Будь проклята Атлантида! - Сергей Житомирский

- Так хотят боги! – повторил он слова Иллы, сворачивая в теснину, где в прошлый раз нашел серебристые цветы.

Оставшись одна, Илла постояла, охлаждая ладонями щеки.

- Девушка зовет первой, - пробормотала она задумчиво. – У диких, а не такой уж дикий обычай.

Снова под лучами солнца оседал снег на горных полях. Шла третья весна Ора в Срединной. Прошедшая зима выдалась холодной, малоснежной, и земледельцы с тревогой поглядывали на верхние уступы. Трудно будет напоить их. Хмуро чесал затылок Уфал, вздыхали женщины, Храд в сердцах раздавал оплеухи подвернувшимся рабам.

У Иллы с Ором были свои заботы. Осень и зиму они прожили в зыбком тайном мире, где радость чередовалась со страхом, дерзкие мечты с беспросветным отчаянием. Но они не жалели о безмятежных днях.

Илла, раз решившись, была готова ко всему. Порой ее бесила осторожность Ора. Через день после встречи на тропе, взяв из рук гия три пушистых бессмертника, она сказала:

- Теперь уведи меня в лес и стань моим мужем.

Но Ор, мягкий и уступчивый до грани, за которой просыпалось гийское упрямство, сказал «нет».

- Боишься наказания! – вспыхнула атлантка.

- Если ты станешь матерью, казнят всех троих. Гии говорят: «Убьют охотника – мать родит нового, убьют мать – вырастут дети, убьют детей – род погиб!»

- Прости! – сказала Илла, гладя худые руки юноши. – Ты умнее и добрее меня.

- Не говори так! – Ор прижался лицом к ее мокрой щеке. – Лучше спроси у своих богов, какую тропу они готовят нам.

Но боги молчали. В снах Иллы Ор уносил ее туда, где много, много счастья и нет опасностей. Но где это удивительное место, боги не говорили.

Пытаясь подсказать им, влюбленные строили замыслы один прекраснее и несбыточнее другого. В листах Иллы было сказание о рабе-пеласге на корабле, ушедшем на поиски новых стран. Кормчий и подкормчий умерли от болезней и с ними многие мореходы. Из живых только пеласг знал правила кораблевождения. Они обогнули южный конец земли коттов и достигли далекого края мира, привезли много богатств, рисунок пути, записи о ветрах и течениях. И тогда, исправляя ошибку, боги сделали отличившегося раба атлантом. Было это три сотни лет назад.

Были и другие замыслы, например, подкупить торговца и бежать на корабль в восточные земли. Но где взять бронзу? Храд так прячет накопленные кольца, что в жизни не найдешь! Да и много ли их.

Зимой им почти не удавалось побыть вдвоем. Сидя над листами у очага, они писали друг другу, словно издалека. В посланиях было много бессмертников, связанных по три, но мало надежды. А нетерпеливой девушке становилось все труднее сдерживаться. Каждый новый день гий начинал со страхом, что она словом, взглядом, движением выдаст себя.

Наконец, сжалившись, боги дали знак, что одобряют один из замыслов. Так во всяком случае толковала свой сон Илла. Во сне она увидела себя в уединенной долине, у входа в уютную пещеру, где горел маленький костер. Ор появился среди скал с добытой козой. Здесь сон оборвался, но Илла считала, что боги высказались ясно: надо бежать в горы и поселиться в недоступном месте. Ор неуверенно кивнул: пусть будет так.

В поисках баранов и коз он переваливал гребень в истоках Рониома и спускался в сплетение хребтов и долин, где не было человеческих следов. Проживут ли они там одной охотой, как перенесут зимнюю стужу? Неизвестно. И все же это лучше, чем каждый день ждать гибели. Они начали готовиться. Уходя на охоту, Ор прятал в тайнике взятую в доме еду. Там же он вялил часть добытого мяса, отказывая себе в охотничьей доле, от чего еще больше отощал. Оставалось дождаться, чтобы нависший снег в верховьях рухнул, освободив путь через хребет. Но солнце не спешило, словно проверяя твердость их решения.

Однажды под кленом они шептались над листом с давным-давно решенной задачей. Когда кто-нибудь приближался, Ор начинал бубнить: «Для измерения постели треугольного поля вырасти зерна локтей его короткой стороны на колосьях локтей длинной; урожай располовинь между двумя братьями и одного прогони…»

- Не бойся, я сильная! – шептала девушка, когда опасность удалялась. – Ты не услышишь от меня ни одной жалобы, мой охотник! А потом боги покажут тебе путь к Великому Подвигу… - Ор жестом остановил ее, вслушиваясь. Далеко в верховьях раздался протяжный гулкий вздох, словно великан, кончив путь, сбросил с плеч тяжесть и распрямился, переводя дух.

- Снег упал, - сказал Ор, - если ты не отступилась, завтра нам надо уходить.

- Отступилась! – вспыхнула Илла. – Я думала: умру от нетерпения!

- Убери руки, отчаянная!

- Ор, - зашептала девушка, - давай убежим сегодня ночью! Завтра мы будем уже далеко…

- Нельзя, Илла. За ночь далеко не уйдешь, а утром нас хватятся. Сделаем так: я на рассвете возьму у твоего отца лук и уйду, а ты поешь со всеми и скажешь матери, что идешь за ягодами. Встретимся у камня, где ты впервые меня позвала.

- Ладно. И знай: если нам суждена гибель, все равно я не жалею, что боги дали мне тебя!

- Не надо думать о плохом. А теперь злее скажи: «Убирайся, лохматый, хватит на сегодня».

- Убирайся, лохматый! – Голос Иллы так зазвенел, что проходящий по двору Храд оглянулся. При виде гия он скривился от мысли, которая все настойчивее одолевала его этой весной: «Нет, видно, придется везти лохматого в Атлу».

Илла и Ор этой ночью почти не спали, волнуясь перед побегом. Не спал и Храд. Зудели старые раны и новые заботы. Вновь и вновь обдумывал старый вояка дела семьи. До сих пор все шло удачно. Подкупом и угрозой он получил в счет воинской награды землю из лучших наделов, да еще прикупил два поля. И лося купил – теперь может продавать продукты в Ронаде.

Неплохи дела и у Агдана: из загребного стал подкормчим, послан служить Подвигу Подпирающего. Правда, сын клянет тяжкий труд и унылую жизнь на канале. Ничего, потерпит! А завершат Подвиг – будут щедрые награды. Тощий щенок, над приобретением которого все насмехались, тоже не обманул надежд. Два барсовых меха, много рогов и шкур лежит в кладовой, семья ест мясо, не трогая стада. Но вот выпала сухая весна, и мигом со всех сторон вцепились заботы.

Больше половины земли Храда может остаться без воды. Надо прокладывать новые каналы, тянуть их по изрезанным склонам к реке. Это тяжкий труд. Семье не справиться при нынешних восьми рабах. Нужны еще четверо – не меньше. Где взять колец? Продать скот? В плохое лето никто не даст хорошую цену… И всякий раз мысли приводили к одному – выгодно продать гия.

Конечно, жаль лишиться такого охотника. Но ведь и то подумать: свалится раб со скалы, или от вольной жизни додумается бежать – гий есть гий! Прощайте тогда, звонкие колечки! А дочь как-то хвастала, что он выучил весь первый круг. Правда, теперь говорит, что некоторые правила гию никак не даются. Говорил – бери плеть! А она сидит с лохматым целыми днями и хоть бы замахнулась. Нет, видно не ей доучивать раба!