Первый шаг - Николай Грубов

– Вот так новость. – Немного озадаченно подумалось мне. – Звонок Татаринова явно сыграл в пользу моей кандидатуры. Мои попытки быть на слуху и на виду у товарищей, причем именно от тех от кого, пусть и немного, но зависело выполнение моего плана, срабатывают, и это прекрасно, но не столь же быстро. Если я уже с первых шагов полез в гору через ступеньку, то, что будет дальше, ведь не предложили стать председателем отряда в классе, а председателем пионерской дружины школы. Ну, ясно, что не генеральный секретарь, мелочь вроде, но в то же время это можно сказать первая ступенька моей лестницы наверх. Многие партийные функционеры так и начинали. Взять хоть того же Татаринова. Не с его ли подачи меня решили тут приподнять? Ну что же, не плохо. Можно только добавить: "Верной дорогой идете товарищ!", посмотрим, как дальше дело пойдет.

– Ну чего молчишь? – Поторопила меня директор школы.

– Прежний председатель перевелся в другую школу, в связи с переездом. Вот и приходится подбирать кандидатуру. Мы тебя спрашиваем, сможешь или нам другого поискать? – Вновь поторопила меня, теперь уже пионервожатая.

– Я постараюсь, да, я смогу это сделать. Надеясь на меня, вы не прогадали, я вас не подведу.

– Ну и хорошо. Завтра на слете дружины мы и предложим тебя. Это конечно формальность, но будем пунктуальны. Пионеры должны знать, что они также как взрослые решают, кто будет у них руководителем.

Весь день я ходил под впечатлением того что происходит со мной. Я уже не в первый раз замечаю, что все происходящее сегодня, уже во многом отличается от той прежней моей жизни. Я вроде и хотел этого, но становится немного не по себе. Когда знаешь что должно быть, а тут вдруг все по-другому – это нервирует.

Тренер на тренировке тоже в недоумении:

– Николай, соберись. Хватит уже витать в небесах. Лето прошло, давай заниматься будем, а не изображать, что ты тренируешься. – Его нравоучения отвлек другой спортсмен. – Николай, тьфу черт. Сколько у вас в вашей команде Николаев?

– Трое всего, но мы обычно на прозвища отвечаем. Привыкли уже. Вы тоже можете называть нас так. Вот меня все Семенычем зовут, Сухова Кольку – Сухарь, Вилянова Кольку – Вилян. Мы не обидемся, да и привычней для нас так-то. А то называете Николай, а мы все оглядываемся и думаем: – кого назвали?

– Ладно, ладно, ты мне зубы не заговаривай, делай растяжку как положено, что ты как женщина беременная, изображаешь только, а не делаешь как надо.

Весь день прошел как один час. Привыкаем к ритму школьному, но с натугой. Мне еще по идее поговорить надо с друзьями, а я совсем и не подготовился к разговору. Да еще идти надо к тетке. С разговором придется повременить, дело серьезное у ребят, и с бухты-барахты оно не решается.

Оседлав велосипед, сразу же после прихода домой, я захватил приготовленный комплект украшений и поехал к тетке. Она уже была дома, и по сияющему лицу мне стало ясно, что она хочет меня обрадовать.

– Колюнчик, все сделала. Угадай сколько стоит твои украшения? Нет, ни за что не угадаешь – ей самой не терпелось сказать, сколько стоят эти изделия. – Ты может и не в курсе, что сейчас у нас в стране привязка к золотому рублю, введенная Сталиным перешла опять на доллар. Это я к тому, что нам с тобой придется на это оглядываться. С первого марта 1950 года один грамм чистого золота стоил четыре рубля сорок пять копеек. Это расценки банка, в народ идет несколько дороже и, причем не чистое золото, а, как и положено с добавками и в виде золотых украшений.

– Ну, а при чем тут доллар? – Влез я в рассказ тети.

– Подожди, я потом тебе попытаюсь доходчиво объяснить все это. Все равно все сразу не поймешь, но я тебе дам одну книжечку, там все это написано и про золото, и про камни, так что почитаешь, если тебе интересно будет. А пока сиди и молча слушай. Кстати я слышала такую утку что Сталина убили именно из-за того что он хотел ввести золотой рубль в обращение вместо доллара при расчетах с рядом государств. Но это только слухи и болтать громко об этом не надо.

– Ну а сама-то, зачем мне рассказываешь?

– Да вот ляпнула, не подумав, баба я, ничего не держится в тайне, язык мой враг мой. Ну, ты то мужчина, ты болтать не станешь, надеюсь.

– Честно говоря, мне все равно, как и кто убил Сталина, или он от старости умер. Его нет, сейчас у власти Хрущев, потом еще кто-то будет. Нам-то с этого какая корысть?

