи первого же уличного торговца бататом и выбрать самую большую картофелину. Он остудит ее, перебрасывая из руки в руку и обдувая со всех сторон. Потом очистит теплую кожуру и съест батат, так похожий по вкусу на жареные каштаны, и это даст ему новые силы. Надо только сделать последний рывок, чтобы уйти от этого проклятого трамвая…
