Очищение - Вадим Еловенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
3.
Толик сидел в приемной ожидая, когда его вызовут. Он был все так же просто одет. В растянутом застиранном свитере и в легких летних брюках. Его тяжелые ботинки как-то вообще не вязались с этой долговязой фигурой. А весь вид следователя не вязался с этими странными и непонятными ему людьми в строгих черных костюмах. Единственное что он за все время научился отличать так это то, что чиновники в черных костюмах не ходит. А значит, наблюдали за ним сотрудники безопасности и просто персонал.
– Анатолий Сергеевич, – Обратилась к нему женщина лет тридцати сидящая за столом с компьютером: – Вас просят зайти.
Веккер поднялся и чуть отстранился в сторону, когда один в черном костюме попытался взять его за руку и проводить. Тот все понял и далее следовал на пару шагов сзади, больше не приближаясь к Веккеру.
В кабинет он вошел один и еще даже повернуться не успел, как услышал довольный голос:
– Здравствуй, здравствуй Веккер! Хорошо, что приехал. Я думал не поедешь на ночь глядя. С тебя станется.
Без приглашения проходя и присаживаясь в кресло напротив стола за которым сидел говоривший, Веккер буркнул:
– Ну, раз просил приехать значит действительно нужен был. Так бы на дачу к себе вызвал, если просто потрепаться за жизнь.
– Пропуск не забудь продлить. – Напомнил хозяин кабинета. – А то опять будешь доказывать, что ты не террорист. И одевайся приличнее. Охрана не верит, сопровождение не верит… никто не верит, понимаешь… а все из-за твоего вида.
Веккер растянул губы в улыбке и сказал:
– В следующий раз я в шортах приеду.
– Ловлю на слове. Я тебя вызову тогда спецом в феврале. И посмотрим, отморозишь ты себе что-нибудь или нет. – Хозяин кабинета попросил в микрофон, чтобы подали чай и «что-нибудь» и, откинувшись в кресле, спросил: – Как вообще дела?
Толик пожал плечами и, поглядев на флаг в углу сказал, как бы обращаясь именно к нему:
– Доклады-то у тебя каждый день на столе. Не ленись, читай.
– Лень не при чем. Просто некогда реально ВСЕ читать. Проще со специалистом, поговорить который быстро и четко обрисует ситуацию.
– Ну, если в двух словах… у нас жопа.
Хозяин кабинета поправил полы расстегнутого пиджака и, рассматривая свой галстук, спросил:
– Это уже привычное состояние. Но что на этот раз?
– Тебе писали… заключенные стодевятнадцатой совершили массовый побег. Грешник на свободе.
– Это там, куда постоянно всякие правозащитники катаются и где мы курорт устроили, а не колонию? – услышав угуканье Толика, хозяин сказал: – Это не жопа, Толик. Всех переловят. А лучше не ловить… при обнаружении уничтожать. И бюджету хорошо и мне спится лучше. Ты летал в Калининград, как я просил?
– Да. И там тоже… еще тот цирк. Лагерь – проходной двор. Зона отчуждения – место для пикников. И это в регионе, где зараженных на квадратный километр… – Веккер восхищенно присвистнул.
– Я не хочу ничего пока менять… Пусть там перемены идут более плавно. Губернатор мне жаловался давеча, что у него под окнами марши протеста и сидячие забастовки зараженных?
– Да. Чтобы хоть как-то собрать их воедино мы запретили раздачу бесплатки везде кроме лагеря. Жить захотят, приедут. – Жестко сказал Веккер.
– Правильно. – Кивнул хозяин кабинета. Но пусть в вашем штабе придумают что-нибудь, чтобы предотвратить забастовки. Это Европа. Пойми, там другой менталитет. Или сразу под каблук, или тогда уж нежно и ласково. А главное незаметно. По одному выдергивать их. Если вы можете это в Москве делать, почему не можете там?
– Штата не хватает. Ребят обученных не хватает. Не все, кто к нам попадают, готовы таких же, как они таскать в лагеря. Мы пытаемся объяснять, но сам понимаешь… плюс проблема выявления. Есть там люди, которые, даже не смотря на закон, плевали на карты медицинского контроля. Их когда задерживают, проверяют экспресс тестом и отпускают, только штраф взяв. А он живет в какой-то деревне и в следующий раз попадется только через пару лет. Такое по всей стране, но там это просто принцип какой-то…
– Что предлагаешь? – Видя, что Веккер не готов ничего предложить хозяин кабинета спросил: – Как там писателешка этот…
Но ответить Веккер не успел. Внесли чай и большое блюдо со всякой снедью. Не дожидаясь пока женщина выйдет Толик совсем в наглую протащил кресло по дорогому ковру и пристроился поближе к блюду.