– Э-э-э, не скажи милый мой. При Сталине народ жил лучше, каждый год улучшение было, хоть с продовольствием, хоть с тряпками. Сейчас же вон в магазинах полки пустыми стоят. Льготы за хорошую работу отменили, ввели уравниловку в оплате труда. Раньше за качество продукции поощряли материально, а сейчас нет такого, только наказывают, если брак работяги гонят. А в колхозах что? Урезали размеры приусадебных участков, ввели какие-то нормы по количеству голов скота, траву и то косить запрещают, сельчане скот кормят хлебом, благо еще хлеб пока дешевый, но скоро и он подорожает. Муки-то нет в магазинах, да и хлеб с соевой добавкой идет. На базаре стало меньше мяса, молока. Короче народ не доволен стал.

Я слушал тетю и вспоминал, что действительно нам многое стало известно в будущем, когда чуть приоткрыли тайны СССР, и в том числе и то какие ошибки были совершены при правлении Хрущева. Открывать-то открывали, но не учитывали их, и сами совершали ошибки и даже похлеще чем тот же Хрущев. Но это мне не нужно сейчас. Все что тетя мне сейчас говорила мне известно гораздо лучше, я бы мог ей наговорить много чего про это время. Хотя бы про Новороссийские события, когда стреляли в бастующих рабочих. Но ей-то это зачем? Да, конечно, как и любой человек, она переживает, что жить становится хуже, но изменить что-то она не сможет. Она винтик, всего лишь винтик в этом огромном механизме. А я? Я по идее тоже такой же винтик, даже еще меньше, я еще даже голосовать на выборах не имею права. Отличие только в том, что я знаю все, что произойдет в дальнейшем, и все. И вполне может быть, что все мои потуги что-то изменить в стране так и останутся потугами.

Ну, вот опять сомнения. Ты Николай Сергеевич прекращай. Или дело делай или не делай, а так как вроде уже все давно решил, так и нечего сомневаться.

– Теть Тонь, давай вернемся к нашим баранам.

– К каким баранам? – Растерялась тетя. – А…, ну да, конечно, конечно, я про золото же говорила, а съехала на Хрущева. Ничего не поделаешь больное место оно завсегда зудит больше, и мы его лелеем, чешем его и языками чешем что попало. Ладно, на чем мы с тобой остановились?

– Насчет привязки к доллару. – Напомнил я тете.

– Так вот, с этого года цена за унцию золота уже стоит 35, 09 долларов. Понял! Долларов, а не рублей. А сам доллар стоит четыре рубля.

– Теть Тонь – вновь перебил я увлекшуюся, как мне казалось совсем не тем, зачем я пришел, тетю. – Ты мне про все ваши финансовые дела сказки не говори, я все равно ничего пока не пойму. Ты мне конкретно скажи, сколько стоят вот эти вещи? – Я ткнул на лежащие передо мной ювелирные изделия.

Она вздохнула, как мне показалось с сожалением, и перешла на изделия.

– Вот этот камень сапфир, причем чистый сапфир, еще его зовут синий корунд, и он очень ценный. Не настолько конечно как бриллиант, но тоже стоит немало. Это камень женский, он олицетворяет женское постоянство, это символ девственности, он….

– Стоп, стоп. Тебя тетя все время куда-то заносит. Сколько он стоит? Ты можешь просто сказать, безо всяких там…. – Я помахал рукой, как бы изображая неопределенность.

– Ну как ты не понимаешь, это же камни очень ценные, это не булыжники. Я знаю хоть и мало про эти дела, но все равно хочется с тобой поделиться, рассказать о них все что знаю. Ведь для оценки подлинности камешков и их качества необходимо проводить специальную экспертизу. В нашем банке можно провести что-то подобное, у нас конечно не геммологическая лаборатория, где выдают сертификаты, но подлинность и оценку сделать можно. Нам этого вполне хватит, ведь не на аукцион же будем выставлять. Я права?

– Права, тетя, права. Давай ближе к делу.

– Ты в курсе, что один карат равен 1/5 части грамма? – Я кивнул головой. – Откуда знаешь? Читал, наверное, где-то? Ну да что-то я опять буровлю не то. Так вот если рассматривать, допустим, бриллиант, то он бывает мелким с массой 0,3 карата, средним до одного карата и свыше одного – крупный. Природные сапфиры достаточно редкие, поэтому они тоже дорогие. Вот этот сапфир, что на кулоне, да и на серьгах тоже они природные, и изумрудики, что вокруг сапфира выложены, тоже природные. Масса всех камешков здесь чуть больше шести каратов. Это общая масса. Нам отдельно камни не надо оценивать, и золото, и камни, и работа мастера, и то, что изделия считаются антиквариатом, у нас все это оценили в пять тысяч долларов.

– Значит, в пересчете на рубли получается двадцать тысяч?

– Да примерно так.

– Не хило, но и не много. Я почему-то на большее рассчитывал.