Гамбит - Татьяна Богатырева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подружка чувствительно пихнула Лилю локтем:
– Да проснись ты, горе мое! К тебе обращаются!
Лиля потрясла головой.
– А?..
Ее просили позировать. Снова. Несли чушь про великолепный контраст, улыбались и явно пытались очаровать. Ни позировать, ни очаровываться не хотелось, и Лиля жалобно посмотрела на Настасью. Но та была непреклонна: ей хотелось и позировать, и очаровываться, и…
– …хватит медитировать, Лильбатьковна. Мы согласны. – Настя обняла ее за плечи, улыбнулась за обеих и куда-то поволокла. Позировать.
Упираться не имело смысла. Лиля и не упиралась: чем раньше начнут, тем раньше ее отпустят.
Мужик притащил их, кажется, в антикварный магазинчик, о чем-то побеседовал с кем-то за прилавком и засуетился сначала вокруг Настасьи. Поставил в какую-то нужную ему позу, поднял ее руку, повернул ей голову. Настасья млела. Лиля даже подумала, может, оставить их? А что, мужик Настасье нравится, слепому ж понятно, вот пусть и млеют. Вдвоем. Она тихонько отступила на шаг, потом еще, и уже нащупала спиной дверную ручку, как Настасья перестала млеть и уставилась на нее, как Ленин на буржуазию. Следом за ней обернулся и фотограф, усмехнулся и нацелился на Лилю камерой.
– Иди-ка сюда, контраст, – велела Настасья.
– Вот к этой раме, – поправил фотограф.
Дери ее, подумала Лиля тоскливо. Неохотно подошла, поморщилась, когда фотограф взял ее за подбородок и повернул, как до этого Настю. Потом за руку. Потом отступил, схватился за камеру.
Настасья, в отличие от Лили, позировала с явным удовольствием.
А когда Ильяс – не сама вспомнила, Настасья подсказала, – снова пошел к менеджеру магазинчика, выторговывать очередной реквизит для очередного гениального кадра, подруга ухватила ее за плечи и легонько встряхнула:
– Да очнись ты, наконец, Лиль, ну ты что, совсем слепая?
Лиля послушно потрясла головой:
– А? Что я?
– Доктор, мы ее теряем, – вздохнула Настасья и отпустила.
Лиля пошатнулась, оперлась на что-то вроде мебели и тоже вздохнула. Ради Настасьи она, конечно, потерпит. Ну нравится ей мужик, хочет она профессио нальные фотки, не мешать же. Правда, совсем непонятно, зачем им тут сдалась Лиля. На модель она никак не тянет.
Вспомнилось чучело, мельком виденное сегодня в зеркале, и подумалось: на такое бы Эри не польстился. Или польстился? Нет, для него она бы… И так живо представилось, как бы она для него, что стало тепло, кажется, впервые, с тех пор как проснулась в игровом центре облепленная датчиками и опутанная трубками. Последние остатки наваждения спугнул щелчок камеры. Лиля сфокусировала взгляд, разглядела чужие, темные и какие-то тоскливо-голодные глаза, сжатые губы, бороду. Показалось вдруг, что этот полузнакомый фотограф ее понимает. Вот только заканчивал бы он быстрее, а то уж очень спать хочется. Лиля дождалась очередной вспышки и зевнула в ладонь. Глаза сами закрываются.
– У тебя удивительная улыбка, – тихо сказал он и усмехнулся. – Дотерпи хоть до машины, спящая красавица.
Красавица, ага. Которая сто лет проспала и вот только что продрала глаза: нечесаная, опухшая и помятая. Со всех сторон красавица, точно.
Он убрал камеру в чехол и распахнул перед Лилей дверь. От яркого дневного света Лиля сморщилась и зажмурилась, очень болели глаза. Настя недовольно заворчала над ухом и подхватила ее под локоть.
– Давай уж так, а то навернешься еще… Ильяс, вы про машину говорили?
– Раз уж Лиля так хочет спать, что ее не разбудит даже горячий шоколад…
– Не разбудит, – буркнула Лиля.
Ильяс развел руками.
– Хоть довезу до дома. Должен же я загладить, и все такое. Кстати, визитку возьмите.
Настя что-то ответила, Лиля не поняла что. В ушах гудело, что происходит вокруг, она тоже не совсем понимала. Кажется, ее посадили в машину, а потом она наконец заснула.
Глава 2
Ильяс
В машину ее пришлось запихивать как багаж, ибо недоразумение уснуло на ходу. А подруга ее забралась на переднее сиденье, сбросила радостную улыбку и, назвав адрес, притихла. Умница. И красавица – камера от нее в восторге. И вообще, с ней все было бы куда проще, жаль, не судьба.
Пока выезжали с Арбата на Кутузовский, приглядывались друг к другу.
– Вы извините, – сказала наконец умница и красавица. – Мы вам, кажется, съемку испортили. Но это просто время неудачное. Вот с полгода назад мы бы – ух! А сейчас Лилька что-то расклеилась совсем.
– Ничего вы не испортили, – пожал плечами Ильяс и искоса глянул на умницу и красавицу. – Контраст и в самом деле… м… разительный.
Он грустно усмехнулся, вспомнив перемазанное шоколадом солнышко.
Настасья вздохнула и сменила тему:
– А фотографии потом можно будет увидеть?
– Конечно. Мыло дайте, все, что годное, – скину. Кстати, не будет слишком большой наглостью с моей стороны спросить, где вы поете, кроме Арбата?
– Не будет, – она пожала плечами. – Вообще-то я учусь в консерватории, а пою по вторникам в «Южном ветре», знаете, наверное?
Разговор плавно перетек на обсуждение злачных мест для любителей джаза, потом – на арбатские развлечения квартета, на сам квартет. Настасья охотно рассказывала, видно было – гордится. Так и дорогу скоротали за беседой. Когда доехали, Ильяс попросил:
– Настя, позвоните мне, если вдруг с Лилей что. Я волнуюсь, знаете.
– Ага, – сказала Настасья. Выбралась из машины и пошла извлекать с заднего сиденья сонную подружку.
Честно говоря, на ее звонок Ильяс особенно не рассчитывал. Да и вообще не рассчитывал, известно же, что такое женская дружба. Поэтому вот уже полтора месяца присматривал за немочью сам: приезжал на Арбат по выходным, наблюдал, но больше не подходил. Чем дольше наблюдал, тем сильнее ему не нравилось то, что он видит: Лиля закуклилась, не видела ничего вокруг и, похоже, не вполне осознавала происходящее. Это несчастное создание не хотелось снимать, и орхидеи ему дарить не хотелось. Только пристрелить из жалости, как чумного щенка.
Как вернуть Лилю в мир живых, Ильяс даже примерно не представлял. Никогда не умел выхаживать щенков – и учиться не хотел.
И только в середине июня позвонила Настасья. Наверное, еле дождалась, пока он возьмет трубку, потому что затараторила почти без пауз:
– Ильяс, здрасьте, это Настасья, вы просили позвонить, если… я вот, звоню.
Поначалу Ильяс подумал, что это скорее повод назначить свидание, чем забота о подруге. Собственно, он был бы всецело за – в других обстоятельствах. Такие, как Настасья, в постели еще лучше, чем в кадре, и никаких тебе обманутых ожиданий, претензий и прочей ерунды.