– Нормально… – ответил он, когда двери закрылись. – Умный мужик.
– Чересчур. – Сказал хозяин кабинета, беря стакан с чаем. – Ты помнишь, какой он план мирной аннексии России накатал. Наши аналитики прочли и за голову схватились. Знаешь, есть в шахматах ситуации, когда у тебя выбора нет, и ты будешь ходить именно, как хочет противник. Так вот мы именно в такой ситуации. И как не крути с этого плана мы не сдвинемся. Вопрос только один кто сожрет Россию в итоге. Китай или Европа…
– Подавятся. – Высказал коротко Толик свое мнение о плане.
– Толик… – насмешливо сказал хозяин кабинета. – Ты что-то знаешь, чего я не знаю?
Ничего не говоря и только кивая, Веккер с чувством жевал. Он был голоден. Он с обеда ничего не ел.
– Согласно его плану. – Сказал, прожевав, следователь: – У нас в любом случае еще двадцать пять лет есть. Пусть даже пять из них мы потратим на план изоляции всех деструктивных… ну в общем ты понял… даже в этом случае рожденные через пять лет будут уже совсем иным поколением. Здоровым. А главное защищенным от этого зла. Понимаешь, что это значит? Это значит что они там со своими демократиями и прочим будут продолжать плодить инфицированных, а мы это остановим… И вот тогда через двадцать пять лет и посчитаем… у кого чего осталось… с каждым годом у них будут умножаться количество этого дерьма, а мы сокращать через изоляцию. У нас будут рождаться здоровые поколения, защищенные государством от этой мерзости, а у них? Ну, давай просто возьми калькулятор и посчитай. Цифры больных по странам Европы у тебя есть. По Китаю цифрам не верь но там все тоже не сладко. Если за эти двадцать пять лет не изобретут лекарство от этой чумы… то мы просто выиграем. И пата не будет. И мирной аннексии тем более. А если ты еще, как обещал мне когда-то, алкоголь выведешь с продажи…
– Толик, не насилуй меня. Сам смотри на цифры. Потребление крепкого алкоголя снизилось в РАЗЫ. Но полностью его вывести я не могу.
– Сигареты? Ты знаешь, сколько людей дохнет от этой мерзости?
– Не могу, Толик. Запретить не могу. И так запретили курить, где возможно. И так признали это НЕ ЛЕГКИМ наркотиком и требуем уведомления на каждой пачке. Люди не должны заблуждаться на свой счет, они должны знать, что они наркоманы. И человек, презирающий обдолбанных нариков возле подъездов, постепенно откажется и от этой отравы. Другого пути нет. Запрет породит сопротивление. Запрет алкоголя так и вовсе может к смене власти привести. Это я шучу…
Веккер отставил стакан и сказал:
– А мне лично не до шуток. Через два года выборы. Придет мудак, который скажет, что надо быть гуманнее. И погубит все, что мы сделали. Понимаешь?
– Получше тебя понимаю. Но и это отменить не смогу. Единственное… я тебя знакомил с тем кого на мое место будем проводить… Постарайся найти с ним тоже общий язык. Ну, или через меня общаться будете.
Они оба помолчали и хозяин кабинета, поднявшись, сказал:
– Что-то я заработался сегодня. Поехали ко мне. Там договорим. А то чем больше обо всем этом я думаю, тем больше понимаю, что мы просто просираем страну. А с тобой пообщавшись у меня какая-то надежда возникает.
– Угу… я это заметил… – сказал Толик поднимаясь. – Я вот с утра с зеркалом поговорю и тоже верить начинаю, что у нас есть шанс.
– А зеркало? – спросил хозяин улыбаясь.
Толик не ответил, он просто вышел из кабинета следом за гостеприимным хозяином. Он спешил по красным ковровым дорожкам, на ходу доедая бутерброд. Крошки падали из его неловких рук и даже охрана укоризненно смотрела на него. Они что голодных людей не видели?
4.
– Скажи, Сема, – сонно спросила с заднего сидения Вика. – А в еврейских гетто кто порядок поддерживал?
– Евреи сами. – Отозвался ведущий машину Семен. – Их так и называли, еврейская полиция.
– Блин, как все похоже… – сказала Вика.
– А знаешь, как тут Толик на днях отчебучил? Начальству ляпнул, я уж думал его уволят нафиг за такое.
– Что он учудил? – Чуть бодрее спросила девушка.
– А на планерке, сказал: В мире все давно стало с ног на голову. Евреи, лучшие торговцы, стали лучшими вояками. Немцы, лучше вояки, стали лучшими торговцами. А Россия, потопившая в крови нацизм, вовсю пользует его методы. Охренительный мир!
Вика засмеялась сзади, хотя ей было не сказать чтобы шибко весело. А Семен спереди пояснил:
